Array Коллектив авторов - Много добра, мало зла. Китайская проза конца ХХ – начала ХХI века

А сейчас наставник прогонял его, и последняя его надежда разрушилась!

Когда Лань Юй уходил, он никак не мог найти наставника – весь дом обыскал, но того нигде не была. Жена сказала, что тот точно ушел в поле работать. Тогда Лань Юй во дворе отвесил жене наставника шесть земных поклонов со словами:

– Я вам кланяюсь шесть раз, вам с наставником каждому по три поклона.

Жена наставника помогла Лань Юю подняться, из глаз ее катились слезы. Взвалив на спину узел с вещами, Лань Юй ушел, повернувшись ко мне осунувшейся спиной.

Когда Лань Юй скрылся из виду, из-за стога сена, что стоял позади дома, вышел наставник. Я обернулся, взглянул на него, и он сказал:

– С сегодняшнего дня я буду учить тебя играть «Сто птиц летят к Фениксу»!

Я уже и забыл, в каком году была создана команда Ю. Кажется, что мне тогда было девятнадцать лет, а может быть двадцать? Я часто пытался по вечерам найти ключ к разгадке времени создания моей команды мастеров сона. Те воспоминания, что приходили по ночам, словно сученая шелковая нить, в большинстве случаев не имели отношения к моей команде, какие-то совершенно незначительные вещи упорно выплывали из щелей памяти, и никак их было не прервать.

Больше всего запомнилось, как моя двоюродная сестра Ю Сючжи сбежала со своим возлюбленным. Сючжи, дочь моего четвертого дядюшки, была честной деревенской девушкой с вечно красным лицом. При виде незнакомца она краснела еще больше. Ничто не предвещало того, что она может покинуть Шуйчжуан, в котором родилась и выросла. Тем обычным утром мой четвертый дядя обнаружил, что дочь пропала. Вся семья в панике безуспешно искала ее целый день, пока какой-то человек не сказал дяде, что рано на рассвете видел, как Сючжи и Чжао Шуйшэн переходят через гору, что находилась за Шуйчжуаном. Чжао Шуйшэн был сыном Чжао Лаоба, он только вырос из детских штанишек и сразу уехал с отцом в дальние края, говорят, что в большой город. А Сючжи сидела в школе с ним за одной партой, многого от него натерпелась – я даже один раз избил это отродье в отместку за ее обиды.

Нет никаких сомнений, что он обманом увел ее.

Четвертая тетушка постоянно плакала, она рассказала, что этот Чжао в последние дни прибегал к ним в дом, и они запирались с Сючжи и о чем-то шушукались, чувствовалось, что что-то происходит. Потом тетушка принялась ругать этого Чжао, а потом и свою дочь. А дядя каждый день с самым свирепым видом неоднократно обещал, что заживо четвертует Чжао. Лишь через год ситуация повернулась к лучшему. Пришло письмо от Сючжи, в котором она писала, что у нее все хорошо, она работает в Шэньчжэне на фабрике по производству кожаной обуви, хорошо зарабатывает, да еще и фото прислала, фоном для которого был огромный водоем – даже больше, чем дамба в Шуй-чжуане. Только потом мы узнали, что это был не водоем, а море.

Мне кажется странным, почему вспоминаются вещи, никак не связанные с командой Ю. Я надолго погрузился в самобичевание из-за этого и попытался воспоминаниями ослабить это беспокойство. Однако перебирание нитей, связанных с моей командой, подтолкнуло меня к новому кризису, ведь в этих воспоминаниях не было ничего светлого, наоборот, они, словно стена, которая рушится с диким грохотом, погребли под собой и меня, и мои сны.

Не помню, спустя четыре года или пять лет наставник передал свою команду мне.

В тот день он сказал собравшимся в комнате братьям:

– Начиная с сегодняшнего дня, в Несравненном поселке больше нет команды Цзяо, есть только команда Ю.

Все взоры обратились ко мне. Я растерялся, чувствуя замешательство. Их глаза улыбались, были полны доброты и тепла. Однако я испытывал страх. Я не понимал, что делать, смогу ли? Я знал лишь то, что эти люди теперь должны жить под моими слабым, детским крылом. Я вспомнил, как в 6–7 лет пас скот, отец доверил мне семь или восемь коз со словами:

– Хорошенько присматривай за ними! Хоть одну потеряешь – даже и не думай просить есть!

Больше всего я боялся, что горные козы разбегутся, куда глаза глядят, поэтому надеялся, что они собьются в стадо. По дороге я с козами все обсудил, но как только мы вышли на склон, они позабыли все правила, глядя лишь на густорастущую траву. Где росла трава, туда они и мчались, у меня перед глазами зарябило – они напоминали разбросанные белые зерна. А по возвращении домой этого белого зерна стало еще меньше. Я не мог придумать ничего лучше, как зарыдать.

А в это время мужчина по имени Ю Бэньшэн, взвалив на плечи две корзины, мчался по горной дороге и повторял каждому, кого встречал на своем пути: «Тяньмин принял эстафету! Теперь в Несравненном поселке мастера сона будут входить в команду Ю!» Кроме гордости в этой фразе чувствовалось и самодовольство предсказателя, чье пророчество сбылось.

То, что я внезапно начал руководить собственной группой, стало для меня церемонией взросления, с того дня Шуйчжуан лишился привычной теплоты, каждая травинка и деревце – все дышало холодом, а камни стали острыми, режущими.

Первым заказчиком команды Ю стал Мао Чаншэн из Шуйчжуана.

Заказ делал его племянник. Войдя во двор, он тут же протянул отцу сигареты, которые тот затянул со счастливым выражением лица. Ведь это был первый раз, строго говоря, когда его сын, мастер сона, принес ему реальную выгоду, ощущения, естественно, были необычные.

Когда я вышел из комнаты, отец крикнул:

– Восемь мастеров!

– Ведь ты знаешь, кто мой дядя? Что говорить о Восьми мастерах, и Шестнадцать не проблема! – произнес заказчик.

Отец скосил глаза на племянника Мао Чаншэна:

– Твою… мать! Разве ж бывают Шестнадцать мастеров?!

Заказчик скривил губы:

– Разве не Тяньмин теперь главный? Он может сам создать! Что говорить о Шестнадцати мастерах, он за раз создаст команду и из восьмидесяти одного!

В этот раз отец рассмеялся, радостно затянулся, затем вскочил с низенькой, длинной деревянной скамейки:

– И то верно!

Я назвал имена наставника и нескольких других учеников, племянник Мао Чаншэна поскакал извещать их, напоследок оставив отцу еще одну сигарету. Приняв ее, отец сказал:

– Ты, сын черепахи, иди быстрее, вечером еще надо порепетировать!

Пришли все ученики, но наставник и Лань Юй не явились. Заказчик сказал, что он уговаривал и так, и эдак, аж во рту пересохло, а наставник ни в какую не соглашался прийти, придумал лишь отговорку – якобы плохо двигается. А почему Лань Юй не пришел, я не стал спрашивать.

Комната у меня в доме была не слишком большая, а соседей пришло немало, весь двор заполонили, всем хотелось посмотреть на первую репетицию команды Ю. Пришел и дядюшка Чжуан. Отец выделил ему отдельную скамеечку и поднес крепкий чай. Дядюшка Чжуан улыбался: