Ольга Минская - Я тебя люблю

А сегодня, абсолютно подсаженная на грусть, в состоянии повышенной эмоциональной подвижности, я расковыриваю эту рану. Чтобы что-нибудь найти. Только не знаю, что. И просто подождать, когда пройдет тоска, и лицо снова наденет свою ежедневную маску уверенности и состоявшейся жизни, чтобы не страшно было выйти на улицу. Покоя нет. У меня его нет. Я завидую тем, кто может прийти с работы, накормить детей, открыть газету или журнал, или пробежаться по магазинам, и почувствовать себя удачливыми. Моя жизнь – это непрерывная внутренняя борьба с бессмысленностью существования и пустотой. Может быть, меня папа неправильно воспитал. Он говорил мне о необходимости творчества, о том, что день не должен пройти зря, а я с ним спорила и сопротивлялась, но в результате иначе жить не могу. А это так трудно и так одиноко. Если человек не занят в коллективном виде творчества, как оркестр или танцевальный коллектив, то все остальное – это один на один с собой. И вот я сижу и жду, когда мне удастся поймать мысль, чтобы написать предложение, чтобы увидеть, как буквы начнут складываться в слова. Чтобы переворошить все внутри и, обессиленной, через пару часов прочить написанный лист. И ненадолго победить одиночество и бессмысленность существования. Скажи мне, как ты справляешься с этой полной экзистенциальной бессмысленностью?

Он не позвонил. Я хочу, чтобы мужчина был в меня так влюблен, чтобы звонил мне и приходил, и писал, и искал меня в фейсбуке, и ждал на улице и придумывал разные проекты, которые он мог бы делать вместе со мной.… И я все время выбираю тех, которые чем-то так сильно увлечены, что даже будучи в меня очень влюбленными, не могут найти для меня время. Или они просто боятся. Потому что я знаю, что когда им что-то становится важно, они бросают все и тупо добиваются своего.

Когда-то, много-много-много лет назад, меня увидел 18-летний мальчик – гремучая смесь еврея, грузина и армянина и сказал мне, что у меня сексуальная фигура и что он хочет со мной переспать. Мой смех не остановил его. Он был моложе меня на 6 лет, он был в армии, и был упорный. Каждый раз, когда он получал отпуск, он приходил ко мне. И всегда был рядом, ходил со мной в кино, в магазины, готовил еду, лежал со мной в одной постели, если я хотела с ним переспать, если я хотела, чтобы он ушел – он одевался и уходил. Таких, как он я больше не встречала – сильный, ласковый восемнадцатилетний мужчина, подсаженный на секс, милый и наивный. Нежно ко мне привязанный. Почему я его все время прогоняла? Потому что любила другого, который мне не звонил, не приходил, жить со мной вместе не хотел – а потом взял и женился на мне. Говорит, что по любви. А сегодня я хотела бы встретить снова того мальчика, который хотел быть со мной, ничего не боялся и всегда был готов со мной абсолютно на все. Не смотря на армию, на мой отказ, на родителей, которые не были в восторге от его привязанности ко мне… Это был мужчина, который просто шел взять то, что ему было важно. Без невротических сантиментов и страхов. Он не был интеллектуален и душевно подвижен. Но он точно знал, что хотел получить.

Просто устала. Даже ушла раньше с тренировки. Даже съела буханку хлеба вместо всего остального. Никуда не пошла. А сейчас вообще лягу спать, вместе с мальчиками, которые два часа назад радостно уснули в моей кровати. Завтра будет снова тренировка. И вторая серия второго сезона Родины. И он снова не позвонит. А я буду продолжать убеждать себя, что никуда ему от меня не деться, и что моя жизнь многогранна и полна. А на самом деле я не могу выносить своего одиночества. Почему я так упрямо к нему привязалась? Потому что могу бесцельно шататься за ним, куда бы он ни шел, и не отсчитывать каждую потерянную секунду. Потому что могу молчать. И мне не скучно. А с другими, почти со всеми – ужасно скучно. Так, иду спать. А послезавтра начну дурить голову другим, чтобы одиночество мое не было таким безмерным. И пусть их будет много. Если пропадет один, всегда можно будет позвать другого. Они будут все умными, милыми и в меня влюбленными. Будут стараться мне понравиться, говорить комплименты, придумывать для меня замечательные истории. Я буду ставить в Фейсбуке фотографии тех мест, куда буду ходить не с ним. Буду писать тонкие, умные посты, собирать множество лайков и гадать – прочитал ли это он. Я подстригусь и покрашу ногти, и куплю платье, чтобы встретить его во всей красе. А потом окончательно расстроюсь и заброшу свою красоту. Буду некрашеная, нечесаная, страшная – и случайно столкнусь с ним. А он обнимет меня, крепко прижмет к себе и скажет удивленным наблюдателям, что если бы я согласилась, он был бы готов так стоять со мной всю жизнь. Я вдохну запах его одеколона и, собрав все свои силы, заставлю себя оторваться от него. А потом еще буду долго нюхать руку, которая обнимала его шею, в надежде, что его одеколон еще там. И откажу всем умным, которые будут меня приглашать в кино, кафе или на какие-то мероприятия. И буду снова выискивать его в чатах и в фейсбуке, ревновать ко всем лайкам и злиться, что он не со мной. А мой муж будет задумчиво существовать рядом со мной. Может быть, даже о чем-то со мной разговаривать. И не замечать, что я давно оставила его.

Это самый трудный день недели, когда мои ненаглядные мальчики с утра сидят на нашей шее. И надо их развлекать, играть, читать, проверять уроки, кормить…Я спрашиваю себя, почему эти два существа, которых я так люблю, умудряются прикончить меня примерно за два часа. А если я уставшая и не выспалась, то гораздо быстрее. Как люди, у которых 3 и больше детей, могут проводить с ними субботу. Я забываю, как меня зовут и путаю значения слов, когда ни на секунду не могу сосредоточиться на самой себе. Или когда приходится проверять домашнее задание и видеть, что мой сын даже не прочитал его перед тем, как начать делать. Или просто бессмысленно играть с ними в карты или в дракона и индейцев. Или, когда младший, прилипнув ко мне, каждую секунду говорит «мама, мама, мама». Неужели только мне так трудно быть мамой? Они шумят и скандалят. Устраивают заговор против нас. На обед каждый просит свое любимое блюдо, а в процессе приготовления меняет заказ на то, что заказал второй. Они поют, сражаются, дерутся, строят в центре гостиной крепость из подушек, воют и играют в индейцев. Шумят, хохочут, рыдают, качают права, визжат, бьют в барабан, расстраиваются, радуются … Словом, дом, наполненный детской радостью. Муж мой ходит в наушниках для тира. И я сначала милая, а потом озверевшая. И только когда удается уже сесть в машину, вручив каждому по айпэду, минут на 15 наступает тишина. А потом младший начинает спрашивать каждые две минуты «…сколько еще ехать?». И когда мы куда-нибудь приезжаем, то все начинается снова – один хочет есть, другой пить, один на море, другой на раскопки, одному холодно… И мы, совершенно потерянные среди этого семейного счастья. А к вечеру они счастливые и уставшие, еще пытаются мило шалить, но уже совсем не стоят на ногах. И поэтому неожиданно плачут и скандалят от того, что силы совсем покинули их. И тогда надо быстро взять две любимые тушки на руки и отнести в кровати. Раздеть, укрыть, поцеловать, сказать, что это мои самые ненаглядные на свете мальчики. Вздохнуть с облегчением и налить рюмку водки.