Джеймс Клавелл - Гайдзин. Том 2

Он увидел, как ее взгляд опустился на руки, тонкие пальцы вертели печатку Малкольма на безымянном пальце. Бедная Анжелика, у нее нет даже нормального обручального кольца.

– Что ж, вот и все пока… Хотите, я составлю вам компанию сегодня за ужином?

– Благодарю вас, но нет, я поем здесь, или в столовой, или у себя, однако, пожалуйста, присядьте. Прошу прощения, но мы еще не закончили. Моего мужа не повезут обратно в Гонконг, чтобы похоронить там. Он будет похоронен здесь. Ни мой муж, ни я никогда больше не поднимемся на борт «Гарцующего Облака».

Она видела его взгляд, но это не отвлекло ее от принятого утром решения: столкновение должно произойти при первом же упоминании об их распоряжениях.

– Вы хотели бы получить от меня распоряжения насчет похорон сейчас или предпочли бы выслушать их позже?

– Но все уже сделано, – возразил он, – распоряжения уже отданы. Так лучше всего, мы все посчитали, что так будет лучше всего, и мы… мы знаем, что так будет лучше для вас и для всех. Миссис Струан, без сомнения, отнесется к этому с одобрением и, конечно же, захочет, чтобы его похоронили дома, в Гонко…

– Миссис Струан? Я миссис Струан. Вы имеете в виду другую миссис Струан, Тесс Струан, другую миссис Струан? – Она говорила совершенно бесстрастно. – Ее слово не является решающим в данном вопросе. Я его вдова и стою в этом выше его матери.

– Бог мой, Анжелика, только потому, что Скай считает, будто вы…

– Это не имеет никакого отношения к мистеру Скаю, Джейми, он не предлагал этого, и я не консультировалась с ним. Пока. Но я знаю свои права, и желания своего мужа, и они будут выполнены.

– Но… но… – Джейми был настолько потрясен, что никак не мог выговорить слова; потом они хлынули потоком: – но вы не можете отменить то, что сэр Уильям и… и док Хоуг, и Бэбкотт, и я считаем наилучшим для вас и для него, что, как мы уверены, лучше и для вас, и для всех. Вы переутомились. Анжелика. Это лучшее решение, Анжелика, действительно лучшее.

– Переутомилась? Я? Какой вы глупый, Джейми. – Она позволила себе едва заметную, холодную как лед улыбку. – Я вовсе не переутомилась. Я просто собираюсь выполнить желания моего мужа.

– Но все готово, «Гарцующее Облако» готово к отплытию, и… все готово.

– Я рада, что клипер готов. Обязательно отправьте корабль прямо сейчас, его мать должна услышать ужасную весть как можно скорее – вам следует сделать это самому, Джейми, отправляйтесь с «Гарцующим Облаком», вы здесь старший, это надлежит сделать вам. Умоляю вас, не дожидайтесь завтрашнего дня, отправляйтесь сегодня же вечером, вы сможете сообщить ей это ужасное известие, тогда ей будет не так больно. Вы должны.

– Конечно, я так и сделаю, если в этом будет необходимость, – ответил он, содрогаясь от этой мысли. – Но, Анжелика, это же смешно, вы не можете говорить серьезно, вы должны понимать, что так будет лучше всего! Боже Милостивый, Анжелика, вы должны понять, что это…

– Лучше для вас и для других, возможно, но не для моего мужа и потому не для меня. Он имеет право быть похороненным так, как он…

– Вы должны позволить нам сделать так, как будет лучше всего, его тело от…

– Тело моего мужа не вернется, не вернется! на этот корабль, как и я тоже, – тихо произнесла она. – Скажите мне, старый друг, если бы я отправилась на нем, как вы предлагаете, где бы я жила на борту? В главной каюте?

Он потрясенно уставился на нее, эта проблема не приходила ему в голову.

– Нет, конечно же, нет, – быстро ответил он, – разумеется, вы сами бы выбрали себе лучшую каюту. Я гарантирую, что все бу…

– Я гарантирую, что все до последней мелочи будет сделано так, как пожелал мой муж.

Джейми вытер лоб, голова его работала как никогда раньше; он чувствовал легкую дурноту и был сбит с толку, тогда как было очевидно, что она полностью владела собой. Неожиданная мысль.

– Возможно, вы правы. «Гарцующее Облако» – плохой выбор, возможно. Мы зафрахтуем другое судно… погодите-ка, пакетбот должен отплыть послезавтра, мы закажем на нем место для вас, Хоуга и… и для него, а я уговорю капитана отплыть раньше. Завтра. Это разрешит все проблемы, верно?

– Нет. – Она устало вздохнула. – Извините, Джейми, нет. – Теперь в ее голосе появилась чуть уловимая резкость, которая, впрочем, отчетливо слышалась. – Пожалуйста, поймите меня, нет. Нет! Он будет похоронен здесь, как пожелал бы сам. Послезавтра.

– Вы не можете. Миссис Струан… то есть Тесс Струан необходимо дать время. Мы пошлем «Гарцующее Облако» за ней, она захочет присутствовать на похоронах, должна присутствовать.

– Вы можете делать что хотите, но мой муж будет похоронен послезавтра так, как он бы пожелал – я не думаю, что за этот срок можно успеть сделать то, что вы предлагаете. Я не собираюсь спорить с вами. Извините, старый друг, но это вы переутомились, и я прекрасно могу вас понять. Пожалуйста, попросите сэра Уильяма и мистера Ская зайти ко мне сейчас, как можно скорее, и я улажу это дело официально.

– Ради Создателя, семейный склеп находится в Счастливой Долине, там похоронены его дед, отец, братья и сестры.

– Джейми, я устала повторять: пожалуйста, пригласите сэра Уильяма и мистера Ская прийти сюда как можно скорее. Вместе.

Он не знал, что ему делать, поэтому беспомощно пожал плечами и вышел.

Несколько минут она сидела неподвижно и глубоко дышала. Получилось не так плохо, подумала она, потом потянулась, встала и прошла в свою комнату. Там она выбрала чистое платье, строгое, темно-серое, и положила его на кровать. Ветер загремел оконными рамами, но она не почувствовала холода. Зеркало манило ее к себе. Она рассмотрела свое отражение. Критично. Без улыбки. То, что она увидела, доставило ей удовольствие. И та новая Анжелика, какой она стала, тоже понравилась ей. Это было похоже на примерку нового платья – нет, новой кожи.

– Надеюсь, это не износится, – сказала она своему отражению. – Мы должны много трудиться, чтобы это не износилось. Эта я лучше, чем та, другая.

Затем она взяла первое из писем, писем Тесс Струан. Его письмо она хотела оставить напоследок.

Лицо сэра Уильяма было каменным. Как и лицо Джейми. Доктора Хоуг и Бэбкотт хмурились. Глаза Небесного Нашего ошеломленно посверкивали. Все они сидели в креслах перед рабочим столом Малкольма. Она смотрела на них из его высокого кресла, крошечная, но прочно обосновавшаяся в нем. Платье более темного цвета, чем раньше, рукава в три четверти, квадратный вырез шеи, спина прямая, прическа безупречна. Без косметики и непостижимо величественная.

– Послезавтра? – переспросил сэр Уильям.

– Да, пожалуйста, – ответила она. – Моего мужа не следует выставлять надолго для того, чтобы люди могли отдать ему последнюю дань уважения, если они пожелают это сделать. Разве три дня не обычный срок, доктор?