Rosette Rosette - Девушка с запретной радуги

– Вы все еще здесь? Что Вам надо? Или Вы хотите обговорить свой выходной день? – зло обвинил он меня.

– Нет, синьор МакЛэйн, – неуклюже направилась я к двери, но едва я взялась за ручку, он остановил меня.

– Завтра в девять утра я жду Вас, синьорина Бруно. Я пишу новую книгу под названием «Мертвые без погребения». Вам кажется ужасным?

Его улыбка стала шире. Резкая смена настроения, должно быть, была основной чертой его характера. Я постаралась взять это на заметку, поскольку у меня были все шансы иметь такие истерические кризисы по двадцать раз за день.

– Кажется интересным, синьор, – ответила я осторожно.

Он откинул назад голову и расхохотался.

– Интересным?! Спорим, что Вы не читали ни одной их моих книг, синьорина Бруно? Мне кажется, что у вас нежная душа… И ты бы не смогла заснуть всю ночь во власти кошмаров, – снова рассмеялся он, перескакивая с «Вы» на «ты» с такой же скоростью, с какой менялось его настроение.

– Я не такая впечатлительная, какой кажусь, синьор, – ответила я покорно, чем вызвала новый взрыв смеха.

Маневрируя с помощью рук колесами кресла, с мастерством, выработанным годами привычки и достойным восхищения, он необычайно быстро направился в мою сторону. Он подъехал так близко, что все мои попытки сформулировать разумную мысль стали бесполезными. Инстинктивно я сделала шаг назад. Притворившись, что ничего не заметил, он показал на библиотеку справа от меня.

– Достань четвертую книгу слева на третьей полке.

Я послушно достала указанную книгу. Название было мне знакомо из информации, которую я нашла о нем в Интернете перед отъездом, но содержания я не знала. Ужасы не были моим любимым жанром, который подходит больше сильным личностям, а не таким нежным и романтичным, как я.

– «Зомби в пути», – прочитал он громко. – Самое подходящее, чтобы начать. Это наименее… как бы сказать? Наименее страшное.

Он засмеялся, явно надо мной, над моим плохо скрываемым дискомфортом, который ощущала каждая клеточка моего тела.

– Почему бы тебе не начать сегодня вечером? Это помогло бы тебе подготовиться к твоей новой работе, – посоветовал он со смеющимися глазами.

– Хорошо, я займусь этим, – сказала я со слабым энтузиазмом.

– До завтра, синьорина Бруно, – снова жестко попрощался он. – Закройся в комнате, потому что я бы не хотел, чтобы дворцовые духи или какие-то другие ночные создания посетили тебя этой ночью. Знаешь… – он замолчал, и в его глазах вновь заплясали искорки смеха, – как я тебе уже говорил, трудно найти кого-то на это место.

Я попыталась улыбнуться, но у меня получилось не слишком убедительно.

– Спокойной ночи, синьор МакЛэйн, – сказала я и, прежде чем хлопнуть дверью, добавила: – Я не верю в духи и другие ночные создания.

– Уверена?

– Нет доказательств их существования, синьор, – ответила я, невольно поворачиваясь к нему.

– Впрочем, как нет и доказательства обратного, – возразил он. Потом крутанул колеса своего кресла и вернулся назад, за письменный стол.

Я бесшумно закрыла дверь, а сердце мое ушло в пятки. Может, он был прав, и зомби существуют. Потому что в тот момент я чувствовала себя одной из них. Ошеломленная, с затуманенным мозгом, словно в подвешенном состоянии, в котором я больше не могла отличать реальность от нереальности. И это было хуже, чем не различать цвета.

Я без всякого аппетита поужинала в компании синьоры МакМиллиан, в то время как мысли мои были заняты совсем другим. Я боялась, что увижу ее только завтра утром там, где я оставила ее. Что-то подсказывало мне, что я доверила свое сердце не в самые лучшие руки.

О разговоре с гувернанткой тем вечером я не помнила почти ничего. Говорила только она, не переставая. Казалось, она была на седьмом небе от счастья, что у нее появился собеседница. А точнее слушательница. Слишком воспитанная, чтобы прервать ее, слишком почтительная, чтобы показать свою незаинтересованность, слишком погруженная в свои мысли, чтобы заявить о своей потребности побыть в одиночестве. Чтобы подумать о нем.

Я удобно устроилась в своей кровати часом позже, откинув голову на подушки, и открыла книгу, которую он дал мне почитать. Уже на второй странице я была охвачена ужасом, тщетно уговаривая себя, что речь идет всего лишь о книге. Несмотря на здравый смысл, который в теории был мне присущ, воздух в комнате стал душным, а желание выйти в вечерню свежесть стало нестерпимым.

Босыми ногами я пересекла темную комнату и распахнула окно. Сев на подоконник, я погрузилась в прозрачную ночь начинающегося лета. Тишину нарушали только стрекотание сверчков да уханье совы. Было здорово находиться там, на расстоянии световых лет от суеты Лондона, от его бешеных ритмов, всегда на грани истерики. Ночь была совершенно черной, и лишь звезды, разбросанные по небу, нарушали эту черноту. Я любила ночь, лениво думая о том, что хотела бы стать каким-нибудь ночным созданием. Темнота была моим союзником. Без света все становилось черным, и моя генетическая неспособность различать цвета теряла свою важность. Ночью мои глаза были такими же, как у всех других людей. На несколько часов я не ощущала себя отличной от остальных. Мимолетное, но освежающее облегчение, словно вода на разгоряченной коже.

Утром, проснувшись от звона будильника, я несколько минут оставалась в постели в оцепенении. Но мгновение спустя ко мне вернулась память, и я начала узнавать комнату. Одевшись, я покинула ее и спустилась по лестнице, напуганная глубокой тишиной вокруг меня. Но вид Миллисент МакМиллиан, веселой и добродушной как всегда, прогнал туман и наполнил мой взволнованный ум спокойствием.

– Хорошо поспали, синьорина Бруно? – начала она.

– Лучше, чем когда либо, – ответила я, удивленная этой новостью. Я уже несколько лет не спала так спокойно, оставив на несколько часов негативные мысли.

– Хотите кофе или чай?

– Чай, пожалуйста, – попросила я, садясь за кухонный стол.

– Идите в гостиную, я накрою там.

– Я предпочитаю позавтракать вместе с Вами, – сказала я, подавляя зевок.

Женщина была польщена и начала крутиться вокруг плиты. Она снова принялась болтать, а я принялась думать о Монике. Интересно, что она делает сейчас? Уже приготовила завтрак? Мысли о моей сестре тяжело легли на мои хрупкие плечи, и я с радостью восприняла появившийся передо мной чай.

– Спасибо, синьора МакМиллиан.

Я с удовольствием попробовала горячий напиток с приятным вкусом, пока экономка нарезала хлеб и ставила передо мной несколько вазочек с различным джемом.

– Попробуйте малиновый, он просто сказочный.

Я протянула руку к вазочке с джемом, и сердце тут же вздрогнуло. Мое отличие от всех остальных вернулось, окутав меня тиной, темной и зловонной. Почему я? Есть ли во всем мире такие, как я? Или я была исключительной аномалией, ошибочной шуткой природы?