Дэвид Кроненберг - Употреблено

Наконец камера отъехала, вернее, медленно отплыла, и Наоми увидела, что Селестина лежит, но не на постели, а на разделочном столе, установленном на антресолях под балками массивного деревянного потолка. По форме и размеру этих балок из щербатого дуба, покрытого белым лаком, можно было заключить, что постройка старинная, вероятно, средневековая, то есть съемка, скорее всего, велась в помещении, располагавшемся в парижском еврейском квартале Маре. Значит, дело происходило не в квартире Аростеги. Наблюдая за Селестиной, которая лежала раздетой на неструганом разделочном столе и, по-видимому, чувствовала себя вполне комфортно, Наоми смутилась: она-то после мастэктомии ни за что не позволила бы фотографировать себя обнаженной, а тем более не стала бы выставлять на всеобщее обозрение шрам.

В кадре появился голый тонкобедрый парень – Наоми сразу узнала Эрве, еще до того, как он подошел к столу с краю и погрузил свой кривой пенис в рот невозмутимой, покладистой Селестины. В руке молодой человек держал какое-то металлическое устройство серебристо-голубого цвета с черным кабелем, похожее на бластер из научно-фантастических фильмов пятидесятых годов. Мышцы руки у Эрве напряглись – видно, загадочное приспособление немало весило. Вошедшую в кадр справа обнаженную молодую женщину Наоми узнала не сразу, даже когда та опустилась на колени во главе стола и принялась целовать и лизать шрам Селестины, а левую мускулистую руку вытянула и зарылась пальцами в волосы на ее лобке. Только когда камера приблизилась и сняла женщину снизу крупным планом, Наоми рассмотрела Чейз Ройфе, звезду торонтского портфолио Натана, и кой-какие детали головоломки встали на свои места.

Но не все. Эта довольно прозаичная сексуальная игра, напоминавшая скорее светский ритуал, чем разнузданную оргию, длилась не больше минуты, затем Эрве отошел от Селестины и стал возиться с бластером, нажимая на многочисленные кнопки. Чейз тоже отделилась от Селестины, которая, видимо, поняла, что пришло время позировать – для 3 D -съемки, как показалось Наоми. Тина отбросила назад свои седые волосы и расстелила их так, чтобы они красиво ниспадали со столешницы. Потом рассмеялась и улеглась в неестественной, изломанной позе. Чейз помогала ей – поправляла, располагала под нужным углом асимметрично согнутые ноги, растопыренные пальцы, вывернутые руки, выгнутую шею. Наоми пришло в голову, что Селестина изображает истерзанный труп для фильма ужасов студии Hammer шестидесятых годов.

Чейз отошла и наблюдала, как Эрве, нажав спусковой крючок на рукоятке бластера, начал водить лазером над телом Селестины; из двух шарообразных, похожих на космические капсулы головок устройства выходили красные лучи и образовывали прицельную сетку, которая волнообразно двигалась по изгибам тела Селестины, словно призрачный скат по неровному морскому дну. Эрве легко касался Селестины лучом, тщательно распыляя на каждый сантиметр ее тела свет, как краску из пульверизатора, а она старалась сохранять прежнее положение, но живот ее сжимался от смеха, потому что за кадром, видимо, шутили и отпускали замечания – Наоми их не слышала. Камера плавно двигалась вокруг троицы, приблизилась, следуя за лазерным лучом, затем поднялась к лицу Чейз, смотревшей на Селестину со сладострастной нежностью, с восторгом и удивлением. Улучив момент, оператор показал крепкие груди Чейз с набухшими сосками, лобок, заросший русыми волосами – не выбритый в соответствии с последними незрелыми тенденциями порномоды, которая так не нравилась Наоми; если не видеть лиц, молодых людей вполне можно было бы принять за брата и сестру – тело Чейз казалось женской версией подтянутого тела велосипедиста Эрве. Чейз закрыла Селестине глаза, словно покойнице, а затем Эрве навел луч лазерного сканера на ее лицо, и тут видео внезапно оборвалось. Наоми сомневалась, что снимал Аростеги (оператор так уверенно двигался и выстраивал композицию кадра), однако он наверняка находился рядом, наблюдал и руководил.

