Джоан Робинсон - Когда здесь была Марни

Анна пришла в ужас:

– Неужели она этим занималась, когда я тебя впервые увидела?

– Нет, тогда у нее никакого повода не было. Она это делает, только если сердится и еще когда хочет, чтобы я не болтала.

– А ты болтаешь?

Марни мотнула головой:

– Теперь уже нет. Когда маленькая была – случалось, ляпну что-нибудь нечаянно… а потом понять не могу, за что меня наказывают. – И она рассмеялась: – Ладно, ну их!

Вскочив, она занялась садиком. Она что-то говорила, но Анна слушала плохо. В конце концов Марни встряхнула ее за плечи:

– Анна! Давай садик доделаем! Выкладывай дорожки ракушками. Надо за домом газон сделать и цветники, а то там только это скучное море!

– Скучное? – изумилась Анна. – Тебе что, море не нравится? А я-то всегда думала – во людям везет, у них море к самому дому подходит…

– Я бы садик предпочла. Там есть перед домом, конечно, но совсем не такой… Рядом подъездная дорожка и Плутон бегает. А я хочу, чтобы травка, цветы…

– Перед домом? – озадаченно переспросила Анна. – А разве дом не на причалы выходит?

Марни перестала рисовать на песке клумбы и в свою очередь удивленно оглянулась на нее:

– На причалы? Ты что, глупенькая? А как людям подъезжать, если прилив? По-твоему, все, как ты, на моей лодочке приплывают?

Она засмеялась. На самом деле Анна именно так и считала, а потому почувствовала себя глупо. Теперь она понимала, что, конечно же, этого не могло быть. И как она раньше не подумала?

– Меня переселили в комнату на задах, чтобы мне было спокойнее, – продолжала Марни. – Сперва мне там было не очень хорошо, я себя чувствовала на отшибе, а теперь нравится. В конце концов, если бы мое окно было с другой стороны, я бы вообще тебя не увидела. Ты только представь!

– Погоди. – Анна пыталась сообразить, что к чему. – Так куда выходит ваш фасад?

– На главную улицу, глупенькая. За «Притчетс»!

«Притчетс» было названием старого деревенского магазина, ныне закрытого и заброшенного.

Анна напряженно задумалась, пытаясь вообразить это место на дороге. Потом вспомнила высокую кирпичную стену, тянувшуюся с одной стороны. Посередине были широкие металлические ворота. Однажды она заглянула в щелку и увидела тенистый проезд, обсаженный тисами. Он уводил куда-то налево.

– С той стороны совсем другой вид, – заметила Анна. – Никогда и не подумаешь…

Но Марни уже не слушала.

– Представь, я бы так и смотрела на этот унылый проезд и даже понятия не имела, что ты у причалов гуляешь!

Прозвучало почти так, как если бы она была узницей в собственном доме.

– Ну, однажды ты вышла бы, – сказала ей Анна.

Марни вздохнула:

– Может быть. Но я бы тебя не высматривала, как теперь, потому что не знала бы, что ты тут живешь. Мне подолгу в комнате приходится высиживать. Уроки делать и всякое такое прочее. – Она неприязненно дернула плечом, взяла ярко-зеленую водоросль из приготовленной кучки. – Слушай, давай не будем про это!.. Вот лист, будет как будто трава… Ты что такая скучная сидишь?

Анна прокручивала в голове все услышанное.

– Что ты имела в виду – чтобы было спокойнее? – спросила она.

– Ничего. Меня просто переселили на зады, чтобы мне там было спокойнее. Чтобы я лучше спала.

– А что, раньше не получалось?

Марни покачала головой:

– Я часто просыпалась посреди ночи, особенно когда были вечеринки и все разъезжались домой. И слышала, как гавкает Плутон. Я же говорила тебе, так? – И она понизила голос. – Он иногда лает по ночам. Я каждый раз слышала и просыпалась, вся перепуганная. То есть я знаю, что он сидит на цепи и нипочем не сорвется, и всякое такое, но все равно…

Она перебросила Анне несколько ракушек, видимо желая поменять тему.

– Выложишь дорожку, хорошо? Тогда я фруктовые деревья посажу. Давай просыпайся уже!

Они трудились над домиком, пока солнце не спустилось совсем низко и в болотных прудах не заиграл оранжевый свет. По дороге домой Анна большей частью молчала. Когда Марни спросила о причине, она ответила:

– Я просто думаю… Ты вроде бы такая счастливая… Ну, выглядишь счастливой, везучей… И у тебя есть все, что только душе угодно. А ты все равно не счастлива, так ведь?

– Еще как счастлива! – удивилась Марни. – Ты о чем?

Они миновали поворот, впереди показался Болотный Дом.

– Ого, в окнах свет! – Марни взволнованно указала рукой. – Значит, приехали!

Анна тоже увидела, что все окна горят.

– Закат отражается, – предположила она.

– Нет, они точно приехали! И Эдвард с ними небось!

Марни сорвалась бежать. Она так ловко перепрыгивала ручьи и настолько легко пробегала по раскисшим местам, что Анна даже отстала от нее на несколько ярдов.

– Эдвард – это кто? – пропыхтела она, догоняя подружку.

Марни отозвалась через плечо:

– Ну, тот мальчик, которого ты видела на вечеринке. Он мне вроде кузен в каком-то колене. Должен был приехать пожить.

После этих слов Анна перестала торопиться. Догонять Марни сделалось незачем. Однако у следующего ручья та остановилась и подождала ее.

– Я забыла тебе рассказать, что он приезжает, – проговорила она. – Я и сама как-то забыла. – Она немного наклонилась вперед, словно разговаривая с малым дитятей, даже в голосе прорезались умильные нотки. – Анна, милая, ты сама знаешь, что мне гораздо больше нравится с тобой! Но Эдвард вправду мой кузен, и он такой милый… Побегу, мне пора!

Она на секундочку прижалась щекой к щеке Анны – и умчалась.

Той пришлось удовольствоваться сказанным: Марни любила ее и предпочла бы быть с ней. На самом деле Анне ничего больше и не требовалось. Она вброд пересекла залив – и убедилась, что окна Болотного Дома на самом деле были темны. Правда, это не означало, что там никого не было. Все просто находились с другой стороны.

Она снова подумала о мрачноватом подъезде и вечно замкнутых, неприветливых воротах на главной улице. Приятно было вообразить, как туда въезжал Эдвард и все прочие гости. А им с Марни принадлежала другая сторона дома, та, которая нравилась ей куда больше фасада. Тихая и потаенная сторона, ни дать ни взять узнавшая ее, когда она в самый первый раз смотрела на нее, стоя у воды. Сторона, которая, казалось, была там всегда…

С появлением Эдварда почти ничего не изменилось. Марни, похоже, действительно предпочитала общество Анны. Лишь иногда, когда они по обыкновению возились на берегу, Марни вдруг спохватывалась и все бросала со словами:

– Мне пора! А то Эдвард хватится – куда я подевалась!

Анна обычно приходила к выводу, что ей тоже пора домой. Они оставляли игру и вместе уходили к причалам.