Сара Груэн - У кромки воды

В следующем ящике я обнаружила несколько платков с монограммой, свернутых мешочками. Я развернула их и насчитала больше сотни своих таблеток. Тогда я снова свернула платки и положила их обратно. Я не хотела, чтобы Эллис подумал, что таблетки взяла Анна или Мэг.

Раньше я запирала свою дверь только на ночь, но теперь решила держать ее на замке и днем. Мне хотелось посмотреть, за какой срок он израсходует такую уйму таблеток.

Я гадала, видел ли кто-нибудь, кроме Анны, в каком состоянии комнаты Хэнка и Эллиса; и надеялась, что нет. Можно было представить, что бы о них и заодно обо мне стали думать.

Они оба, вернувшись, увидят, что их вещи разложены, и ни на секунду не задумаются о том, что видел или подумал тот, кто эти вещи убирал. Они вообще не задумаются об этом человеке, разве что почувствуют, что одержали победу.

Хотя сама я разобрала багаж спустя всего пару дней, мне было стыдно при мысли, сколько всего я принимала как само собой разумеющееся. Интересно, как там Эмили? Мне захотелось, чтобы она знала, как я благодарна ей за то, что она для меня делала все эти годы. Я могла себе представить, насколько непросто быть горничной Эдит Стоун Хайд в настоящий момент.

Закончив с комнатами, я постелила покрывала, закрыла окна и поставила рамы для затемнения, а потом сунула несколько пар шелковых чулок из своих личных запасов в верхний ящик комода Мэг.

Когда я вернулась в кухню, Анна посмотрела на меня с удивлением.

– Не могли же вы закончить? – спросила она.

– Закончила.

– И все вещи убрали?

– Да.

– Ну, если по этому поводу чаю не попить, уж и не знаю, когда его пить. Садитесь к огню, я сейчас. Думаю, мы с вами заслужили добрый strupag, разве нет?

– А простыни так и пахнут керосином? – спросила Анна, изящно отпивая из чашки с золотым краем, расписанной примулами.

Она вынесла к чаю овсяное печенье и джем, а сам чай был самым крепким из всех, что я пробовала, и подан был в тончайшем фарфоре. Анна даже постелила на поднос салфетку.

– Я ничего не почувствовала, – сказала я.

– Хорошо. Потому что стирка – не то занятие, которое я бы на себя взяла с радостью. Есть те, кто не отдает белье, боятся, что вернут со вшами.

Она хмыкнула:

– А я так больше боюсь, что Джордж опять его в фургоне рядом с чем-то положит.

– А почему оно должно вернуться со вшами?

– Потому что это та же прачечная, что обстирывает ребят из господского дома и с лесозаготовки. Беспокоятся больше старики и пресвитерианцы, но я так думаю, дело в том, что отдавать белье в стирку – это вроде как роскошь. Я просто благодарна, что Mhàthair так не считает, она-то у меня из строгих – и старая, и пресвитерианка.

Верхнее полено в камине съехало в нашу сторону, рассыпав фонтан искр. Анна поднялась и затолкала его кочергой на место.

– И лежи там! – наказала она, поглядев на него пару секунд перед тем, как снова сесть.

– Тогда понятно, почему та старуха стирала в реке, – сказала я. – Хотя место для стирки довольно странное.

Анна поставила чашку.

– Прошу прощения?

– Я заблудилась в Покрове, меня туда, представьте, ворона загнала. Я решила, что она меня преследует.

Внезапно я поняла, что настроение за столом переменилось. Я посмотрела на Анну и увидела, что она побледнела. Я перебрала в уме все, что сказала, гадая, что могло ее обидеть.

– Простите, – в панике сказала я. – Я так на самом деле не думаю.

Анна продолжала на меня смотреть не моргая.

Я поставила чашку, боясь, что иначе пролью чай.

– Пожалуйста, забудьте, что я говорила. У меня просто слишком буйное воображение.

– Кто и где стирал? – резко спросила Анна.

– Старуха стирала в реке рубашку. Она мне не ответила, когда я попросила помощи. А потом, когда я попыталась подойти к ней поближе, она исчезла. Словно ее там и не было… Анна, что случилось?

Она зажала рукой рот.

– Анна? В чем дело? Скажите мне, прошу, что я наделала?

– Каниг, – произнесла она хриплым голосом. – Вы видели Каниг.

Я покачала головой:

– Что за Каниг? Не понимаю.

– Кто-то умрет, – сказала Анна.

– Да нет, конечно. Просто старуха…

– Одета в зеленое?

Я замялась.

– Да.

– Зуб у нее торчал?

Я замялась еще сильнее.

– Да.

– Она плакала?

На этот раз я не ответила, но взгляд меня явно выдал.

Анна, вскрикнув, метнулась в кухню. Я позвала ее, потом побежала за ней, но она исчезла, только дверь качалась туда-сюда. Я побежала к парадной двери, но когда вышла на дорогу, она уже удалялась на своем велосипеде.

– Что тут происходит? – спросил мистер Росс.

Я резко обернулась. Он и Коналл подошли ко мне по дороге.

– Она думает, что я видела Каниг, – беспомощно ответила я.

– С чего она так решила?

– Потому что я видела, как старуха стирает рубашку в реке.

Он с силой втянул воздух, так что тот свистнул у него между зубами.

– Но как это может значить, что кто-то умрет? – в отчаянии спросила я. – Это же просто старуха. Не понимаю.

– У Анны еще два брата на фронте, – ответил мистер Росс.

Еще?

Я оглянулась на дорогу, но Анна уже скрылась из виду.

Я поднялась и спряталась в своей комнате, но где-то за час до того, как Мэг обычно возвращалась с лесопилки, я запаниковала. Анна не вернулась, а она всегда начинала готовить обед, который потом доделывала и подавала посетителям Мэг. В конце концов я прокралась вниз, думая, что, по крайней мере, лучше предупредить мистера Росса, что еды не будет, но его тоже на месте не оказалось.

Я не знала, что делать, но раз уж я как-то умудрилась до этого довести, то нырнула в кухню и осмотрела кладовую на предмет приготовления еды.

Почти сразу я поняла, что дело безнадежное, и не только потому, что я не нашла ни следа мяса, которое при мне доставили утром, но и потому, что даже если бы я его нашла, то понятия не имела, что с ним делать. Я даже не знала, как взяться за картошку, а где-то через час должны были явиться два десятка мужчин, и каждый будет ждать, что его накормят.

Когда с черного хода вошла Мэг, я сидела над колодой для мяса, уронив голову на руки. Она быстро оценила происходящее, задержавшись взглядом на пустой плите.

– Анна рано ушла, – сказала я.

– Что случилось?

– Я сказала что-то, что ее расстроило.

– И что же?

– Точно не знаю, – убитым голосом ответила я. – Но могу сказать, что я этого не хотела.

Я думала, Мэг станет допытываться, но она просто положила пальто и противогаз на стул и сказала:

– Ладно. Можете заняться картошкой?

Я пару раз моргнула.

– Да. Наверное.

– Наверное или можете?

– Наверное.

По правде говоря, я даже хлеб нарезать не умела. Во время своих голодных юношеских набегов на кухню я отрывала хлеб кусками, сперва выедая мякоть, а потом грызла корку над раковиной, чтобы смыть следы преступления.