Дэвид Кроненберг - Употреблено

– Не планировал ли Ари отправиться в Пхеньян? Может, даже вместе с вами?

Элке опустила глаза и покраснела. Тут Наоми стало ясно: когда-то Элке и Ари были любовниками, несмотря на ее невзрачную внешность, которую Аростеги так забавно описывал.

– Первоначально нет. Но я узнала от профессора Мацуды, что японское правительство хочет депортировать Ари, вернуть во Францию – похоже, в двусторонних соглашениях между Францией и Японией есть какие-то серые зоны… Ари ведь не гражданин Японии. Я предполагала, что ему придется рассмотреть и такой вариант – бежать еще дальше, из Японии в Северную Корею.

– Он ведь сообщил бы вам об этом, так ведь? И взял бы вас с собой.

– Мне бы очень этого хотелось. Но кто-то должен оставаться в Париже в качестве координатора. К тому же, честно говоря, наших в Северной и так уже достаточно.

– Наших? А кто там?

– Ромм, конечно. И Селестина Аростеги теперь тоже.

– В Пхеньяне? Сейчас?

– Да.

– Это невозможно. Селестина мертва.

– Нет-нет. Она с Роммом в Пхеньяне. Я говорила с ней по скайпу сегодня утром. У нее есть выход в интернет – привилегия немногих иностранных знаменитостей. За всеми ее действиями в Сети, конечно, тщательно следят. Селестина обрезала волосы, у нее теперь разрешенная прическа номер три – короткая, гладкая стрижка. – Элке поднесла руку к лицу и произвела энергичные режущие движения пальцами у скулы – изобразила одну из восемнадцати женских стрижек, разрешенных правительством КНДР. – Она теперь выглядит совсем иначе, но прелестна по-прежнему. Просто прелестна. – Элке замолчала, улыбнулась отрешенно, представив себе Селестину в новом северокорейском образе, и слегка покачала головой, удивляясь способности этой фантастической женщины бесконечно приспосабливаться к новым обстоятельствам. Затем Элке взглянула на Наоми – улыбка стремительно угасла. – Селестина не говорила, что Ари собирается приехать.

– Но ведь в Париже ведут следствие по делу об убийстве Селестины и расчленении ее тела. Я видела фотографии.

– Это все Ромм срежиссировал для Ким Чен Ына. Виртуальное убийство. Не спрашивайте как, Ромм в таких делах специалист. Конечно, у него был помощник на месте, в Париже, отвечавший, скажем так, за техническую сторону.

– Какой помощник?

– Один умница-студент Аростеги, влюбленный в Ромма. Он настоящий волшебник.

– Эрве Блумквист.

Смирившаяся с осведомленностью Наоми, Элке рассмеялась.

– Да, Эрве. Французы скорее предпочли бы, чтобы Селестина умерла, нежели сбежала – не только физически, но и в культурном смысле – в Северную Корею. Очень возможно, они знают правду, но предпочитают делать вид, что поверили разыгранному спектаклю: Селестина просто мертва, ее убил муж, тоже изменивший Франции – опять же в культурном смысле, а для французов это страшнее политической измены. Не удивлюсь, если где-нибудь напишут, что Ари похищен северокорейскими агентами и переправлен в Пхеньян – помогать юному диктатору шлифовать идеологическую стратегию. Этакий контрвымысел французов в отместку Аростеги, который искренне пожелал отказаться от старой, насквозь французской жизни ради новой, яркой азиатской. И если он действительно отправился туда, они заживут втроем большой шведской семьей.

Элке, без сомнения, очень хотелось бы зажить вчетвером.

– А вдруг так оно и случилось? Ари похитили? По дороге к вам? Подкараулили его?

– Его могли просто уговорить. Если Мацуда знал о возможной депортации, корейцы наверняка тоже знали. Возможно, этого аргумента для Ари оказалось достаточно.

– Но если Селестина жива, как вы говорите, значит, Ари преступления не совершал. И может вернуться во Францию, раз ни в чем не виноват.

