Ольга Минская - Я тебя люблю

Do not pity the dead, Harry. Pity the living, and, above all those who live without love.

J.K. Rowling, Harry Potter and the Deathly Hallows

Мне 42 года. У меня карие глаза, короткие волосы, узкие запястья и голени, и быстрые движения. Мой рост 165 сантиметров и вес 63 килограмма. Я не толстая и не худая. Говорят, что я хорошо улыбаюсь, но это когда в жизни происходит что-то приятное. Раньше у меня было ощущение, что своим жизнелюбием я могу осчастливить каждого. Но потом это прошло. У меня высшее образование, муж, два сына, машина, квартира, работа, периодические любовники и ощущение, что моя жизнь проходит мимо меня. Я хотела совсем другого. Только вот мальчики – это то. То единственное, что я бы не стала менять. В какой-то следующей жизни, в другой стране или с другим мужем, я родила бы еще детей. И пусть все будут мальчики.

Мне не на что жаловаться – потому что у меня все хорошо. Я просто не чувствую себя счастливой. Я пишу это и думаю, что это кощунство – я не русская жена араба из Газы, я не родилась в племени фур, и, наверно, многие хотели бы моей жизни. Но отсутствие счастья – болит.

Я приехала в Израиль 23 года назад. Помню, что хотела ходить по Иерусалиму и трогать руками его камни. Хотела сидеть на берегу Средиземного моря и болтать в нем ногами. И это стало моей реальностью. Я могу гладить раскаленный летний Иерусалим, могу круглый год бегать по пляжу на Средиземном море. Принесло ли это счастье? Не знаю. Но это, как раз то, что я в своей жизни люблю. А еще я люблю Тель-Авив. Тель-Авив – это живая музыка или танцующая женщина, иногда сбивающаяся с ритма.

У меня уже есть кладбище любимых людей, которые ушли и оставили меня без себя, а я до сих пор не могу это пережить. Оно пока не очень большое – но с годами будет становиться все больше, в этом, увы, не приходится сомневаться.

Почему я пишу это все сейчас – когда ночь, у меня болеет сын и завтра будет непростой день. Днем в фейсбуке один из моих друзей поставил песню на стихи Балата Окуджавы «Ночной разговор» на иврите с самым лучшим исполнением, которое я когда-либо слышала. Я слушала ее много раз. Это разбередило мою тоску по жизни, которой у меня нет. По огню, который когда-то горел и потух. А потом я решила писать о счастье или о боли – я еще не знаю, что из этого выйдет. Почему это может быть интересно – потому что я говорю коротко и честно. Потому что это будет, как открытая рана, которую можно еще немного расковырять, что бы все лучше рассмотреть. Потому что, и у тебя тоже произошло что-то похожее, только в этом страшно признаться.

Злость, грусть, жалость и одиночество перемешались, и я никак не могу ухватить, что сегодня больнее всего. Наверно, все-таки ощущение бесконечного одиночества, которое никогда не покидает меня. Это какая-то Марианская впадина пустоты в животе или в душе.

Когда я была маленькая, я росла, думая, что меня все любят. Потом блестящий мальчик, который был в меня трогательно влюблен с самого детства, неожиданно оставил меня. Он почти плакал, когда говорил, что нам лучше расстаться. И я так и не поняла, почему он так решил. Тешу себя надеждой, что когда-нибудь, когда мы будем старенькими и умиротворенными, я спрошу его и получу ответ. Мы иногда встречаемся – всегда радостно и приятно. И никогда не говорим про то, что произошло много лет назад. Любовь, ведь, не проходит. Наверно, он до сих пор любит меня. А я до сих пор гадаю, почему он ушел.

А потом я влюбилась. Он был совсем чужой, непонятный, как дикое животное, неожиданно прибившееся к моему огню. Яркий, непредсказуемый, харизматичный, похожий чем-то на молодого Блока, всегда считавшийся только с самим собой. Он – то приходил, то исчезал. Говорил, что мы можем так жить долго-долго, только я ничего не должна от него хотеть. Потом пропадал, и я не знала, что с ним происходит. Я не знала, что он делает, никогда не знала, что он чувствует по отношению ко мне, и сколько женщин думают, что у него с ними роман. Я любила его еще потом много лет, после того, как ушла из-за невозможности выносить его отсутствие, недосказанности, подозрения и других женщин, которых я стала замечать рядом с ним. Десять лет мне снилось, что я теряю его снова и снова. И я просыпалась в другой стране в страшной тоске, и больше всего хотела вернуться в сон, за секунду до того, как я его потеряю, пока мы еще вместе. Единственное, что стало утешением – мой отъезд, когда я физически перестала с ним случайно сталкиваться на углу своего дома.

Потом мои родители, которые всегда уверяли, что любят меня больше жизни, отказались уехать со мной в Израиль. Дело было в 1989 г. и мне пришлось, уезжать, прощаясь с ними навсегда. Я была уверена, что Россия никогда не откроется, что я их больше не увижу, не дотронусь и не поцелую.

Потом мой муж, который меня любил и был ко мне нежно привязан, на 7 лет оставил меня совершенно одну, погрузившись в развитие стартапа. В конце концов, он заработал большие деньги, но это не принесло нам счастья. Это облегчило жизнь и испортило наши отношения. В эти годы у меня было два маленьких мальчика, мама, которая перестала меня замечать, многочисленные экономические и личные проблемы и он, который тупо долбился в компьютер с утра до вечера.

С тех пор я хочу встретить мужчину, который любил бы меня больше всего. Чтобы у него дрожали руки, и ему было бы трудно дышать, когда он видит меня. Чтобы он никуда не мог уйти от меня (чтобы все время хотел это сделать, во имя чего-то большого и важного)…. Мужчину, который бы смотрел на меня, как на самый большой подарок судьбы. Чтобы я тоже его любила. И я сделала бы его счастливым, и может быть, стала счастливой сама. Но это все не происходит и не происходит.

Вот уже год, как я учусь не моргать перед ударом в лицо. Не уводить голову, когда меня пытаются убить ударом в горло. Не бояться, искать слабое место противника и готовиться нанести ответный удар. Хотя все время страшно. Потому что бьют сильно, потому что могут промахнуться и попасть в меня, или я по ошибке подставлю себя под удар. Весь последний год, когда я пыталась выжить, неожиданно осознав свое одиночество, я спасалась тренировками карате – 4 раза в неделю. Эти шесть месяцев я помню, как бесконечный бег по кругу на разминке. Понедельник – я завязываю веревочки на кимоно, надеваю пояс и…побежала. А потом еще полтора часа растяжки, прыжков, ударов руками и моих любимых ударов ногами. После тренировки снова можно вздохнуть и жить. Если ничего особенно болезненного не происходит, то можно продержаться двое суток. А потом снова – я завязываю пояс и бегу. А потом прыгаю, приседаю и отжимаюсь, качаю живот и снова бью. После тренировки, кимоно и майка мокрые от пота. И на несколько часов обеспечено хорошее настроение. Когда совершенно не важно, поругаюсь ли я с мужем и снова решу, что наша совместная жизнь бессмысленна. Когда возвращается страх за жизнь, то уже наступает пятница – и я снова бегу, а, потом, не моргая, смотрю, как партнер бьет меня в горло. У меня больше нет проблемы выходных – пятница тренировка по технике карате. А в субботу – каты, и если делать все по-настоящему, то тоже выходишь мокрая, как мышь, и счастливая, как младенец.