Джеймс Клавелл - Гайдзин. Том 2

– Благодарю вас. – Едва Анжелика вошла в комнату, Морин с интересом оглядела ее от сияющих волос до крошечной ножки, признала ее красоту и, несмотря на инстинктивную симпатию, тут же решила, что она представляет угрозу – ее взгляд перешел на Джейми, и она увидела его открытое восхищение, его и всех, кто стоял рядом с ним, невозможно было не услышать общий гул одобрения, – и приготовилась к борьбе.

– Я так рада познакомиться с вами, и мне было ужасно жаль услышать про вашу трагедию, я так… все так сожалеют об этом. – С искренним чувством она подалась вперед и коснулась щекой щеки Анжелики. – Я от души надеюсь, что мы станем друзьями. – Особая улыбка. – Пожалуйста, давайте будем друзьями. Подруга мне будет очень нужна, не сомневайтесь. Джейми рассказал, каким хорошим другом вы были ему.

– Не нужно говорить «пожалуйста». Морин, вы позволите мне называть вас Морин, а вы зовите меня Анжеликой, – произнесла она с особой улыбкой, подтверждая и понимая предупреждение, сделанное благожелательно и без коготков, что Джейми являлся частной собственностью и флиртовать с ним нельзя. – Хорошо, это будет очень славно иметь подругу. Может быть, мы смогли бы выпить чаю завтра?

– О, я бы с удовольствием. Анжелика, какое красивое имя и красивое платье. – Слишком строгое, но при этом для траурного слишком узкое в талии.

– Как и ваше, этот цвет изумительно идет к вашим волосам. – Зеленый шелк, дорогой, но английский, не французский, и покрой старомодный. Ну, ничего. Это можно исправить, если мы близко сойдемся. – Джейми был прекрасным другом для моего мужа и для меня, когда друг был мне очень нужен. Вам очень повезло, – сказала она от души. – А теперь, где же ваш красавец-жених? А, вот он!

Все взгляды обратились на них, когда она взяла ее под руку. Все просияли, глядя на это «сердечное согласие», и, все так же находясь в центре внимания, Анжелика подвела Морин к нему.

– Будьте осторожны, Джейми, всякий может видеть, сколь драгоценна эта леди – в Иокогаме полным-полно пиратов.

Все вокруг рассмеялись, а она оставила их и вернулась к сэру Уильяму, поприветствовав по пути Кеттерера – особый комплимент и улыбка для него, а потом для Марлоу – как и для Сеттри Паллидара, соперничавшего в великолепии с Сергеевым в казацком мундире.

– Л-ла, сэр Уильям, – сказала она. – Как нам повезло.

– Что… – Сергеев вовремя остановился. Он едва не бросил: «что живы». Вместо этого он взял бокал шампанского с серебряного подноса, который держал лакей в ливрее, и провозгласил: – Что находимся в присутствии двух таких очаровательных леди, нам действительно повезло! Ваше здоровье. – Все выпили за дам, продолжая сравнивать. Сергеев был слишком встревожен, чтобы следовать общему примеру, его гораздо больше занимало, какие еще скверные новости прибыли с «Гарцующим Облаком», особенно для других посланников.

Он получил срочную шифрованную депешу из Санкт-Петербурга – трехмесячной давности. Во-первых, в ней пересказывались обычные проблемы с Пруссией, концентрация войск на западных границах России, шесть армий посланы туда; вскоре ожидались осложнения с Оттоманской империей и мусульманами на юге, три армии посланы туда; повсюду голод, просвещенные умы, такие как Достоевский и Толстой, ратуют за перемены и либеральные свободы. Во-вторых, ему приказывалось надавить на японцев и заставить их убрать рыбацкие поселения с Курил и Сахалина под угрозой «серьезных последствий». И в-третьих, новые проблемы для него лично: «Вы назначаетесь генерал-губернатором Русской Аляски. Весной военный корабль «Царь Александр» прибудет в Японию с вашим преемником, а затем доставит вас и ваше окружение в нашу столицу Аляски Ситку, где вы и будете иметь резиденцию по меньшей мере два года для скорейшего развития дружеских отношений».

– Почему так мрачны, дружище? – спросил сэр Уильям по-русски.

Сергеев увидел, что Анжелику опять окружили, поэтому отвел его в сторону и рассказал о своем новом назначении. Но не о развитии «дружеских отношений». Это было кодовое слово для строжайше секретного государственного плана облегчить принудительную массовую иммиграцию воинственных сибирских племен на их обширные аляско-американские территории, простиравшиеся на сотни миль в глубь континента, граничивших с Канадой и тянувшихся на юг вдоль побережья почти до самой американо-канадской границы. Выносливые, неприхотливые, воинственные народы, которые могли бы, и они сделают это, через два-три поколения просочиться на юг и на восток в безграничные прерии и теплые, неведомые для них земли Калифорнии, с тем, чтобы со временем завладеть Америкой. Этот план был предложен одним из его дядьев четверть века назад. – Два года! Это же тюремный приговор, в господа-бога-душу-мать!

– Согласен с вами. – Сэр Уильям чувствовал себя также неуютно, помятуя о переменчивости собственного Министерства иностранных дел, о его склонности к неожиданным назначениям, столь же олимпийским по своей природе. – Аляска? Бр-р! Ничего о ней не знаю… вам доводилось там бывать? В прошлом году корабль, на котором я прибыл, заходил в Ванкувер, в нашу тамошнюю колонию. Это просто форпост, и мы не продвигались дальше на север.

– Ситка не многим дальше. Я был там однажды в юности. Теперь там у нас постоянное Поселение, много торговцев, несколько сотен лачуг, – сказал Сергеев с кислой миной. – Меха, морозы, беззаконие, неграмотность, индейцы пьяные и никакого общества. Это место – гнусная пустыня, открытая Берингом и Чириковым сто с чем-то лет назад… Поначалу они думали, что это просто часть наших северных земель, пятьдесят с небольшим миль замерзающего залива, они не поняли, что это был пролив, который потом назовут именем Беринга. Шестьдесят с небольшим лет назад один из моих двоюродных дедов помог организовать Русско-американскую пушную компанию, наших монопольных торговцев пушниной, и назначил одного высокомерного выблядка – родственника по фамилии Баранов – ее директором, который и перевел столицу в Ситку. Она стоит на острове недалеко от побережья; остров абсолютно глухой и пустынный и называется – угадайте как? – остров Баранова. К сожалению, мой род вложил в Аляску большие средства. Отсюда и назначение. В-господа-мать-так их и растак! Их обоих.

Сэр Уильям рассмеялся, и Анжелика повернулась к ним.

– Могу я разделить шутку?

– Э-э… она была… ну-у… не слишком смешная, моя дорогая, – сказал он, отложив в голове эту крайне интересную информацию для пересылки в Лондон, – простая русская вульгарность.

– Английский юмор, Анжелика, – рассмеялся Сергеев. – И с этой радостной мыслью прошу к столу.

Он галантно поклонился, подошел к Морин и проводил ее в столовую залу. Сэр Уильям и Анжелика последовали за ними, затем все остальные. Богатые серебряные приборы на обеденном столе, слуги в ливреях позади каждого кресла, другие в огромных количествах подносят мясо во всех видах, борщ, пироги, графины с ледяной водкой, шампанское, французские вина и шербет. Цыганские музыканты с русского военного корабля, затем после них казацкие танцоры из собственной свиты графа, которых он возил с собой для увеселения.