Любко Дереш - Голова Якова

Слушать, чего за последний год достигли и что услышали эти господа, Ивану расхотелось, и он выключил радио. Он поднялся по лестнице к себе, но взгляд его остановился на распахнутой двери той комнаты, где накануне вечером закрыли Якова.

Он зашел в помещение, все исписанное красными, синими, зелеными, черными чернилами. Знаки музыки. Да его брат – настоящий фрик, как в фильмах.

– Ого, – сказал он и вернулся через мину ту с фотоаппаратом.

Внизу гремела на полную громкость музыка. Иван понял, что может сделать фильм, и начал снимать в режиме видео.

Музыка достигла апогея, Иван наехал камерой на красное пульсирующее нечто, к которому сходились все стрелочки. Симфония обвалилась, замолчала и снова обвалилась. Наши на Луне. Маленький шаг для одного человека, гигантский шаг для всего человечества. Задний план. Вся комната. Косой северный свет. Базовая гамма – золотой и зеленый.

– Снято! – крикнул Иван в камеру и нажал «стоп».

Внизу царила тишина.

1

Кто ищет Дерево, находит Землю. Кто ищет Землю, находит Воду. Кто ищет Воду, находит Огонь.

Кто ищет Металл, находит Дерево.

Кто ищет Бога, находит себя.

Кто ищет себя, находит Бога.

Матвей, как только проснулся, сразу же пошел в комнату, где он закрыл Якова.

– Мне нужен компьютер, – сказал Яков.

Матвей оглядел стены комнаты. Они все были исписаны маркерами.

– Хорошо, – сказал он Якову. – Иди, бери.

Яков пошел за аппаратурой, а Матвей ходил по комнате и водил рукой по узорам знаков, которые выписал за ночь его брат. Они казались ему знакомыми. Яков все-таки сделал это. Его брат это сделал.

Ему было плохо, непонятно – то ли от тяжелого сна, то ли от тяжелого рагу, которого он переел вчера.

Он подумал, что лучше съездить к врачу.

Вспомнив сон, Матвей содрогнулся и почувствовал, что непереваренный ужин просится назад.

Вышел из ванной и позвал фигуру, что дремала подле камина.

– Богус! Богус, завезите меня в больницу.

В больнице ему промыли желудок и сказали, что это пищевое отравление. Матвей попросил, чтобы его прокапали, и его прокапали.

Пока глюконат кальция по капельке попадал ему в вену, Матвей мысленно перебирал события сна.

Когда ему надоело лежать под капельницей, он отключил себя от системы и Богус отвез его домой.

За завтраком Матвей выпил сладкого чаю с лимоном, съел сухих хлебцев с маслом и почувствовал, что ему уже лучше.

Ближе к обеду Яков сказал, что готов представить вниманию публики свое творение.

Майя снесла чемоданы на веранду. Уже в сапожках, одетая в дорожные джинсы и гольф, она осталась на прослушивание.

Матвей не сводил глаз с Йоланты. У него не было слов. Ни сожаления, ни гнева. Только невысказанное чувство, которое возникает, когда видишь красоту. Ни обладать ею, ни сохранить ее, ни удержать. Достаточно того, что он ее видел сейчас.

Музыка была об этом. Матвей не хотел показаться странным, он притворился, будто в глаз попала какая-то пылинка.

Симфония стихла. Все, завороженные, сидели, будто ждали неизвестно чего.

Богус встал первым и зааплодировал. За ним поднялся Матвей, обнял Якова и закричал: «Твою мать, это Бетховен! Это круче, чем Бетховен! Это Моцарт! Это даже шикарнее, чем Моцарт! Это просто зашибись! Ты долбаный гений, Яков, ты это знаешь?!!»

Яков сидел тихо.

Когда эмоции присутствующих немного улеглись, Богус сказал:

– Ну что ж, маэстро. Вы выполнили свою работу. Теперь вы свободны.

– Я… свободен?..

– Да, почему бы и нет? Все счета закрыты. Вы свободны и теперь можете делать что хотите. Деньги уже сегодня будут у вас.

– Свободен… – прошептал Яков. Свет, бивший из окон веранды, стал слишком ярким. Его ослепляла белизна мира, который пробивался сквозь стекла. Яков встал, открыл окно в сад и вышел через него на воздух.

В голове было тихо, как никогда. Было слышно, как шелестит ветер ветвями в саду. Весь снег за ночь сошел.

Яков оглянулся. Люди в доме смотрели на него. Он развернулся и побежал. Его фигура все уменьшалась и уменьшалась, пока совсем не спряталась за холмом.

Яна и Йоланта подбросили Майю на машине на вокзал. Они выпили на прощанье кока-колы, выкурили по сигарете и посадили Майю на поезд до Киева.

Яна вечером зашла в комнату к Ивану.

– Кажется, завтра мы тоже уедем.

– Что, все?

– Ну, кажется, все. Я уеду с Йолантой. Мне с ней интересно. Она как сестра мне. Ты будешь скучать по мне?

– Я буду вспоминать о тебе.

– Я хочу, чтобы ты запомнил меня. Ты разрешишь мне?

– Я думаю, я готов. Теперь быстро становятся мужчинами. Да, я готов.

Яна осталась у него на ночь. Иван отнесся к этому со всей ответственностью и выполнил свой долг.

Ночью возле камина Богус сидел один. Матвей отдыхал после трудного дня. В доме было тихо.

Богус смотрел на огонь.

К нему в зимний сад тихо спустилась Йоланта.

– Милый, ты не спишь? Ты никогда не спишь…

Она села возле его ног.

– Ты иногда кажешься слишком жестоким.

– Yo soy un hombre viejo. Mis ojos se pasearon en los cascos de los conquistadores españoles [2] .

Она провела рукой по его седым волосам.

– Ты очень старый человек, милый.

Они замолчали. В камине потрескивал огонь.

– За что ты решила называть его маэстро?

– Разве ты не знаешь? Перед моими глазами отражаются тысячи миров. Во всех этих мирах живут люди, которых я знаю, но в каждом из этих миров они делают что-то другое. Например, в этом мире мы разговариваем с тобой и ты меня внимательно слушаешь, а совсем рядом я вижу миры, где ты меня насилуешь, убиваешь меня ножом и рубишь топором, где целуешь меня, где любишь, где ненавидишь меня… Я называю его маэстро совсем не потому, что он пишет какие-то там симфонии. Мне до этого нет дела. Но когда я утром приносила ему кофе, он садился возле меня и пил его во всех мирах одновременно.

– Похвально. И это все?

– Да, это все.

Через полгода Майя встретила в Киеве своего мужчину. Его звали Роман, он был старше на пять лет, владел деревообрабатывающим бизнесом, в свободное время переводил с санскрита тексты тантриков. Они много путешествовали, занимались альпинизмом в Таиланде, а потом поселились под Киевом. В Киеве они открыли издательство – выпускали переводы с санскрита и пали. У них родились две дочери, Тамара и Люба.

Иван закончил школу и поступил в вуз. У него появилась девушка, на третьем курсе они поженились, а на пятом развелись, и Иван уехал в Штаты. Там он стал известным фотографом.