Павел Вособа - Побег от посредственности

– Ричард, ваши рыжие звуки восхитительны. Я бы так хотела быть ими. Возможно, когда-нибудь в другой жизни. Если вы хотите знать больше, спросите Викторию.

Ричард вопросительно посмотрел на Викторию, однако та сделала вид, что ничего не слышала.

Кому нужна мораль?

Тем, кто поддается общественной лени, уступает каждодневной серости, равнодушию, самовольному отчуждению и жизни в забвении.

Бюрократия – это инструмент власть имущих с любезного содействия равнодушных, неспособных, обиженных и ленивых.

Виктория и Ричард шагали по берегу, длинные волны периодически заливали их ступни. Солнце медленно склонялось к горизонту и становилось оранжевого цвета, начинался прилив, и снова поднимались волны.

Ричард все время чувствовал огонь Натальи и необычную гармонию их судеб. Когда-то все казалось таким легким и простым – работа, развлечения, еда, занятия любовью, друзья. Вся эта бесконечная жизнь впереди и такая далекая смерть. Но сейчас? Чем мне нужно наполнить свою жизнь, чтобы она была настоящей, исключительной? Могу ли я повлиять на нечто существенное, или все это стечение обстоятельств и случайностей? Я должен быть хорошим или плохим, чтобы познать самого себя? Почему жажда зла манит меня все больше и больше? Наверное, она больше предлагает? Может быть, и нет, но она предлагает быстро!

Виктория, как будто бы почувствовав, о чем он думал, сказала:

– Случайность – это возможность найти свое будущее.

– Я не понимаю.

– Где-то в нас находятся затоптанные желания, но подсознание знает о них и предлагает возможности, которые приближают нас к ним. Только возможности показывают, что в нас и чем мы готовы пожертвовать ради своих желаний. Наталья пожертвовала собой и всем вокруг. Ее жажде можно позавидовать.

– Виктория, почему вы постоянно вызываете ненависть!

– Видите? Это ваша интерпретация! При этом я считаю вас носителем света.

– Кем?

– Человеком, который раздает веру.

– Что? Ведь я даже не верю в бога.

– Все тот же наивный, эгоцентричный молодой человек, а при этом наделенный таким даром. Вы глупец! Ведь тот, кто бессознательно раздает то, о чем и сам не знает, и есть настоящий даритель. Никто от него этого не ждет, поэтому легко принимает. Лишь искренние подарки принимаются полностью и с радостью, ибо они не требуют благодарности. – Виктория немного прикрыла глаза, глубоко выдохнула и продолжила: – И в то время как вы невольно раздаете веру, я – ненависть.

– Подождите… – Ричард хотел прервать ее.

– Не перебивайте меня. Я была с ней строга, даже жестока – при этом, собственно, я говорила это сама себе. Жажда книг, литературы тоже привела меня на край. Мы так похожи.

– Я начинаю понимать, что случайность – это нечто похожее на выбор пути. Ваши решения похожи. Каким, в сущности, было ваше детство?

Виктория безучастно улыбнулась.

– Хватило, когда мама сказала: «Вика, разве ты глупенькая, не понимаешь то, что знают все остальные?» Я любила порядок, планировала все до мельчайших подробностей, хотела жить в идеальном мире – точно так, как хочет этого бездуховное общество: жить в «коробках», соблюдать бюрократические законы и правила, стереть мечты о свободной воле и беспрерывно жаждать фальшивой похвалы от остальных.

– Некоторые люди обожают идеальный порядок. – Ричарду вспомнились несколько месяцев совместной жизни с утонченной девушкой. Виктория непонимающе повернула голову и вопросительно подняла брови.

– Расскажу вам об одной серьезной связи и маленькой смелости разорвать ее.

Она была ведущей на незначительной радиостанции. Ее звали Андреа, и она считалась образованной и воспитанной. Утро за утром она уничтожала меня своим литературным, серым, плаксивым голосом и хвастовством о том, как полезно питается, каждый день бегает со своими лабрадорами, поддерживает разумные вещи, развивается, посещает изысканные концерты и театры, ненавидит бесцеремонность, грубость, якобы понимает шутки и мальчишеские глупости, но все имеет свои границы. Ее жизнь была для нее одним большим общественным мероприятием. Она без конца следила за собой и оценивала себя глазами других.

Похожим образом она справлялась со своими эмоциями – все должно было быть ясно и однозначно: смеялась, когда ей хотелось смеяться, была серьезна, когда тема была серьезной, и злилась, когда этого от нее ждали.

– Риша, пожалуйста, я не могу опоздать в студию. – Ее подчеркнутое «пожалуйста» разбудило меня.

– Удачи! – закричал я как можно веселее и добавил про себя: «И не буди меня».

– Ведь мы пообещали друг другу, что завтрак будет совместный, пожалуйста, почисти зубы и приходи на кухню. Твой завтрак готов, я тебя жду.

– Не обещали мы ничего, – бесился я тихонько, встал и пошел в ванную. С чувством странного насилия я почистил зубы, умыл лицо и вошел в кухню.

– Риша, ты серьезно? Ты ведь не будешь завтракать со мной в трусах. Я ни к чему тебя не принуждаю, но существуют определенные правила, которые необходимо соблюдать. Возможно, тебе кажется, что я тебя поучаю, но поверь мне, я делаю это ради наших отношений. Если двое живут вместе, они должны установить общую культуру и сохранять ее.

Я сподобился на убогое «прости» и послушно надел не только штаны, но и носки. Если скажет: «Видишь, это возможно», тресну ей по голове, подготовился я.

– Невероятно, – произнесла она с пафосом немного в нос и одобрительно улыбнулась.

Я кисло впился зубами в «здоровый» тыквенный хлеб. Оба больших лабрадора запрыгнули на специально приспособленные стулья и воспитанно чмокали гранулами. Я казался себе одним из них.

Моя юношеская уверенность в себе быстро исчезала, и процесс превращения в подкаблучника успешно продолжался. Я не смог сбежать, говорил себе, что, собственно, восхищаюсь ею – она образцово исполняла все нормы, идеальные представления о поведении взрослой женщины. Не было в чем ее упрекнуть. Она была для меня «сверхчеловеком», который управляет своими эмоциями, никакого накала, злости, расстройства. Когда она проявляла энтузиазм, она говорила о необходимости здорового секса, это звучало, примерно как если вы сидите в известном пивном ресторане, около вас висят плакаты улыбающихся любителей пива, праздника вкуса и крепости, вы с нетерпением ждете, а вам приносят выдохшееся и теплое пойло. Бр-р-р! Мне до сих пор становится плохо, когда я об этом думаю.

Спустя три месяца мучений и уничтоженного мужского эго ее «перфекционизм» в постели довел мою эрекцию до нуля и надолго заморозил сущность эротики. Я впал в депрессию и страдал самоистязанием, я чувствовал себя мерзавцем, который и в подметки ей не годится, постоянно извинялся и говорил спасибо, что она способна выдерживать меня. Я не знал, как быть дальше, Андреа манипулировала мной. Она подбадривала меня, хвалила за каждую правильно выполненную работу, мнение, мысль. Она без конца повторяла, насколько верит в меня, в то, что я стану равноценным ей партнером. Я не знал, что она под этим подразумевает, но не хотел ее разочаровать.