Харви Джейкобс - Американский Голиаф

– Продал Титана? Кому?

– Не знаю, – ответил Джордж.

– И вы думаете, ваш тухлый пирог соберет толпу?

– Разве что самых медлительных.

– Тогда зачем это путешествие?

– Показать Голиафу места, где он не был, и людей, которых он никогда не видел. Мой исполин, понимаете ли, весьма сообразителен и очень любопытен. А еще благороден, хоть это и выходит у него слегка неуклюже. Один он пропадет – слишком непрактичен.

– Вы говорите о каменном человеке, которого сделали для вас в Чикаго?

– Конечно.

– Вы говорите так, будто он реальное живое существо. Джордж отодвинул от себя тарелку и сдержал отрыжку.

– Должен выразить вам признательность, мистер Рак, за то, что уберегли от неудобств мою жену. Полагаю, вы знаете о ее положении. Упоминание ее имени стало бы катастрофой. Миссис Халл, моя Анжелика, никогда не знала об этих планах и ни в чем не участвовала. Настоящим сообщником был только Чурба Ньюэлл, но вряд ли он понимал, что делает. Я и сам не знал, куда уведет нас исполин. Не знаю и до сих пор. Куда-нибудь уведет, наверное.

– Ваша жена и лозоходец?…

– «Жена и лозоходец»? Это что, басня Эзопа? Теперь ваша очередь прояснять.

– Вы ничего не знаете? – удивился Барнаби.

– Чего я не знаю? Что еще я должен знать?

– Бренди и сигару, мистер Халл?

– Пить и курить с драконом? Вы храбрый человек, мистер Рак. Так что там еще за новости?

Исаак Бапкин зажег поминальный светильник. Из голубого стакана, в котором находился сейчас белый воск с фитилем, потом можно будет пить. В его возрасте, когда поумирало столько народу, у Исаака этими стаканами был забит весь буфет.

Комната отвергала день. Перекрытые шторами окна не пропускали естественный свет. В занавешенном зеркале оставались щели, в которых должно было быть видно лицо Исаака. Фитиль вспыхнул, и свеча из питьевого стакана добавила комнате что-то не то. Огонек выглядел чересчур легкомысленно.

В дверь постучали. Исаак понадеялся, что это или Аарон пришел просить прощения, или ангел смерти – за новой душой. «С другой стороны, – подумал Исаак, – это может быть плохая новость».

– Эй! Кто там?

– Здесь живет Бапкин?

– О чем это вы? Что вам здесь надо?

– Поговорить с мистером Аароном Бапкином.

Открыв дверь, Исаак увидел в коридоре одинокого человека ненамного моложе себя. На незнакомце был цилиндр, черное кашемировое пальто, шелковый шарф, модные перчатки, кожаные ботинки. Не из соседей.

– В этом доме горе, – сказал Исаак. – Аарон Бапкин умер. Алева шолем. [95]Уходите.

– Я не знал о его смерти. Примите мои искренние соболезнования. Если вы его родственник, уделите мне, пожалуйста, несколько минут. Поверьте, я весьма уважаю ваше горе.

– Ладно, входите. Угощать буду шнапсом и фруктами.

– Пожалуйста, не беспокойтесь, мистер…

– Бапкин. Исаак Бапкин. – (Вслед за Исааком незнакомец прошел в комнату, терявшуюся в полумраке.) – Если вы продаете могилы, нам их не надо.

– Я не продаю могилы.

– Снимайте пальто и шляпу. Садитесь куда-нибудь. – Исаак заметил, как гость таращится на его матерчатые тапочки. – Импортные. Я сижу шиву по моему внуку. Неделю нельзя носить обувь.

– Ужасная потеря. Я выбрал неудачное время.

– Раз уж пришли, говорите, чего собирались.

– Сначала позвольте заверить, я мог прислать своего представителя, но, будучи в Бостоне, решил лучше зайти сам. Меня зовут Корнелиус Вандербильт. Вам известно это имя?

– Это у которого поезда?

– Мне нелегко говорить, мистер Бапкин, так что отнеситесь, пожалуйста, с пониманием. До меня дошли определенные слухи, и я послал агентов разбираться. Обнаруженное не очень для меня ясно, однако многообещающе.

– Дошли слухи? Послали агентов?

– В Кардифф, Нью-Йорк. Насколько мне известно, покойный Аарон Бапкин жил неподалеку от этой деревушки.

– Мой благословенной памяти внук как раз нашел им каменного человека. Это его и убило.

– Как он умер?

– Не спрашивайте.

– Мистер Бапкин, позвольте мне говорить прямо. В Нью-Йорке я имел случай видеть Кардиффского исполина. Сейчас, когда пресса занялась разоблачениями Голиафа и насмешками над ним, я готов признаться, что у меня создалось иное впечатление.

– Насмешками? Разоблачениями? Я ничего не знаю.

– Это было в сегодняшнем «Глобе».

– Мне нельзя читать газеты. Никакого шума, никаких газет, ничего до следующего шаббеса. [96]

– Не так уж это важно. Перейдем к делу. Слухи в Кардиффе некоторым образом подтвердили мои подозрения о том, что определенная интимная часть Голиафа стала жертвой отнюдь не эрозии времени.

– То есть?

– Недостает фрагмента его мужской части.

– Помню я эту болтовню. Говорили, оно само отвалилось.

– Я убежден, что орган пострадал не в результате природных циклов, но был отделен преднамеренно группой или группами неизвестных.

– Простите, не понял.

– Кто-то отколол ему кусок пениса.

– Кто бы мог такое сделать? Есть доказательства?

– Говоря откровенно, местные слухи указывают в связи с этим делом на вашего покойного внука.

– Слухи? Насчет Аарона? Эти казаки вешают на него домашних мух, прыщи, кукурузу и мозоли. Он еврей. Был евреем. А еврей в Кардиффе должен отдуваться за плохую погоду. Особенно если этот еврей нашел исполина.

– Я не говорил ни о какой ответственности. Я здесь не для того, чтобы указывать пальцами.

– Указывайте, если хотите. Какая разница? Он умер.

– Скажем так если – я подчеркиваю: если – если вдруг окажется, что ваш внук, да пребудут с ним ангелы небесные, по чистой случайности, лучше скажем по незнанию, отнюдь не намеренно, как-то оказался обладателем этой определенной части, мне хотелось бы, чтобы вы знада: одна персона, обладающая немалым весом, некоторым образом заинтересована в приобретении этого единственного в своем роде объекта.

– Вы хотите купить Голиафов шмекель?

– Ответ – да, мистер Бапкин. За разумную сумму.

– Что вы будете с этой штукой делать? Прилепите туда, где была, и сделаете собственного голема?

– Причины, по которым я намерен найти и сохранить у себя сей объект, не обсуждаются. Если вас заботит перспектива соединения исполина с потерянным придатком, оставьте эти мысли. Такого не случится.

– Поклянитесь.

– Я не клянусь, мистер Бапкин. Я обещаю. Если, как предполагаемому обладателю личного имущества Аарона Бапкина, вам что-либо известно о судьбе части окаменевшего фаллоса, скажите мне об этом, и мы обсудим детали. Могу вас уверить, и тому свидетельством мое сегодняшнее здесь присутствие, я готов к серьезному разговору.

– Чисто предположительно, если у меня есть что продать, какую цену мне надо назначить? Ткани я знаю до последнего пенни, но шесть дюймов камня?