Марк Хелприн - Солдат великой войны

Два офицера пытались прочитать полученные ими приказы при звездном свете и проблесках зари. Алессандро слышал, как кто-то из расстрельной команды говорил о своей девушке, и хотя ни описания внешности, ни имя до него не долетели, по интонациям, а особенно по тому, как произносилось слово «она», он понял, что девушка совсем молоденькая.

Гварилью трясло.

— Держись, — Алессандро тихим шепотом одернул своего друга. Гварилья глубоко вдохнул, со всхлипом, словно больше не мог сдерживаться, но хотел, чтобы Алессандро знал, что он держит себя в руках. — Держись, — повторил Алессандро. — Твоя жена и твои дети должны знать, что ты умер достойно. Если узнают, они будут тобой гордиться.

— Кто им скажет? — спросил Гварилья.

— Кто-нибудь скажет, — заверил Алессандро. — Они узнают. Гварилья, вчера вечером приходила моя сестра. Я сказал ей о твоих детях и попросил помогать, пока им будет требоваться помощь. У нее никаких проблем не будет. Ее не бросят в товарный вагон и не закуют в кандалы, не поставят к столбу и не расстреляют. Она позаботится о твоих детях. Считай, что они под защитой святого. Понимаешь?

Ответом Гварильи стали слезы, и в них растворилось знаменитое самообладание речных гвардейцев.

— Конечно же, им нужен ты, — добавил Алессандро, — но теперь у них будет все необходимое, и твоя любовь навечно останется с ними.

Гварилья кивнул.

— Не только я люблю их, но и они любят меня. Будь я в десять раз уродливее, они бы любили меня ничуть не меньше. Когда они смотрят на меня, то видят что-то прекрасное, и, клянусь Богом, они сами прекрасны.

Третий офицер вошел в cortile, и речных гвардейцев повели к столбам.

Они чувствовали себя совершенно опустошенными. У Алессандро возникло ощущение, что его ноги горят огнем, что он бредет по колено в густой грязи, но с каждым вдохом находил в себе силы бороться с этой напастью. Словно у солдата в последние мгновения перед боем, к его страху присоединилось непомерное желание сопротивляться, и он представлял себе, как сила пуль будет высвобождать яростных ангелов скорости, быстроты и света.

— Мне не нравится, что никто не запомнит нас, — пробурчал Фабио, когда они приблизились к столбам.

— Они запомнят меня, — ответил солдат-кукла. — Они вспомнят, что я был лучшим стрелком во всей их гребаной армии.

Дойдя до столбов, они оборвали разговоры и встали, выпрямившись в полный рост. Никто не упал на колени. Никто не попросил завязать глаза.

Священники жужжали как мухи в летний день. Перед тем как отойти, сказали каждому: «Христос пребудет с тобой». Эту фразу они произносили много раз, но всегда с чувством.

Заняв позицию, солдаты расстрельной команды не снимали винтовки с плеча до получения приказа. Ждали, вытянувшись в струнку, пока офицеры совещаются над бумагами. Один зажег спичку, и они вновь всмотрелись в документы.

— Здесь так и написано, — сказал офицер, который пришел последним.

Они пересекли двор, подходили к каждому из приговоренных, называли его фамилию. Когда дошли до Алессандро, назвали его фамилию дважды, а потом еще и переспросили: «Ты Алессандро Джулиани?»

— Да.

— Рим смягчил тебе приговор.

— Рядом со мной человек, у которого двое детей, — без запинки сказал Алессандро. — Я их видел. Совсем еще крошки. Очаровательные крошки. Он не должен умереть. Вы этого не понимаете, но им необходим отец. Пожалуйста, дайте ему мое имя, а я возьму его. Никто не узнает.

Прежде чем ответить, старший офицер, майор, задумался.

— Такое возможно на севере. На фронте каждый может делать все, что вздумается, но не в «Звезде морей». «Звезда морей» слишком близко от Рима. Мы такие же бесправные, как ты. — И он приказал одному из охранников отвести Алессандро.

Алессандро отказывался уходить. Со скованными за спиной руками стоял, как скала.

— Врежь ему как следует, — приказал офицер, словно постоянно сталкивался с такой ситуацией.

Солдат перехватил винтовку и врезал Алессандро по затылку. Тот упал лицом в землю. Два охранника подхватили его, оттащили за спину расстрельной команды и бросили, точно куль с картошкой.

Священники подошли вновь. Алессандро не мог ни двигаться, ни говорить, но все видел. Ему хотелось прокричать речным гвардейцам, что он будет помнить все до конца своих дней, но удар по затылку лишил его дара речи. Он слышал, как молятся священники: «О Звезда над Зыбью, Матерь Бога Слова, ты во веки Дева, дверь небес Благая…» [65] «Ave maris stella» ( лат. «Радуйся, Звезда морей») — католический гимн, используется в различных богородичных («марианских») службах. — и наблюдал, как они отходят.

— Снять винтовки, — приказал один из офицеров. — Заряжай. Целься.

Алессандро сокрушил грохот передергиваемых затворов, но потом все затихло, и в тишине, предшествующей выстрелам, он услышал голос Гварильи:

— Бог позаботится о моих детях.

Тысяча солдат копошилась в белой чаше карьера в Апеннинах, вырубая мраморные плиты для надгробий. В начале войны несколько сотен военных заключенных отправили сюда, чтобы они трудились под началом кадровых рабочих каменоломен, но время и череда сражений значительно увеличили их число. Когда светового дня перестало хватать для удовлетворения нужд мертвых, работающих разделили на группы и смены, и они продолжали работу при свете факелов, прожекторов, ярких электрических лампочек. Двигатели никогда не замолкали. Если один останавливался, другие занимали его место, поставляя электрический ток, тягу, вращающий момент, обеспечивая бесперебойную работу механизмов, необходимых, чтобы вырубать, придать форму, а потом полировать надгробные плиты, пока они не станут белее костей, чью память им будет суждено увековечить. Когда механики выключали один генератор и подключали другой, на какие-то мгновения лампы и прожектора прибавляли яркости, получая энергию от двух источников, а потом все приходило в норму.

Несколько бухгалтеров и счетоводов, которые затесались среди революционно настроенных фабричных рабочих и апатичных крестьян, могли бы провести нехитрые расчеты, показывающие следующее: если бы один человек каждый день выдавал одно надгробие — такого, естественно, не получалось, поскольку каждый камень приходилось вырубать из вертикальной стены, доставлять вниз, обтесывать, делать фаски, полировать и перевозить на склад, — им пришлось бы работать много лет, чтобы поставить такие надгробия на могилы всех погибших на этой войне.

Учитывая масштабы предприятия — люди, как муравьи, ползали по строительным лесам, подвешенным над пропастью, бригады вырубали, резали, выравнивали, поезда, сновавшие взад-вперед, возили глыбы, напоминающие куски сахара, — казалось невероятным, хотя на самом деле так и было, что камень добывали по всей Италии.