Дэвид Кроненберг - Употреблено

И в конце концов Наоми нашла красную флешку Verbatim на 64 гигабайта в форме гробика, завернутую в полимерную пленку, – извлекла ее из маслянистого содержимого белой баночки с надписью Kanebo Moistage W-Cold, куда флешку, видимо, спрятали второпях (в баночке, кажется, был кольдкрем на основе оливкового масла, хотя, судя по шероховатой, покрытой красными пятнами коже Ари, он вряд ли пользовался подобными кремами). Теперь сваленные в кучу на столе электронные приспособления уже не представляли интереса – Наоми нужен был только “Макбук Эйр”, чтобы тщательно изучить записанную на флешке информацию. Она нажала слайдер, выдвинула USB -разъем и вставила его в USB -порт “Эйра”. Но только через два дня смогла открыть фотографии, запечатлевшие сцены расчленения и поедания Селестины Аростеги.

Наоми боялась все больше, и страх сближал ее с Ари, она почти сливалась с ним, переставала быть самой собой. Вибрации этого страха перед похитителями – агентами КНДР (которые могли маскироваться под энтомологов или аудиологов), видимо, передавались ей от профессора, а от нее обратно ему. Однако слияние с Аростеги могло принести и кой-какую практическую пользу. Флешка оказалась запароленной, и, чтобы разгадать пароль, Наоми требовалось стать Аростеги. Два дня после визита Элке Наоми под микроскопом изучала электронные устройства профессора, но ни одно из них не было защищено даже простейшим паролем. Она прошерстила приложение “Контакты” на его компьютере, электронную почту, рабочий стол, захламленный разнокалиберными значками фотографий (в том числе в 3 D , хотя 3 D -очков, необходимых для их просмотра, Наоми так и не нашла), иконками папок, обложек журналов, файлов PDF с инструкциями и прочей технической информацией. Она прочесала все сайты, всплывавшие в истории просмотров браузера Safari , пытаясь найти хоть какую-нибудь подсказку насчет пароля от флешки. Исследовала все закоулки старенького “Макбука Про” Аростеги, куда до сих пор и не думала заходить, нашла пароль от дисковой утилиты, от FileVault , ключи восстановления, изучила приложение Keychain Access , предназначенное для хранения всех когда-либо вводившихся паролей. Наоми читала форумы, где писали о защите компьютерных данных, в результате ей удалось добыть несколько паролей, которые профессор использовал для входа на различные сайты, посвященные политике и философии, хотя фаталист Аростеги, по-видимому, беззаботно и даже презрительно относился к тому, чтобы защищать какие бы то ни было данные, и привлекал тучи вирусов и разнообразных сетевых мошенников, готовых сокрушить его, уничтожить компьютер и всю прошлую жизнь профессора, оставить его голым и босым, каким он представал перед Наоми не единожды.

Ясное дело, выйти из дому Наоми не могла. Нельзя было рисковать и самой идти в лапы агентам, которые схватят ее и увезут в Корейскую Народную Демократическую Республику, упекут в один из безвестных гулагов, в концентрационный лагерь, в тюремную камеру и оставят гнить там, пока юное божество Ким Чен Ын матереет и входит в возраст, пестуемый придворными философами Аристидом и Селестиной Аростеги, и не подозревающими, что она, Наоми, находится рядом. Конечно, предполагать такой сценарий смешно, понимала Наоми, но мысль об этом не давала ей покоя, шевелилась внутри, как живое существо, от нее невозможно было отделаться, поэтому, случайно наткнувшись на роскошную официальную веб-страницу Демократической Народной Республики Корея (так государство называлось на сайте, обнаруженном Наоми в истории просмотров браузера Ари, на который профессор заходил много раз, что напугало ее еще больше), она захлопнула крышку ноутбука и отскочила: вдруг веб-страничка поможет выследить ее, передаст координаты ее местонахождения в Токио напрямую беспощадным энтомологам, и тогда они придут, вышибут дверь, а потом затолкают Наоми в ожидающую на улице “ауди”, завяжут глаза, накачают чем-нибудь и в конце концов уничтожат бесследно. Столь изощренная паранойя, очевидно, развилась из-за недостатка белка, ведь три дня из четырех, прошедших после исчезновения Ари, Наоми питалась исключительно пустой лапшой быстрого приготовления – больше ничего съедобного в доме не осталось, а бутылочку соевого соуса Наоми извела в первый же день.

В ванной ей в голову пришло, что флешку мог запаролить кто-то другой, не Ари. Наоми расстроилась и уже подумала, что придется ехать в Париж, просить помощи Эрве Блумквиста, которого Элке окрестила компьютерным гением и у которого были свои причины помочь ей раскрыть загадку судьбы Селестины. А были ли они? Ведь, может, Тина все-таки мертва и Эрве каким-то образом замешан – в самом убийстве или в сокрытии улик. Словом, предприятие это рискованное. Наоми расстроилась еще больше. Она открыла баночку, где, по-видимому, впопыхах спрятали флешку, опустила туда палец и нанесла немного крема себе на щеки, горячие, сухие, зудевшие, как и все ее тело. А потом ввела в строку пароля kanebomoistagewcold, и флешка преспокойненько открылась с приятным звуковым эффектом – металлическим щелчком замка; выскочивший на рабочем столе значок назывался La mort de Celestine [35].

Провокационное название, ничего не скажешь. Почему Ари дал флешке такое имя? Селестина и вправду мертва или он просто иронизировал, имея в виду инсценировку убийства? И сам ли Ари так назвал флешку или кто-то другой? В корне Наоми обнаружила две папки – “Видео” и “Фото”. В папке с видео лежал тяжелый файл в формате QuickTime под названием “Посторонним вход воспрещен”. Он не был защищен паролем и, когда Наоми дважды ударила пальцем по трекпаду, открылся в QuickTime Player на каком-то непонятном кадре, абстрактной картинке в духе Ротко; потом Наоми нажала на треугольную кнопку воспроизведения и поняла, что это шрам на груди Селестины, оставшийся после мастэктомии, а затем камера отъехала, и в кадре появилась сама Селестина, позировавшая спокойно, серьезно, словно находилась в кабинете маммолога. Увидев шрам, Наоми ощутила всплеск адреналина – во-первых, изувеченное тело Селестины ее шокировало, а во-вторых, наличие шрама подтверждало, что исповедь Ари, во всяком случае финальная ее часть, – правда, хотя поводом для ампутации мог быть, конечно, и рак, а не апотемнофилические галлюцинации о жужжащем рое насекомых, угнездившихся в молочной железе. Камера переместилась к правому боку Тины, тогда она взяла уцелевшую грудь обеими руками и поднесла к объективу, сжимая, пальпируя со знанием дела и демонстрируя набухший сосок. Съемка по-прежнему велась с очень близкого расстояния, поэтому понять, где лежит Селестина и лежит ли она вообще, было невозможно, ведь она держала грудь в руках, нейтрализуя таким образом силу тяжести; камера задержалась еще на лице, потом двинулась вдоль тела Селестины, прошлась по лишь слегка выпуклому животу, наконец, достигла редеющих зарослей на лобке, тронутых сединой, и здесь остановилась, а Тина тем временем медленно разворачивала бедра к объективу. По крупному плану волос на лобке, особенно когда камера двигалась, Наоми оценила, что битрейт видео сносный, вероятно, формат AVCHD с потоком 24 мегабита в секунду. Цветность тоже хорошая – дневной свет, по-видимому, проникал в комнату из окна, расположенного справа, и кожа Селестины была нормального, естественного оттенка, без желтизны, какую дает электрическое освещение.