Юрий Винничук - Девы ночи

– Когда это было?

– Ну, где-то в двенадцать с чем-то. Я спустилась, подождала минут десять и вернулась обратно. Теперь все понятно.

Я двинулся к выходу.

– Тело можете забрать завтра вечером, – сказала вдогонку доктор. – Я оформлю все бумаги. Но… одну минутку…

Я остановился.

– Может, не будем поднимать шум? А то получится, что я виновата? Я бы хотела обойтись без милиции.

– А та женщина?

– Из ее палаты? Она мне многим обязана.

– Хорошо.

– Тогда напишите, что отказываетесь от вскрытия.

Я написал. Рука у меня дрожала. И хотелось как можно скорее выскочить из больницы на свежий воздух.

Врачиха благодарила и еще что-то лопотала, семеня за мной до самого выхода, но я не слушал ее. Сейчас мне нужно было что-то решить, а страшная грусть переполняла все мои мысли. Я еле пришел в себя, когда сел в машину.

– Что, ты один вернулся? – спросил Франь.

– Один. Она умерла.

– От чего?

– От укола.

– Я всегда говорил, что все врачи – коновалы.

– Доктор не виновата. Это сделала фрау Ольга. Вы за ней не уследили. И теперь она будет мстить.

– Она и вправду так опасна?

– Она уже убила двух людей. Это то, что я знаю. Сколько убьет еще, неизвестно… Едем туда.

– Куда? – переспросил Франь.

– В дом пана Романа.

– А это зачем? Думаешь, фрау там?

– Нет, не думаю. Не так уж она глупа. Но там есть одна девочка. Я хочу забрать ее оттуда. А то кто знает, может, и ее ожидает укол.

– О господи! Да я тебе что – личный шофер?

– Франь, мне кажется, ты мне кое-чем обязан. Едем.

На улице уже серело, а в доме фрау Ольги царили глухие сумерки. Франя с машиной я оставил на углу улицы, а сам побрел во двор. Я легонько нажал на клямку, дверь подалась, и я вошел внутрь. На всякий случай двигался я на цыпочках, но вокруг была сплошная тишина.

Только ленивое поцокивание часов в холле на стене, и больше ничего.

Но как только я повернул к лестнице, как у меня за спиной раздался знакомый голос фрау Ольги:

– Привет, кохасик. Соскучился по мне? Я знала, что ты придешь, и ждала тебя.

Я резко обернулся.

– Ну-ну, не так быстро, – сказала она. – У меня в руке пистолет.

И в подтверждение своих слов она зажгла ночник. Приглушенный свет осветил фигуру фрау с пистолетом в руке.

Не знаю, целился ли в вас кто-нибудь когда-нибудь из пистолета, если нет – скажу вам, что ощущение это никак не из приятных. В той части тела, куда направлено дуло, сразу появляется мышечный спазм. Так, словно пуля уже туда полетела. Думать в такой ситуации очень сложно. Вместо этого появляется инстинктивное желание заговаривать зубы.

– Ты убила Дзвинку? Зачем? – спросил я.

– Почему убила? Я сделала укол. Кто знает, не стала ли бы она наркоманкой после стольких доз морфия. Зачем лишние мучения?

– Как ты нашла ее?

– Макс ехал за пани Алиной, а я ехала за Максом. Когда Макс сделал вид, что потерял ее и отстал, пани Алина успокоилась и больше не обращала внимания, кто за ней едет. Я видела, как она подобрала тебя на улице, потом вы поехали в больницу. Все очень просто.

– А когда была облава, куда ты девалась?

– Тут. Спряталась в комнате малой.

– Под кроватью?

– Какой ты догадливый!

– А что с девочкой? Ты ей еще укол не сделала?

– О, так ты вернулся из-за нее? А я думала, что тебя привела сюда страсть ко мне. Как горько я ошиблась. Ты мне всегда нравился.

– Я спросил – что с девочкой?

– Я еще не успела заняться ей. У меня достаточно времени. А теперь, дорогой мой, поднимайся по лестнице.

– Куда?

– Увидишь. И не пытайся выкинуть какой-нибудь фокус. Если не хочешь, чтобы с тобой случилось то же, что с Ярком. Я стреляю вполне хорошо.

Я послушно двинулся наверх.

– Но с Ярком у тебя не все вышло гладко.

– Это ты тоже должен учесть. Это означает только одно – на пулях экономить не стоит… А скажи-ка мне, что Ярко искал в книжном шкафу?

– Книжку. Он держал ее в руках, когда я его нашел. Книжка подсказала мне, где находится кассета.

– Итак, я не ошиблась. Когда мы отъехали, я подумала и также пришла к такому же выводу. Зачем он полз к этим книгам? Чтобы вытащить книжку, которая может подсказать тебе, где находится кассета, так ведь? А каким образом книжка может служить подсказкой? Возможно, своим названием. Что-то вроде «Смерть выползает из подвала» или «Духи на чердаке». Но все места в доме, где можно было что-либо спрятать, я старательно обыскала. Однако если книга была кем-то подарена и подписана, то подсказка могла прятаться в подписи. А кто из знакомых Ярка мог дарить ему книги? Вокруг крутились одни кретины. И тут я вспомнила про его жену. Она производила впечатление. Была похожа как раз на такую, что читает книги.

Наверху я остановился.

– Не останавливайся, иди прямо в мою любимую комнату.

– В комнату пыток? Что ты задумала?

– Ничего страшного. Решила немного поразвлечься. Жизнь такая скучная и неинтересная. Ну-ну, входи. И не вздумай захлопнуть дверь, потому что пуля долетит быстрее, чем ты дернешься.

В комнате фрау включила свет. Я увидел перед собой кровать и все причиндалы для игр.

– Раздевайся, – приказала фрау.

– Ты что, сдурела? Чего ты хочешь?

– Раздевайся, – повторила она ледяным тоном.

Я стал медленно раздеваться под ее пристальным взглядом. Моя светлая голова была не в состоянии породить ни одного объяснения для ее затеи.

– Не тяни время. Все, все снимай.

Наконец я предстал перед ней во всей своей необыденной красе. Фрау с удовольствием оглядела меня.

– Теперь ложись в постель и пристегни ремешками ступни.

Я лег, застегнул ступни и подумал, что, должно быть, не стоит прямо во всем слушаться женщин. Но это было особенная женщина. Скольких она порешила, бог его знает.

– Теперь застегни запястья.

Я застегнул левую руку, а она сама застегнула мне правую. Таким образом я лежал в позе распятого.

Фрау Ольга положила пистолет на столик и сняла платье. Под платьем было то самое черное белье. Выглядела она настолько соблазнительно, что я сразу забыл о пистолете, который только что целился мне в живот. Фантастическая женщина!

Фрау села мне на ноги, и ее руки принялись гладить меня. Даже не верилось, что эти тоненькие подвижные пальчики умеют играть еще и с пистолетиком.

Теперь я убедился, что натура мужчины не имеет ничего общего с его разумом. Какой бы громадной ни была моя ненависть к этой женщине, а все-таки инстинкты брали верх. Мне горько сознаться в этом, и я понимаю, что каждая читательница лишь печально покачает головой: все они, мужики, одинаковы! Однако я не думаю, что все так уж одинаковы, ведь, возможно, какой-нибудь и не поддался бы ни на какие ласки, а плюнул бы этой шлюхе в физиономию.

Но я так не сделал. И когда она уселась сверху и принялась качаться взад и вперед, а ее груди высвободились из черного бюстгальтера и касались моего лица, я подумал, что раз уж я должен погибнуть, то почему бы не испытать последнего в моей жизни наслаждения?