В итоге видео ее разочаровало. Занимались ли они любовью вчетвером после, закончив сканирование, цель которого оставалась неясной? Вот на что интересно было бы посмотреть. Факт интимной связи Чейз с Эрве и Аростеги подтвердился, это важно, – значит, совершить заманчивое путешествие в Торонто, в гости к Ройфе, необходимо. Стало ясно: диковинная психологическая травма Чейз связана со смертью Селестины Аростеги; оральный аспект, отвращение к французскому языку, нанесение увечий себе самой, поедание собственной плоти – все сходится. Наоми закрыла QuickTime Player и, дважды ударив по трекпаду, открыла папку “Фото”, где оказалось еще две папки: Celestine est morte [36]и Des photos pour M. Vernier [37].

В папке “Смерть Селестины” Наоми обнаружила 147 файлов в формате JPEG и решила сразу же закачать их в Lightroom, чтобы упорядочить и присовокупить к остальным фотографиям, накопившимся в процессе работы. Когда значки отобразились в папке импорта, она увидела, что все фотографии черно-белые и качество их специально ухудшено – они “состарены”, как снимки, сделанные “хипстаматиком”: высококонтрастные, виньетированные, с цифровым зерном, создающим эффект 35-миллиметровой панхроматической пленки Kodak Professional Tri-X для быстрой съемки, которую раньше использовали газетные фоторепортеры и журналисты-документалисты. Встроенная вспышка давала резкий свет, как на сделанных на месте преступления фотографиях знаменитого репортера криминальной хроники сороковых годов Уиджи, работавшего с камерой Speed Graphic и импульсной лампой-вспышкой; Наоми пришло в голову, что придать снимкам некоторое сходство с историческими фотографиями криминальной хроники пытались, чтобы они выглядели столь же подлинными, – теперь, когда загрузка завершилась и Наоми просмотрела их в полноэкранном режиме в “Библиотеке” Lightroom, ей стало очевидно: снимки художественные, постановочные, рассчитанные на определенный эффект, и это смутило ее даже больше, чем само содержание фотографий.

Декорации изменились – действие происходило не в мастерской на антресольном этаже, а в уже знакомой квартире Аростеги – почти такой Наоми и запомнила ее по многочисленным роликам с интервью. Подборка фотографий рассказывала следующее. Селестина мертва, тело ее расчленено – точно как на фотографиях, сделанных полицейскими на месте преступления, – части этого самого тела разбросаны по квартире, туловище лежит на диване. Эрве, Чейз и сам Аростеги – дойдя до общих планов, где мебель и прочие предметы обстановки уже не скрывали их тел, Наоми увидела, что они совершенно голые, – по очереди откусывают кусочки от ее бедер, боков, плеч, живота, однако втроем в кадре не показываются, видимо, функцию фотографа тоже берут на себя по очереди. Кровь капает из их ртов, а также из ранок на теле Селестины в местах укусов, их лица – лица зомби – пусты, но при этом выражают некое первобытное удовольствие и деловитость, как морды животных за едой. Отрезанная голова Селестины – волосы откинуты назад, как на видео, но не расправлены, чтоб видно было зверски вскрытую и выскобленную черепную коробку, – стоит на столике рядом со старым телевизором Loewe , наблюдая за жуткой троицей полузакрытыми глазами (мозги Селестины лежат в кухне, на сушилке – это выясняется позже). Но вот что – по известной одной Наоми причине – шокирует больше всего: в начале действа обе груди Селестины целехоньки, а после того, как каждый из трех ртов прикладывается к левой груди, яростно вгрызаясь в нее, разрывая зубами и пережевывая на камеру, на этом месте остается округлая кровоточащая рана с рваными краями – и никакой мастэктомии, никакого аккуратного шва. Правая грудь, тоже искусанная, однако остается на месте.