– Это расследование затронуло много чего, не только предполагаемое убийство мадам Аростеги. Много тайн вытащили на свет божий. Он не захотел бы возвращаться.

– Вы имеете в виду секс со студентами?

– Инструмент обучения, признававшийся законным на протяжении трех тысячелетий, который теперь считают дикостью.

Всю свою электронику, включая флешки и карты памяти SD (у Наоми не хватило духу посмотреть, что на них), Аростеги оставил разбросанной по дому, а значит, он собирался вернуться. Также профессор оставил три мобильных телефона, в том числе древний Nokia и доисторический Sagem с черно-белым дисплеем – помятые, ободранные, поцарапанные, с отколотыми краями – словом, запущенные, под стать своему владельцу; глядя на них, Наоми представила, как эти телефоны выпадали десятки раз из самых разных карманов на самые разные твердые и влажные поверхности, и ее пронзила боль разлуки. А с собой Ари, вероятно, взял розовую японскую “раскладушку” LG DoCoMo . Наоми решила, что допускать Элке ко всей этой электронике не стоит.

– Элке, а вы случайно не записывали разговор с Селестиной по скайпу? Удивляюсь, как она могла так рисковать. Ее ведь считают мертвой, неужели она не боится? Или она не знала, что вы записываете? Если это выложить на YouTube…

Элке встала.

– Спасибо вам за теплый прием. Я должна еще раз попробовать связаться с коллегами из КНДР, которые, кажется, исчезли вместе с господином Аростеги. Если этим все и закончится, мне придется возвращаться в Париж и там зализывать свои многочисленные раны. Вы, конечно, меня понимаете.

Элке обошла низенький стол, наклонилась и расцеловала Наоми в обе щеки. От нее пахло сладкой пудрой и анисовой настойкой.

Как только Элке ушла, Наоми снова перевернула все в доме вверх дном, но на этот раз не потому, что тосковала по ушедшему Ари: она целенаправленно искала совершенно определенную информацию, вероятно, очень хорошо спрятанную. Наоми собрала все устройства, способные функционировать в качестве информационных носителей, сложила на столе в гостиной и присовокупила к ним собственный электронный арсенал – на случай, если понадобится освежить в памяти какие-нибудь важные слова Аростеги, правдивость которых подтверждалась только сейчас. Увидев Элке, точно такую, как описал Ари в своей длинной “исповеди” – а она так легко и даже охотно сочла ее ложью или как минимум изощренным бредом, – Наоми будто посмотрела в объектив зеркального фотоаппарата с автофокусом: картинка сразу приобрела резкость.

Программирование слуховых аппаратов, связи с Северной Кореей – самые бредовые, параноидальные фантазии оказались правдой, и это означало, что от целостного представления об истории, которая должна была лечь в основу предполагаемой статьи – а теперь уже совершенно точно книги, – Наоми еще очень как далека.

Сможет ли она сама попасть в Пхеньян, но не в качестве простой туристки, находящейся под неусыпным оком государственной международной туристической компании КНДР? Журналистам, особенно североамериканской их разновидности, северокорейскую визу дают крайне редко, это Наоми понимала. Может, Ромм Вертегаал даст ей интервью по скайпу или, что, конечно, предпочтительней, согласится встретиться с ней на нейтральной территории? Насколько это опасно для нее? И в самом ли деле Селестина жива и находится в уединенном корейском королевстве? Мог разговор Элке с Селестиной по скайпу быть липой? Несложно, наверное, сфабриковать монолог виртуальной Селестины, вдохнуть жизнь в многочисленные фотографии и аудиозаписи, оставшиеся после нее; или, учитывая, как тормозит и заикается звук, когда общаешься по скайпу на таком расстоянии, ловкие специалисты могли создать лишь видимость разговора, лишь видимость того, что это Селестина в характерной для нее манере вставляет реплики и отвечает на вопросы. Если бы Наоми смогла проследить за Селестиной и найти подтверждения того, что та жива, это произвело бы эффект ядерного взрыва. Или Элке просто лгала? Может быть, удастся продолжить разговор с Элке, когда та вернется в Париж?