Жиль Легардинье - Изгнание ангелов

Штефан выругался.

– Кто бы ты ни был, развяжи меня! – напустился он на приятеля. – У нас с тобой нет ничего общего! Ты – наш злейший враг!

Петер отвернулся. Штефан извивался на земле, стараясь дотянуться до веревки, которой были связаны его щиколотки.

Круто повернувшись, Петер подошел к нему и схватил за руки.

– Штефан, прекрати! Я не знаю, что со мной происходит. У меня в голове все плывет. Но у меня такое чувство, что эта память не несет в себе ни зла, ни жестокости. Мне нужно еще немного времени, может, еще одна ночь, не знаю… Не усложняй мне жизнь.

– Что? По-твоему, я должен послушно ждать, пока тип, который убил меня двадцать лет назад, перевоплотится, чтобы взяться за старое?

– Я чувствую, что тут совсем другое…

– Я не желаю знать, что именно! Валерия далеко, совсем одна и, наверное, умирает от страха. Лучше бы они забрали меня! Мне нужно действовать!

– Я знаю. Именно поэтому ты должен довериться мне. Если ты будешь один, у тебя ничего не получится.

Но Штефан не слушал. Петер с сокрушенным, но решительным видом покачал головой.

– Ты умеешь быть невыносимым, – пробурчал он.

Петер склонился над своим компаньоном, который лежал, широко открыв глаза от страха. Голландец положил руку ему на шею и точным нажатием снова погрузил его в забытье. Бесчувственный Штефан упал на спину. Петер, как затравленный лис, посмотрел по сторонам, желая убедиться, что вокруг по-прежнему пустынно. Он с сомнением посмотрел на собственную руку, пораженный автоматической точностью своих движений. Ни тени сомнения, ни дрожи в пальцах… И если он не знал, откуда у него эти навыки, Гасснер без труда ответил бы на этот вопрос.

– О двух других ничего не слышно?

– Мы просматриваем записи камер наблюдения аэропорта, пытаемся их вычислить.

– Что говорят медиумы?

– Они говорят, что появился новый поток, который им мешает.

– Мы можем заставить их поднапрячься?

– Мы только этим и занимаемся, причем с самого начала. Повысить мотивацию медиумов можно, разве что прикончив одного из них.

– Я об этом подумаю.

– Я пошутил.

– А я – нет.

Стюард парома поспешил помочь молодой женщине с ребенком на руках, уронившей ключ от своей каюты. Улучив момент, Петер проскользнул в служебную дверь. Ступая очень осторожно по звенящим металлическим ступенькам, он спустился по лестнице, ведущей на нижнюю палубу, отведенную под автотранспорт. Судно тихонько покачивало. Воспользовавшись системой аварийного отключения, он заставил открыться тяжелую, герметично закрывающуюся дверь.

В машинном отделении, расположенном на той же палубе, легковые автомобили, автофургоны для кемпинга и прицепы стояли плотно друг к Другу. Освещение здесь было минимальным. Юноша пробрался к своему элегантному темно-синему «Роверу». Подойдя к багажнику, он прижался ухом к металлической крышке багажника и стал напряженно прислушиваться, хотя шум двигателей порядком ему мешал. Он достал из кармана ключ и отключил центральный замок, потом положил руку на замок багажника и после недолгого колебания открыл его.

Там лежал Штефан, опутанный веревками, как палка колбасы, и заботливо обложенный одеялами. Глаза пленника были закрыты.

– Не притворяйся спящим, – сказал ему Петер, держась на безопасном расстоянии. – Твоя уловка не сработает. Если ты снова попытаешься меня ударить, я закрою крышку и ты останешься в багажнике до конца пути.

Штефан открыл глаза:

– Грязный мерзавец!

– Сожалею, старик, но я не могу поступить по-другому.

– Ты мне за это заплатишь!

– Твоя свобода зависит от тебя. Пока ты выпендриваешься, лежа в багажнике, я делаю все, что в моих силах, ради спасения Валерии.

Штефан посмотрел на свои красные кулаки – в течение многих часов он тарабанил в железную крышку.

– Я мог задохнуться.

– Это невозможно. Если однажды мне захочется тебя убить, я знаю, как это сделать. Хорошо проветриваемый багажник машины – не лучший способ. Поверь, вот уже два дня у меня есть все необходимые навыки…

– Где мы?

– Где-то между Шотландией и Ирландией.

Петер посмотрел на наручные часы:

– Через два часа мы должны сойти на берег в Белфасте. Там попытаемся сесть на самолет.

– И сколько времени я еще буду тут лежать?

– Пока твое поведение будет угрожать провалом нашей миссии.

Впервые за много часов Штефан посмотрел Петеру в глаза:

– Если я пообещаю вести себя спокойно, ты меня развяжешь?

– Ответ утвердительный.

Штефан задумался. Он знал – Петер не шутит, обещая продержать его в багажнике еще много часов. Конечно, он не испытывал к новому Петеру доверия, однако и болтаться в этой металлической клетке было невыносимо. Ему становилось дурно при мысли, что крышка багажника снова опустится у него над головой и он останется в темноте, упакованный, как какая-то посылка.

– Ты объяснишь мне свой план? – спросил он.

– Да, потому что ты мне понадобишься…

Порывистый ветер раскачивал корабль. Желающих прогуляться на палубе было не слишком много. Опершись локтями о леер, Петер смотрел на едва различимый вдалеке берег Ирландии. Штефан растирал запястья, которые сильно болели.

– Еще два дня назад я страдал морской болезнью, – сказал Петер. – Стоило ступить в лодку или на корабль – лицо сразу же зеленело и меня нещадно рвало.

– И благодаря тому, другому, это переменилось?

– Полагаю, что так. Честно говоря, я уже не могу отличить воспоминания моей собственной жизни от его воспоминаний. Это странно, но я ощущаю себя более взрослым и более уравновешенным, что ли. Словно бы Фрэнк передал мне свой жизненный опыт. От одной мысли об этом голова идет кругом…

– Где ты раздобыл машину и деньги, чтобы заплатить за паром?

– К моему величайшему стыду, это было довольно просто. Я украл и то и другое в аэропорту Глазго. Я выбрал жертву, и, надо сказать, мое новоприобретенное чутье меня не подвело: у этого типа были при себе наличные и даже немного еды.

Мимо них с криком пролетела чайка. Какие-то секунды они следили глазами за ее полетом.

– Мне жаль, что так получилось с Валерией, – тихо начал Петер.

Штефан обернулся к нему. На лице компаньона он увидел тревогу и грусть. Наконец-то перед ним был тот Петер, которого он знал.

– Ты тут ни при чем, – вздохнул Штефан. – В любом случае, думаю, у нас бы не получилось ее освободить.

– Я виноват уже в том, что не предотвратил случившееся. Я их недооценил. И теперь злюсь на себя за это.

– Что ты сделал с чемоданчиком?

– Он в надежном месте. Я его спрятал.

– На корабле?

– Нет. Он остался в Шотландии.

Штефан сомневался, стоит ли задавать вопрос, вертевшийся на языке.