Джеймс Клавелл - Гайдзин. Том 1

– Я уверен, что вы правы, – сказал Андре, страх его прошел, но остались мучительные опасения, что кто-то был снаружи и все видел – он заметил щель в ставне, но больше ему в глаза ничего не бросилось. – Вы не согласны, Анжелика?

– Я… я, возможно, да, – пробормотала она, до крайности взволнованная и еще не поборовшая окончательно своего страха: перед ним и перед этим внезапным стуком. Как же тогда это объяснить? Был это человек или просто Богом ниспосланный ветер – истинный дар Божий? Ветер или нет, человек или нет – мне все равно, решила она про себя. Мне все равно, я избежала худшего, завтра же я перееду назад к Малкольму, здесь я больше не осмелюсь оставаться, я не должна здесь оставаться, слишком близко к Андре, слишком опасно. – Звук был такой, словно кто-то стучал, но… но я могла и ошибиться. Это мог быть внезапный… внезапный порыв ветра.

– Я уверен, что это был ветер, – убежденно произнес Вервен. – У меня ставни тоже стучат, все время меня будят. – Он прокашлялся и сел, благожелательно прищурившись на Андре, чье лицо все еще было белым как мел. – Вы можете идти, друг мой. Выглядите вы совсем неважно, как будто, Господи сохрани, у вас печень схватило.

– Может быть… может быть, так оно и есть. Я… я определенно чувствую себя не очень хорошо. – Андре взглянул на Анжелику. – Извините, – сказал он, не отрываясь глядя ей в глаза, голос спокойный и мягкий, внешне опять тот же старый Андре, вся отчужденность, похоть, жестокость исчезли без следа. – Спокойной ночи, Анжелика, вам больше нечего бояться, никогда. Мсье Вервен совершенно прав.

– Да… Да, благодарю вас, Андре. – Она натянуто улыбнулась, и он вышел. Она смотрела на него пристально, стараясь прочесть правду на самом дне его глаз. Она увидела в них одно лишь дружелюбие, ничего больше. Но она не доверяла тому, что видела. И все равно она понимала, что ей придется помириться с ним, принять его неизбежные извинения – притворившись, что она все забыла, и согласившись, что сегодняшнее нападение было просто вспышкой безумия, – после чего они снова станут друзьями. С виду.

Она вздрогнула всем телом. В самой глубине своего существа она теперь осознала, что чего бы он ни потребовал, она рано или поздно должна будет ему это дать. Пока он жив.

Ори дрожал, скорчившись рядом с перевернутой рыбацкой лодкой на галечном берегу. В двадцати шагах от него шумел прибой, волны накатывались и с шипением отступали.

– Ты полный бака , – выдохнул он, вся его ярость была целиком направлена против него самого. Прежде чем он сообразил, что делает, он замолотил рукой в ставни, а потом, ужасаясь совершенной им глупости, бросился прочь, перемахнул через ограду, разыскал весло, которое использовал для отвода глаз, взвалил его на плечо и вприпрыжку помчался через дорогу, слыша за спиной голоса гайдзинов. Его никто не остановил.

Хирага должен быть прав, подумал он, чувствуя дурноту. В голове у него все перепуталось, сердце ныло, в плече пульсировала боль и теплая струйка крови стекала из раны, разошедшейся во время его стремительного бегства. Может быть, эта женщина действительно лишила меня разума. Ведь это безумие – барабанить по ставням, какая мне от этого польза? И какая разница, если кто-то другой повалит ее на подушки? Почему это должно так бесить меня, заставлять кровь шуметь в ушах? Я не владею ею и не хочу владеть, что мне за дело, если какой-то гайдзин возьмет ее, силой или нет? Некоторым женщинам потребна своя мера жестокости, чтобы почувствовать возбуждение, как и многим мужчинам… э, погоди-ка, так неужели было бы лучше, если бы она тогда сопротивлялась, а не приняла меня со страстью, хотя и была совершенно одурманена лекарством – или притворялась, что была?

Притворялась?

Мысль об этом только сейчас впервые пришла ему в голову. Душившая его злоба немного отпустила его, хотя сердце продолжало колотиться и тупая боль в висках не утихала. Могло ли так быть, что она притворялась? Ииии, это возможно, ее руки обнимали меня, и ее ноги сомкнулись у меня за спиной, и тело ее двигалось так, как никто и никогда не двигался подо мной – на подушках все партнерши ведут себя чувственно, стонут, вздыхают, иногда проливают несколько слезинок, и ты постоянно слышишь: «О, какой вы сильный, как вы измучили меня, никогда раньше мне не выпадала радость быть с таким мужчиной…», но каждый клиент знает, что эти слова живут лишь на поверхности, затверженные наизусть как часть их многолетнего обучения, ничего больше, и потому лишены всякого смысла.

Она была совсем другой, каждый миг тогда был исполнен значения для меня. Притворялась она, что спит, или нет – не важно. Вероятно, притворялась, женщины полны коварства. Мне все равно, я не должен был колотить в ставни, как очумелый дурак, я выдал им свое присутствие и укрытие и, возможно, навсегда лишил себя шанса проникнуть туда снова!

Его злость опять прорвалась наружу. Кулак врезался в деревянный борт лодки.

– Бака ! – проскрежетал он, ему хотелось крикнуть это во весь голос.

Шорох гальки под ногами. Насторожившись, он скользнул глубже в тень; луна светила над его головой с гибельной яркостью. Потом он услышал голоса приближающихся рыбаков, болтающих между собой, и снова обругал себя за то, что не был более внимателен. Почти тотчас же бедно одетый рыбак средних лет обошел лодку с кормы и остановился.

– Берегись! Кто ты, незнакомец? – сердито воскликнул он, подняв как дубинку короткую мачту, которую нес с собой. – Что ты тут задумал?

Ори не шевельнулся, просто свирепо смотрел на него и на двух других рыбаков, которые подошли и встали рядом с первым. Один из них тоже был в летах, второй оказался юношей, немногим старше самого Ори. Оба держали в руках весла и рыболовные снасти.

– Таких вопросов не задают тем, кто стоит выше тебя, – проговорил он. – Где твои манеры?

– Кто ты, ты не саму… – Старик испуганно осекся, увидев, что Ори вскочил на ноги, в его руке мгновенно появился меч и клинок грозно наполовину выехал из ножен.

– На колени, мразь, пока я не вырезал ваши, бака , сердца – я не стал меньше самураем от того, что у меня короткие волосы!

Рыбаки тут же попадали на колени и уткнулись головами в гальку, жалобно бормоча извинения: повелительный тон и то, как Ори держал короткий меч, не оставляли места для сомнений.

– Замолчите! – прорычал Ори. – Куда вы направлялись?

– Рыбачить, господин, на пол-лиги от берега, пожалуйста, простите нас, но… ну, в темноте… и волосы ваши не…

– Заткнись! Спускайте лодку на воду. Шевелитесь.

Очутившись в безопасности в море, где соленый воздух остудил ему голову и его слепая ярость улеглась, Ори оглянулся и посмотрел на Поселение. Окна все еще горели во французской и британской миссиях, в фактории Струана и в клубе, который Хирага показал ему. Вдоль praia [30]горели масляные фонари, он заметил свет в нескольких окнах других домов и складов; Пьяный Город, как обычно, всю ночь бурлил, винные лавки не закрывались практически никогда.