Лариса Денисенко - Отголосок: от погибшего деда до умершего

Когда кто-то из адвокатов рассказывал мне о том, что клиенты могут мешать и ухудшать правовую позицию гораздо больше, чем сторона контрагентов, я скептически улыбалась, теперь я готова была отправить этим людям рождественские подарки. После трех часов судебного заседания я чувствовала себя такой измочаленной, как никогда прежде.

«Я приехала, чтобы учиться в этой стране и заработать деньжат, а не услужливо подставлять… ну, вы знаете, о чем я, этому подонку, мать которого считает, что у ее сыночка не достаточно отросло для того, чтобы насиловать, но достаточно созрело, чтобы забеременеть от него на расстоянии…» Так она начала свою речь. Когда мы познакомились, я считала ее знания немецкого преимуществом, сейчас у меня такой уверенности уже не было. Судья каждый раз моргал глазами, когда она начинала говорить, это означало, что он привык наблюдать у жертв насилия другое поведение.

В перерыве я спросила Эвку, что побудило ее пойти учиться в церковный колледж, если ей явно не хватает сдержанности и смирения. В ответ на это она спросила меня, где, по моему мнению, учат сдержанности и смирению; когда она выпутается из «этой байды», непременно запишется на курсы. Я подумала пару минут и сказала, что такому должны учить на курсах будущих матерей, но я об этом точно не знаю. Эвка расхохоталась и заметила, что если она не выскоблится в ближайшее время, у нее будет повод этому научиться. Мне оставалось извиниться и попросить ее называть судью Носком Вонючим только шепотом. «О’кей. Ты знаешь, что делать, Оглобля», – сказала Эвка.

Я просила, чтобы кто-то из моих встретил меня после заседания, хотелось пройтись и проветрить мозги, уважила меня Ханна, все остальные были заняты. Только Ханна согласилась выгулять свой наполненный жизнью живот у суда. Я до сих пор не привыкла целоваться с ней во время встреч, это выглядело как насмешка, но я заходила со спины, как маньяк, и быстро чмокала ее в щечку.

«Привет!» «Привет! Освободилась, слава Богу. У тебя такое красное лицо, как будто ты активно занималась самоудовлетворением». «Ханна, только не о самоудовлетворении, хорошо?» «Я еще должна подумать, хорошо ли это. Кто твой клиент? Несчастная сербская девочка?» «Почти. Неуемная хорватка. Эвка Павелич. На самом деле это ужасная история, и я понимаю, что только благодаря своему характеру Эвка еще держится. Она работала няней трехлетнего ребенка, ее изнасиловал пятнадцатилетний подонок, но вся его семья и он сам твердят, что он к ней не приближался, это она заставляла его мастурбировать в ванной, а потом ввела себе его сперму, чтобы забеременеть, заставить признать ее ублюдка и записать его в немцы, чтобы быстрее решить вопрос с собственным гражданством». «Не знала, что ты готова все это выдерживать», – отметила Ханна. Я наклонилась, чтобы поправить ботинок, что-то натирало ногу. Кто-то, шедший за нами, резко рванулся в сторону. У меня похолодел нос. Стало страшно. В последнее время я легко возбуждалась, как будто в организме двигались новые, необычные волны. «Ты чего?» – поинтересовалась Ханна, тонко чувствующая состояние и смену настроения, возбуждение и волны.

«Знаешь, кажется за нами кто-то следит». «Кто?» – активизировалась Ханна, которая любила подобные истории либо оттого, что никогда не попадала в них, либо потому, что всегда об этом мечтала. «Наташа сказала мне, что эта работа небезопасна. И за мной действительно могут следить. Нацисты, торгаши, из тех, кто делает деньги на мигрантах». «В принципе, это возможно. Но что они могут хотеть от тебя в связи с этим делом?» «Может, день ги хотят сунуть, чтобы я прекратила защищать Эвку, чтобы с парня сняли все обвинения, а ее выслали из страны». Ханна сказала, что никто не испортит нам прогулку, но я могу периодически, используя ее живот, как щит, оглядываться.

Относительно спокойно мы добрались до кафе, где Ханна уговорила меня остановиться, чтобы съесть гамбургер и выпить кофе-латте. Помогая официанту справиться с заказом (Ханна не ограничилась одним гамбургером и одним кофе), я заметила Адама Шольца. Он сидел за три столика от нас, встретился со мной взглядом, но не поздоровался. Я указала на него Ханне, вспомнила наши разговоры в Украине и его красивую невесту. «Он без обручалки, – отметила Ханна. – Видимо, она ему не подошла». «Обручалка?» «Вместе с невестой».

Мы продолжили прогулку лишь тогда, когда Ханна утолила голод «проглота» (он еще не родился, но уже был козлом отпущения, Ханна валила на него постоянные смены своего настроения, агрессивность, настырность, новоприобретенную способность доводить до бешенства работников сферы услуг, то, что она стала обращать внимание на женские ягодицы, чрезмерную чувствительность к жаре и духоте, прожорливость, желание читать книги, где всех убивали и калечили, и многое другое). «Во мне подрастает представитель воинствующей нации», – говорила она. «Ты, конечно, не имеешь в виду немцев?» – язвительно спрашивала я. «Ты зациклилась на нашей истории. Ты что-то слышала о Селиме Первом?» «Нет, и сейчас ничего не хочу о нем слышать». «Напрасно! Обстоятельный был человек, сначала отравил всех, кто мог отнять у него трон, зачистил все и всех, кого достал, и только потом начал стратегически выверенное правление. Кстати, после появления наследника он перестал посещать гарем, чтобы никто из ублюдков не убил его сына». «Стратег, спасибо за лекци…» «Марта?»

«Слушай, он идет за нами». «Кто?» «Адам. Он меня преследует». «Зачем?» «Не знаю. Но его появление не случайно. Я не хочу оглядываться, можешь посмотреть, он продолжает за нами идти?» Ханна пожала плечами. «Не волнуйся, он за нами идет, но не один, с ним очень красивая блондинка. Настолько похожа на Шэрон Стоун, насколько это вообще возможно. Вряд ли мы его интересуем». «Что?» Я наклонилась и выглянула из-за живота Ханны. Адам Шольц держал за руку Дору Тотер-Габор. Я выругалась. «Не смей! – одернула меня Ханна. – Не хочу, чтобы он набирался этого дерьма, еще успеет наслушаться! Ты же фактически выпалила ему это», – тут Ханна притормозила, пытаясь понять, какой частью развернулся ко мне ее наследник. «В ухо!» – констатировала она наконец. Все это время я ускоряла шаг и тянула ее за собой. Попробуйте оторваться от слежки с беременной подругой на руках.

«Чего ты так завелась?» – спросила Ханна, когда мы завернули за угол сувенирного магазина. «С ним не про сто блондинка, похожая на Шэрон Стоун. Это – Дора Тотер-Габор, моя сокурсница, сейчас она работает в Министерстве юстиции и ведет дело моего деда». «У твоего деда есть дело?» «Конечно, есть. Если она встречается с Шольцем, это означает только одно, они наняли его, чтобы за мной следить. Поэтому он сидел рядом со мной в самолете, потом заговорил со мной».