Джеймс Клавелл - Гайдзин. Том 2

– Вы увидитесь с Тесс Струан?

– Да, сразу же по приезде. – Хоуг ждал, дрожа всем телом. Он боялся расспросов, зная, что не выдержит и подведет всех.

С задумчивым видом сэр Уильям встал, налил в бокал виски и протянул ему. Напиток исчез.

– Вы теперь долго не вернетесь сюда, если вообще вернетесь. Мне нужно знать, это останется между нами, каковы, с медицинской точки зрения, шансы на то, что она носит ребенка Малкольма Струана?

Хоуг часто заморгал. Виски и неожиданная мягкость тона успокоили его и сбили с толку – он не ожидал вопросов на такую тему. Он ответил с полной искренностью:

– Разумеется, это в руках Божьих, сэр. Но Малкольм был здоров, и она тоже, оба они прекрасные люди, вот только жаль, оба родились под несчастливой звездой – это так печально. Я бы сказал, что шансы очень хорошие, поскольку это было не случайное влечение, их объятия, должно быть, были очень страстными, настолько близкими к истинной любви, насколько мне когда-либо приходилось видеть.

Сэр Уильям нахмурился.

– Хорошо. Когда вы увидитесь с Тесс Струан… я думаю, нашей миссис Струан не будет лишней никакая помощь. А?

– Вы можете быть уверены, что я вступлюсь за нее.

Сэр Уильям кивнул и опустил руку в ящик стола. Конверт был запечатан и адресован «Конфиденциально и совершенно секретно, лично в руки сэру Стэнсхоупу, губернатору Гонконга, от сэра Уильяма Айлсбери, посланника в Япониях».

– У меня есть к вам официальное поручение, тайное. Я хочу, чтобы вы лично доставили вот это губернатору, сразу же, как только прибудете.

Он надписал внизу «Доставлено лично доктором Хоугом» и решил воспользоваться доктором, едва только узнал, что Джейми не едет с пакетботом; на борту «Гарцующего Облака» не было никого, кому он мог доверять.

– Письмо должно быть вручено лично ему, никому другому, никто не должен знать, что вы курьер Ее Величества. Это ясно?

– Да, сэр, разумеется, сэр Уильям, – с гордостью ответил Хоуг.

Сэр Уильям знал, что Хоуг сейчас податлив, как тесто, и он может вытянуть из него все, что ему только захочется знать. Кто затеял эту безумную выходку, что им понадобилось так далеко в море, почему они вообще сделали то, что сделали, и что же в действительности произошло в Канагаве. Он улыбнулся про себя, наслаждаясь своим превосходством, и по своим собственным причинам не стал задавать ни одного из этих вопросов.

– Желаю вам счастливого плавания, и я с нетерпением буду ждать встречи с вами в Гонконге.

– Благодарю вас, сэр.

Хоуг поспешно вышел, чувствуя себя на седьмом небе от счастья, что сумел выбраться отсюда, не поступившись честью. Джейми и Скай ждали его на Хай-стрит, снедаемые тревогой.

– Ничего, честное слово, – возбужденно заверил их Хоуг, – он просто хотел задать несколько чисто медицинских вопросов, частного характера.

– Вы уверены?

– Готов поклясться чем угодно и умереть на этом самом месте. Скорее, мы как раз успеем пропустить стаканчик перед службой. У меня до сих пор ноги как ватные. – Они с радостными лицами зашагали к клубу, не заметив сэра Уильяма, который наблюдал за ними из окна.

Интересно, насколько счастливыми были бы физиономии этих олухов, прочти они мое письмо к губернатору, сердито подумал он. Пусть не думают, что соскочили с крючка, мы все еще болтаемся на нем. Словно один гроб имеет какое-то значение, когда весь мир разваливается, Россия опять балансирует на грани войны, Пруссия облизывает бакенбарды над вспоротым брюхом Центральной Европы, потом еще эти французы с их драчливой, раздутой до небес гордостью, в нашей индийской и азиатских колониях неспокойно из-за этих недоумков в парламенте, а мы тут сидим и ждем, когда японцы вырежут нас под корень.

Внешне письмо было самым обычным. После расшифровки оно гласило:

Срочно прошу выслать все возможные флотские и армейские подкрепления, поскольку ожидаю, что Поселение в любой день может быть атаковано самурайскими легионами бакуфу, и нам, возможно, придется оставить нашу базу в Японии .

В католической церкви ярко горели свечи, алтарь поблескивал в их теплом свете, паства была немногочисленна. Отец Лео уже заканчивал монотонную литанию воскресной мессы, его глубокий напевный баритон смешивался с привычным запахом благовоний, который тек над головами собравшихся – служба сегодня была короче, чем обычно, поскольку некоторым нужно было успеть на пакетбот.

Анжелика молилась, преклонив колена, в первом ряду, Сэратар подле нее, Андре – несколькими рядами дальше, Вервен – у входа вместе с остальными сотрудниками миссии, несколькими торговцами, евразийскими португальцами и несколькими офицерами и матросами с французских кораблей, находившимися в увольнительной на берегу. Для основной части французских моряков проводились другие службы, раньше или позже. К радости всех судовых команд, на флоте не было своих священников – священник на борту всегда считался дурной приметой, на любом корабле под любым флагом.

Отец Лео поклонился алтарю, помолился и затем благословил паству. Анжелика глубоко вдохнула и не спеша закончила свою молитву, ожидая, когда Сэратар поднимется с места.

Она уже исповедалась. В тесной кабинке она сказала:

– Простите меня, святой отец, ибо я согрешила.

– Какие грехи совершила ты на этой неделе, дитя мое?

Она услышала в его голосе плохо скрытое нетерпение узнать каждую мысль, не пропустить ни одной мелочи из того, что произошло, – это была ее первая исповедь со времени, когда начались все эти беды.

– Однажды я забыла попросить прощения у Пресвятой Богородицы, когда молилась перед сном, – произнесла она с полным спокойствием, продлевая свой договор с Мадонной и придерживаясь того плана и тех слов, которые придумала когда-то, – и меня посетило много злых мыслей и сновидений, и я испугалась и забыла, что я в руках Божьих и потому мне нечего бояться.

– Да, что еще?

Она чуть заметно улыбнулась, слыша его нетерпение.

– Я согрешила в том, что хотя мой брак правомочен в глазах родных моего мужа, его закона и его церкви, у нас не было времени, чтобы освятить его по канонам истинной церкви.

– Но… но это, сеньора, это не… это не несет в себе греха, вы в этом не виноваты, его забрали у нас. Какие… какие другие грехи вы совершили?

Она старалась как могла не замечать запаха чеснока, прокисшего вина и нестиранной одежды, поднеся к носу надушенный платочек.

– Я согрешила в том, что не смогла убедить сэра Уильяма позволить мне похоронить своего мужа так, как того желал он и, следовательно, я тоже.

– Это… в этом нет греха, дитя. Что еще?

– Я согрешила в том, что не смогла уговорить своего мужа стать католиком до того, как мы поженились.