Петер Эстерхази - Производственный роман

Кто-то бежит со стороны зеленых густых беседок. Его преследует громкий хохот. Над головой он держит рога застреленного на днях самца оленя. Эге-гей. Он кричит во всю глотку. И этого привязали к дереву для старого хуя! И этого привязали к дереву для старого хуя! Это, наверное, о нас. В нашем окружении многие напуганы тем, что теперь будет, а между палатками ржут перемазанные машинным маслом братья-рабочие. Мы ржем вместе с ними и все-таки подзываем главного шутника к себе. Дружески поглаживаем румяное рабочее лицо, стараясь не стучать перстнями с печаткой по своевольным скулам, я кровь от крови вашей!

На подвесном столике под яблоней открыта шкатулка красного дерева 63, а в ней скрючилось несколько «Вирджиний» в печальном соседстве пары дешевых специальных сигар. Они не соответствуют требованиям. Мы, бывшие большими любителями «Вирджинии», пока нам позволяли доктора, теперь закуриваем слабую «Пуэрто-Рико» и начинаем светскую беседу с собравшимся полукругом обществом. Это трудное искусство. (Ваша матушка, не правда ли, была арабкой? Точно так, господин начальник, я мулат. Вы совершенно правы, уважаемый, продолжайте.) Но мы мудры. Забаррикадировались испытанными шаблонами и не позволяем выманить себя оттуда, как из неприступной крепости, как бы ни пытался нас подловить тот, с кем мы заводим разговор.

Мягкий, романтический свет, ласковое выражение нашего лица, дружеские клубы голубоватого дыма, который примешивается к цветочному аромату этого отрезка пространства, так сказать, заполняют ужасающую пустоту, протянувшуюся между нами и нами, так что беседа достаточно непринужденная, смелая; но это все же не то, что на следующий день будет воспроизведено в газетах. В головах рождаются цветистые комплименты, острые эпиграммы, мудрые политические сентенции — но задним числом! На самом же деле вопросы, но в основном ответы — не представляют интереса. Потому что мы проявляем осторожность.

Ну а если найдется такой, кто, придя в возбуждение от розового тумана, источаемого волшебной минутой, и поддавшись влиянию шутов, появляющихся из чудесных виноградных лоз Ноя, так ловко начинает наводить ответы на политическую или какую другую интересную тему, что дискуссии пора переходить в конкретную область, тогда мы перемещаемся от него к следующей фигуре, а с ним прерываем.

А-а, товарищ Брандхубер, перемещаемся мы за неимением лучшего к следующей фигуре. Видавший виды товарищ с чистой душой и прочной совестью, товарищ Брандхубер. Перегибы пятидесятых — за исключением нескольких случаев с летальным исходом — больше всего сказались на нем самом. Товарищ Брандхубер дрожит от такой чести. Полцарства за коня, бросаем мы небрежно. Персонал деловито суетится. Все, как один, упитанные, мускулистые, суровые старые слуги, подобранные по лицу и фигуре, под стать долговязым парням Фридриха.

Мы придаем голосу звучность. Наша эпоха — эпоха света и ясности. Сегодняшний венгерский руководитель с высот будущего может смотреть на сегодняшний день: повсюду он увидит свое новое величие и непобедимую силу. Тем более пламенная борьба должна начаться со всеми пережитками за это запланированное будущее. Тем более яростно нужно уничтожать заторы, желающие притормозить поток истории. Тем лучше ему следует знать, что настоящий хозяйственный руководитель не хранитель преданий прошлого, нет, он помогает подготовить свой народ к великим делам.

Свой народ, шепчет товарищ Брандхубер. В этой связи — по логике вещей! — нам приходят на ум некоторые делишки вышеупомянутого. Тянем его за ухо 64.

Бучкаское вино приводит нас в хорошее расположение духа. Принимаем участие в красочном шествии. Прически, одежда сотрудниц администрации обвешаны серебряными монетами, и простые — народные — инструменты создают большой шум. Потом квартет Штефановича исполняет произведения в стиле полбит (современные песни), очень по-общественному. Штефанович — человек будущего. Вздрагивают шляпы с удивительно 65белыми полями, украшенные чудесными искусственными маргаритками. В природе ищем мы покоя, в вечной, неизменной природе. Куда ни бросишь взгляд, повсюду простираются огороды колхозников. Находятся такие кто жертвует ради них даже субботним выходным.

А это множество долголетних растений! Как неожиданно выглядывают из похожих на заячьи уши мохнатых листьев лиловые звезды анемонов бригады имени Луиса Бунюэля, победителя социалистического соревнования! Гладиолусы лиловыми аккордами сопровождают музыку белых колокольчиков подснежника; сонные воланы листьев папоротника высовываются из улитообразных завязей, и, как некое южное растение, из земли пробивается почка листа Шпаги Клеопатры величиной с кулак, — кто бы мог подумать, что это чудо природы рождено холодной Сибирью. Дороникулы издали кажутся натянутыми желтыми абажурами. Рядом с ними несут стражу золотые шарики купальниц. Кланяются японские колокольчики с изумительными раскрытыми чашечками, им отвечают акониты, полуприкрытые тенью.

Одну деталь пространства мы комбинируем с личностью: вот он, садовник. Он откашливается и неторопливо примеряется.

Мотыга в эту пору в особом почете, осторожно говорит он. Мотыга и молот, весело отвечаем мы. А теперь расскажите-ка, что у вас на душе. Ох, беда-то какая, товарищ генеральный директор, миленький.

Как родная меня мать провожала, так и вся моя родня набежала? 66

Дело даже и не в этом, товарищ генеральный директор, а в сурепке. У нас рот растягивается до ушей. Предлагаем для борьбы с сурепкой мучнистой чрезвычайно простой, но теоретически глубоко обоснованный метод, вытекающий из признания сложного антагонизма между различными видами животных. Возьмите куриц. Курицы и так, наш указательный палец покачивается, как тростинка, и так едят сурепку мучнистую. Качая головой, мы позволяем благодарному садовнику поцеловать себе руку.

Люди, готовящие жаркое из свинины, машут мне от павильонов. Мы видим красную надпись:

На это мы, вызывая громкий смех, говорим: не имей сто рублей, а имей сто друзей. Директор тира — смахивающий на итальянца товарищ, в майке. Он сидит на простом стуле и играет на трубе отбой. Он так играет, говорит кто-то, как человек, у которого нет Бога. Эти слова доводят дело до рукопашной, но ставок на них не делают. Там же мы можем наблюдать интересное соревнование. Соревнуются бриг, кол-ов. Только не останавливаться, только не останавливаться. У зазывалы красное лицо. Великое соревнование! За первое место награда — два отгула! Приглашаем вас попробовать! Не надо бояться! Вы что? Вы что готовите? Вы бы что приготовили?