Миа Марч - Время прощать

– Мне до смерти хотелось быть вам двоим хорошей матерью, – обратилась Лолли к Джун и Изабел. – И у меня так болело сердце за Кэт – Она посмотрела на дочь. – Вы с отцом были так близки. И мне было так стыдно за все, что я прогнала Харрисона. – Лолли посмотрела на пол. – Я сказала, что никогда больше не хочу его видеть. И больше никогда не видела. Хотя он был хорошим человеком. Тогда мне казалось, что он воплощение моей мечты.

– А что ты сейчас думаешь? – спросила Кэт.

– Я думаю, что в ту ночь совершила ужасный поступок.

Кэт сидела бледная, у нее дрожали руки.

– Знаешь что, мама? – начала она.

У Джун заколотилось сердце.

«Если Кэт скажет жестокость, я не вынесу», – подумала Джун.

– Мне кажется, будь я на твоем месте в ту ночь, и рядом со мной находился Оливер, а Маттео бы позвонил в новогоднюю ночь, я, вероятно, поступила бы так же. Потому что ты не можешь знать. Не можешь знать, что впереди. Что случится. Просто делаешь то, что считаешь правильным в эту минуту. Или что кажется правильным.

Лолли обхватила дочь и обняла ее, их руки тесно переплелись.

– Я любила твоего отца, любила сильно. Не осознавала, насколько сильно, пока он не ушел безвозвратно. Но мне посчастливилось познакомиться и с Харрисоном. Я его любила. И никогда не забывала. Не переставала гадать, как все могло бы быть. – Она обвела взглядом комнату. – Нет ничего хуже, чем жить с сожалениями. Я просто хотела сказать тебе это, но не знала, как…

– Вам столько пришлось пережить, тетя Лолли. – Сердце Джун разрывалось от жалости.

Потерять родителей в автокатастрофе, когда ей едва исполнилось двадцать лет. Мужа и сестру убил пьяный водитель. Отказаться от человека, которого очень любила. Рак. Сколько горя.

На глазах у Лолли выступили слезы.

– Я хотела рассказать тебе обо всем раньше. Но когда увидела, как измена Эдварда отразилась на Изабел, как могла я откровенничать о собственной измене?

Изабел тоже села рядом с теткой и взяла ее за руку.

– Кэт права, Лолли. Люди делают то, что считают наилучшим в какой-то момент времени. Может, что-то ошибочное или то, что считается ошибочным, кажется в то время правильным. Так я осмысливаю отношение Эдварда ко мне.

– Но Эдвард на самом деле поступил неправильно, – прошептала обессиленная Лолли. – Я поступила неправильно.

– Но отказ от мужчины, которого вы любили, тоже был ошибкой, – заметила Изабел. – Помню, что не считала так, когда мы смотрели «Мосты округа Мэдисон». Подумала, Мэрил Стрип поступила правильно, отказавшись от Клинта Иствуда, даже если это разбило ей сердце. И я по-прежнему так считаю. Потому что для нее это было верным поступком. Но, Лолли, ты-то была свободна для любви Харрисона, а вместо этого наказала себя.

– Думаю, люди действительно себя наказывают, может, неосознанно, прикрываясь фразой о том, что поступают правильно, – заметила Кэт. – Иногда неправильный поступок может быть правильным. Если в моих словах есть какой-то смысл.

Лолли посмотрела на дочь и кивнула.

– Есть. Но… ничего, что ты об этом узнала, Кэт? Ты не ненавидишь меня?

За обычным осторожным взглядом, выражением лица Лолли Джун видела надежду.

– Я никогда не могла ненавидеть тебя, мама. Никогда. Я только хочу, чтобы ты была счастлива.

Лолли и Кэт снова обнялись, потом Лолли убрала диск в коробку. Положила руку на телевизор, словно нуждаясь в опоре, поднесла ладонь ко лбу Покачнулась, хватаясь за телевизор.

– Мама? Тебе нехорошо? – испуганно воскликнула Кэт.

– Какое-то странное ощущение, – произнесла Лолли. – В голове и… Обмякнув, она упала на пол.

Кэт решила, что звезды, а может, природа, «руководящая» сияниями залива и прочими красотами, заставили Маттео позвонить и справиться о самочувствии Лолли и Кэт как раз тогда, когда она в нем нуждалась, когда страх, сковавший ее несколько дней назад, пошел на убыль по мере выздоровления Лолли от инфекции, сыгравшей с ней злую шутку.

Лолли находилась в больнице с вечера пятницы, и Кэт ни о чем не могла думать, кроме как о матери. Теперь она просто тосковала по Маттео – по его знаниям, личному опыту, приобретенному из-за болезни отца. Звук его голоса, несмотря на отсутствие в нем итальянского акцента, как у отца, по-прежнему погружал ее в мечты, уносил далеко, очень далеко, пусть даже на несколько минут.

В больнице он много раз приходил проведать Лолли, однажды в присутствии Оливера, и возникшую напряженность уловила даже Лолли. Маттео звонил Кэт каждый день просто сообщить, что ее мать борется с инфекцией, обычной для ослабленной иммунной системы пациентов, принимающих химиотерапию, и идет на поправку. Эти звонки помогали Кэт держаться.

В понедельник Лолли выписали и привезли домой. Изабел, Джун и Кэт устроили Лолли в ее комнате, уложив на больничную кровать, дневная сиделка находилась рядом. Затем девушки отправились на кухню и за кофейником крепкого кофе составили расписание «дежурств по Лолли», чтобы одна из них постоянно находилась в полном распоряжении больной. Дневная сиделка будет при Лолли с девяти до пяти с понедельника по пятницу, а Кэт и ее двоюродные сестры возьмут на себя ночные смены и ранние утренние часы.

Когда Кэт зашла проведать мать, сиделка читала ей биографию Маргарет Тетчер – «железной леди». Кэт именно такой считала Лолли. Железной. Ни одной слабости. Кэт, разумеется, ошибалась. Ее уравновешенная, бесстрастная мать глубоко любила мужчину по имени Харрисон. И отказалась от него. Вероятно, она все же и есть «железная леди».

Откровение матери повергло Кэт в растерянность. У Лолли был роман, вернее, большая любовь, и она отказалась от этого человека из-за чувства вины, стыда или просто из-за встречных обвинений. Или поняла, что именно муж ее настоящая любовь, и потому прогнала Харрисона?

«Вот какие неожиданности преподносит судьба, – размышляла Кэт. – А мне-то что делать? Выяснить, не означают ли чувства к Маттео, что не следует выходить за Оливера? Не поэтому ли в первую очередь мать рассказала о своем романе?»

Вероятно, это так, но, борясь с инфекцией, Лолли была настолько слабой и усталой, что Кэт боялась трогать прошлое. Или настоящее. Или будущее. Когда же наконец спросила мать о Харрисоне тем утром, Лолли отмахнулась от нее: «Я так устала, Кэт», давая понять, что не хочет об этом говорить. Потому что это слишком больно? Потому что Лолли боялась, что Кэт сделает из этого ошибочный вывод? Почему Лолли не может просто сказать, что у нее на уме? И почему Кэт не может просто взять и спросить?

Пискнул сотовый. Сообщение от Маттео: «Пообедаем сегодня?»

Извинившись, Кэт позвонила ему. Они проговорили несколько минут о самочувствии Лолли и о новой сиделке. О следующем сеансе химиотерапии и возможном возвращении инфекции.