Элизабет Леттс - Снежок

На мгновение Гарри вспомнилось серое небо над Амстердамом. Как он ездил по ипподрому на своей кобыле Петре, молодой, самоуверенный юноша, готовый приступить к завоеванию мира.

Джордж Моррис был талантлив, он имел все шансы. Гарри де Лейер не мог стоять у него на пути. Он напомнил себе, что именно это ему нравилось в американцах. Война лишила боевого духа его сограждан. Но не американцев. Они все еще были полны решимости.

В полутьме пустеющего подвала рабочие уже начинали разбирать временные стойла. Они соберут грязь и очистят этажи, и скоро арена будет готова для игры «Рейнджеров».

Но через год снова заиграет военный оркестр, и снова начнется зрелище. Гарри дал себе зарок, что вернется.

Церемония закрытия семьдесят четвертой Национальной выставки лошадей транслировалась по телевидению; почетными гостями на ней были президент выставки Джошуа Барни и генерал-майор Роберт Бут из армии США. Процессию возглавлял Первый армейский оркестр с Гавернерс-Айленд, за ним следовали пять зарубежных команд, по бокам которых двигались конные полицейские из Полицейского управления Нью-Йорка, держащие оранжево-черные флаги выставки и флаги стран-участниц. Голландия не была представлена ни флагом, ни командой, но это не беспокоило Гарри де Лейера. Он уже покинул Мэдисон-сквер-гарден, счастливый тем, что может вернуться к семье.

Для Гарри выставка закончилась, когда он отдал веревку груму сборной Соединенных Штатов по верховой езде. Он смотрел, как Синьона уводят прочь, как гнедой исчезает в полумраке подвала. Гарри знал, что это хорошая лошадь. Он знал лучше всех, на что она способна. Наездникам вроде Джорджа Морриса требовалось много лошадей, если они хотели участвовать в международных соревнованиях, – они не могли рассчитывать только на одну. Но если бы кто-то сейчас спросил Гарри, он бы сказал, что готов поставить деньги на то, что Синьон будет побеждать. Гарри вернулся к своему грузовику – теперь у него не было лошади, которую нужно везти домой на Лонг-Айленд, и лишь пустой кузов грузовика тарахтел за его спиной холодной ноябрьской ночью. Ведя машину, мужчина думал о том, как гнедой, беспокойный, как кот, ударялся о грузики в своем стойле. На сиденье рядом с ним лежала лента за четвертое место, на которой золотыми буквами были вытиснены слова, имеющие магическое значение для любого наездника: «Национальная выставка лошадей».

Казалось, жизнь пыталась преподать Гарри урок: не желай того, чего не имеешь. И все же последние несколько дней дали ему почувствовать вкус жизни под светом прожекторов, вкус настоящего большого соревнования, и он понял, что не упустит шанса почувствовать его снова. У него не было денег на породистую лошадь, и он не мог оставить лошадь себе, когда ее попросила олимпийская сборная Соединенных Штатов.

Такие люди, как он, на протяжении поколений работали с чужими лошадьми – люди, обладающие знаниями, которым не научишь изнеженных любителей с их характерным аристократическим акцентом, хорошими манерами и безграничными финансовыми возможностями. Наездники вроде Гарри получили это знание, ночуя вместе с лошадьми на постелях из сена, выхаживая их в болезнях и следя за их стойлами в темноте. Взять нервного, худого, издерганного скакуна, от которого отказались на скачках, – слишком раздражительного даже для того, чтобы стоять смирно в стойле, не говоря уже о том, чтобы прыгать с седоком на спине, – и затем успокоить его, выучить его язык и понять, как с ним на этом языке говорить. У Гарри были мозолистые руки, некоторые пальцы были вывернуты вследствие переломов. Он не думал, что у него есть дар, – это была просто интуиция, развившаяся за тридцать лет, проведенных бок о бок с лошадьми. Но выходило так, что этому таланту, необходимому, чтобы тренировать лошадь, не придавали значения.

Гарри не сомневался, что когда-нибудь Синьон будет выступать перед европейскими зрителями, возможно, даже на Олимпийских играх. Его наездник будет стоять на подиуме, одетый в алую охотничью куртку, под звуки национального гимна, и на его шее будет блестеть медаль. Он станет гордиться собой, имея на это все основания. Но когда лошадь отведут в конюшню, всадник отдаст поводья груму.

Обучить лошадь и ездить на лошади – совсем не одно и то же. Так повелось, и Гарри никак не мог смириться с этим. В конце концов, новую жизнь себе и своей семье он обеспечил своими мозолистыми руками и крепкой спиной.

В детстве он жил в деревне с церковью и школой – уклад, который, казалось, никогда не изменится. Как же он ошибался! Что угодно и кто угодно может измениться, и теперь Гарри это знал.

Его место было на арене, где соревновались в конкуре. Он знал, что способен на это. Но наездник – это лишь часть команды. Наезднику нужна лошадь.

Колеся по дорогам Лонг-Айленда, уезжая на восток, прочь от огней большого города, и приближаясь к округу Саффолк, он раздумывал о том, каким будет его следующий шаг. И какой бы безумной не казалась эта мысль, его единственная надежда – сделать чемпиона из тихой тренировочной лошади, Снежка, смирного коня, на котором днем катались робкие девочки и ездили купаться его дети. Конечно, третье место в соревнованиях среди новичков значило не много, но Гарри глубоко внутри чувствовал, что у Снежка есть потенциал – невыполненное обещание, такое же, какое он дал себе сам.

В пятидесятые годы простые люди не знали, чем занимаются привилегированные классы. Самые богатые американцы – которых социальный историк Пол Фассел называл «невидимые богачи» – жили в своем мире, проводя время в частных клубах, отгороженных немаркированными воротами. Они «стригли купоны» – то есть жили на проценты от вкладов и никогда не работали. В отличие от представителей среднего класса, занятых с девяти до пяти в офисах, богачи играли в гольф, плавали на яхтах и, конечно, катались на лошадях.

Чтобы попасть на вечернее выступление чемпионата по конкуру на Национальной выставке лошадей, нужно было проехать мимо этих скрытых от посторонних глаз площадок для игр. Вдоль побережья Атлантики, через поместья Нью-Джерси, через Лонг-Айленд и вдоль побережья Коннектикута, через поля для игры в поло и территории охотничьих клубов шла дорога, позволявшая наездникам побывать в тех местах, которых не видело большинство американцев. Эти бастионы белых протестантов с наследственным богатством тщательно охранялись от простых людей. Условия для получения членства не обнародовались – если вам нужно спрашивать, что требуется для того, чтобы его получить, значит, вы клубу не подходите.

Тут соревновались как дилетанты, так и профессионалы. Дилетантами обычно были молодые мужчины и женщины с огромными деньгами и бездной свободного времени, решившие посвятить его спорту. Не каждый любитель был богат, но все имели нужные связи. Профессионалы, работающие в конюшнях богатых владельцев, демонстрировали лошадей, путешествовали с ними, перевозили их, заботились о них и отдавали выигранные ими призы и награды владельцам. Профессионалы и любители соревновались бок о бок в ожидании Национальной выставки осенью.