Агата Кристи - Большое путешествие

Последние дни выдались суматошными, так что я забыла, на чем остановилась в дневнике – кажется, на Гиппсленде и поездке по строевым лесам. На следующее утро нас разбудили чуть свет. Завтракали мы тоже рано – все, кроме мистера Джеймса. Артур, шофер, отнес ему завтрак, философски заметив: “Как говорится, позаботься о начальнике, и он позаботится о тебе!” Утро было чудесным. Мы снова катались на поезде по лесу, и нас по-прежнему снимал оператор: как мы едем и все такое прочее, после чего мы с сожалением покинули буш. Вот тебе выдержка из разговора Джеймса и демократичного Артура:

А: Почему вы сказали, что мы вернемся к семи?

Д: Я обещал полковнику Кристи, что в семь уже сядем ужинать.

А: Мы вернемся к 6.30, он еще и ванну успеет принять.

Д: За полчаса? Не успеет.

А: Ерунда, не все же такие, как вы! Это пока вы купаетесь, можно съездить на выходные к морю!

Понедельник [22 мая]

В 6.45 выехали на поезде в Шеппертон. Позавтракали в Сеймуре. Местный пекарь увязался с нами гулять по городу, пришлось два часа с ним беседовать. Затем последовал прием у председателя совета графства и еще одна часовая беседа в гостинице за стаканчиком имбирного эля. Затем ланч, на который специально для меня пригласили “даму” (мисс Сазерленд, премилая особа, дочь адвоката, старого добродушного шотландца), после чего мы отправились на фабрику по производству консервированных фруктов. Если будешь покупать консервированные персики, знай, “Фэнси” с зеленой этикеткой компании “Шеппертон Пэкинг” хороши. Потом мы поехали на фабрику по производству замороженной продукции. Было очень интересно, пока мы не дошли до места, где требуху перетапливают на жир. Запах стоял такой, что нас оттуда как ветром сдуло! Вечером состоялся ужин на тридцать человек. Арчи, как мне кажется, произнес неплохую речь. Я провела вечер с мисс Сазерленд и ее сестрой. Потом мы вернулись в гостиницу и легли в постель, от которой несло потными коммивояжерами. (Заметь, “Корона” стала работать с перебоями!)

Ирригационный канал и персиковые деревья в Шеппертоне.

Вторник [23 мая]

Осматривали цитрусовые в поселке под названием “Вернувшийся солдат”. Тут все выглядит не так красиво, как в Южной Африке. Потом нас отвезли на машине в сельскохозяйственный колледж в Дуки. Там мы пообедали и познакомились с мистером Паем, довольно известным специалистом по селекции пшеницы. Немного мямля, но о своих изысканиях готов распинаться часами. Экспериментировать он начал еще до Менделя и лет двадцать тому назад написал статью о селекции в австралийскую газету, но ее отказались напечатать, объяснив, что “никто не будет это читать”. На это мистер Пай ответил: “Я и не надеялся, что вы это прочтете”, – и послал статью в американскую газету, где ее благополучно опубликовали, затем выпустили отдельной брошюрой и перевели на французский, немецкий, русский, испанский и итальянский. И на следующий день та самая австралийская газета ее перепечатала! Мистер Пай нас сфотографировал, но, кажется, засветил кадр. Ему предлагали в три раза большее жалованье, если он согласится перебраться работать в Южную Африку, но ему нравится в Австралии, и он намерен закончить исследования здесь. Некоторое время он возглавлял колледж, но настолько запутал дела, что в спешном порядке пришлось все менять.

Ужасно долго возвращались в Мельбурн: поезд то и дело останавливался. В Сеймуре на ходу перекусили сосисками.

Среда [24 мая]

Ужинали в “Гранд-отеле” с членами Королевского колониального института. Я сидела возле лорда Страдброка и была совершенно им очарована. Арчи чувствовал себя скверно, надеялся, что сможет высидеть до конца, но в самый разгар ужина сбежал. Сэр Джеймс Баррет произнес замечательную речь, хотя и напутал с историческими фактами (впрочем, кроме Белчера, историка по образованию, этого никто не заметил).

Мистер Кокс.

Четверг [25 мая]

Все члены миссии занимались какой-то ерундой, а потом в спешке собирали вещи и в конце концов отбыли. Правительство Нового Южного Уэльса прислало нам в сопровождение странного юношу, мистера Кокса. Толку от него никакого, он ничего не делает и ничего не знает. Около половины одиннадцатого вечера мы приехали в приграничный городок Эчука и поселились в обычной дурно пахнущей гостинице. Встретила нас там пьяная хамка (которая, как оказалось, по совместительству служит горничной) и некая надменная барышня. В номере снова воняло потными коммивояжерами, но когда я распахнула окно, лучше не стало, и на следующее утро выяснилось почему: снаружи на балконе спали вповалку несколько коммивояжеров. Наконец явилась “горничная” и принесла “кипяток” – полчашки чуть теплой воды. Спустившись к завтраку, мы обнаружили, что Белчер снова взбесился: ходит взад-вперед по устроенной на скорую руку гостиной, она же кабинет, и нудит, что его не обслужили и что он всем даст понять, что ему надо три часа в день работать, и что ему все утро нужно диктовать и печатать, и что он не поедет никуда, и что мэру надо сообщить, что завтрак следовало подать в семь утра. Бейтсу хватило ума напомнить, что а) Белчер сам говорил: поездить по глубинке важнее, чем работать с бумагами; б) он сам попросил мэра, чтобы завтрак накрыли в восемь утра. Тут Белчер окончательно вышел из себя и закричал, что не потерпит, чтобы какой-то неуч-секретарь с ним спорил! В общем, мы уехали без Белчера (и, как оказалось, к лучшему). Видели строящуюся плотину на реке Муррее – вторую из 26 планируемых. За ланчем собралось человек 20. Мэры Эчуки и Моама (город на том берегу реки, который относится к Новому Южному Уэльсу) произнесли речи, Белчер тоже выступил. После ланча отправились на автомобиле на ферму Кобрам, расположенную в 40 милях от города. Абсолютно ровная местность и совершенно пустынная – только овцы да широченные поросшие травой дороги. На ферму Кобрам мы приехали часам к 5 и сразу же отправились взглянуть на чистокровных баранов-мериносов. Чудесные создания! Некий Фрэнк рассказал нам о каждом начиная с рождения. Техника стрижки проста. А. держит барана за рога, Б. аккуратно стрижет, приговаривая: “Вот так шерсть!”, и заключает: “Шестьдесят четыре” [49], а В. восторженно поддакивает: “Добрых шестьдесят четыре!” Потом А. говорит: “Все, Фрэнк, переворачивай”. Б: “Да, переворачивай давай”. Упирающегося барана переворачивают на спину. Б. раздвигает шерсть на животе, достает складной фут и восклицает: “Вот так брюхо!” В. охотно подхватывает и хрипло бормочет: “На брюхе аж три дюйма!” Потом, зажав под мышкой складной фут, барану измеряют температуру, все дружно произносят: “4 дюйма, за три месяца еще подрастет!” Белчер неплохо сыграл свою роль и со знанием дела произнес “Шестьдесят четыре”. На ферме нам отвели уютную чистую комнатку, в которой стояли цветы. Управляющий Грэм и его жена встретили нас очень тепло. Мы прекрасно поужинали, а потом пили очень вкусный кофе.