Йенс Лапидус - Стокгольмское дело

Он попытался ее успокоить, взял руку, шептал что-то, пробовал увести с площади.

Ударила первая молния. Он зажмурился и застонал. Чуть не упал

– Я хочу знать, где мой муж! Я хочу знать, где мой муж!

Вокруг них собралась небольшая толпа. Ждут, чем кончится.

– Зачем ты пришел? Я хочу говорить с Исаком. Где ИСАК НИМРОД?

Имя Мистера Первого услышали, должно быть даже в Ронне.

– Я ХОЧУ ЗНАТЬ, КТО УБИЛ МОЕГО МУЖА!

Никола отпустил ее, повернулся и пошел, не видя куда идет. Мир полыхнул нестерпимым белым светом. Только бы не упасть.

– Я ХОЧУ ЗНАТЬ, КТО УБИЛ ЮСУФА!

Он уже почти не слышал ее рева. Он тоже хотел бы знать – кто, кроме Юсуфа, причастен к смерти друга. Он давно понял – убийство заказал не Юсуф. Совершенно точно. Не Юсуф.

С сухим грохотом взорвались несколько молний. Голова вот-вот разлетится на куски.

Перевернуть страницу , сказал Исак.

Ну нет.

Он их найдет.

Эмили стояла около новенького тренировочного монстра и пыталась понять, как за него взяться. Йосефин добилась-таки своего – вытащила ее в спортзал.

После встречи в баре прошло не меньше месяца.

Эмили немного успокоилась. Она теперь знала, кто убил Катю. И полиция тоже знала. Ее осенило как раз в ту минуту, когда она встала и пошла к выходу, чтобы избежать пьяных приставаний Магнуса Хасселя. Но главная заноза торчала в сознании и не давала ей жить. Что делать с ребенком, притаившимся в ее животе?

Ее, мягко говоря, удивило поведение Магнуса. Недостойно, непохоже на него, она даже почувствовала что-то похожее на жалость. Он, должно быть, собрался домой, но тут увидел Эмили – и моча в голову ударила. Наверняка собрался домой… если бы намеревался остаться в ресторане, не взял бы с собой портфель. Плащ – ладно. Может, просто забыл снять под парами, а портфель… никаких причин брать с собой портфель, если хочешь вернуться за столик.

И Эмили осенило. Челоовек, собравшийся уходить, естественно, берет свой портфель. Действительно, что-то щелкнуло в мозгу: какой-то умный транзистор, о существовании которого она даже не подозревала. Если вывернуть эту посылку наизнанку, получится вот что: человек, собравшийся вернуться, портфель не берет .

Рюкзак на крыше. Тот, кто оставил его, собирался вернуться . Но что-то ему помешало. Что-то произошло. Убийство? Или что-то иное?

С Адамом в роли убийцы ничего не сходится. Рюкзак на крыше не имеет к нему отношения. К тому же есть и эмоциональная перспектива: люди не убивают тех, кого они стараются защитить. У Адама не было эмоционального мотива для убийства.

Бессвязные мысли последних недель внезапно соединились в стройную, как ей казалось, систему.

Сын Адама. Оливер. Тринадцати лет от роду. Первый раз она видела его на станции метро в Бредэнге. Он попросил помочь отцу. Холодный мартовский день. Оливер снял для рукопожатия размахрившуюся, грязную варежку, и Эмили заметила у основания указательного пальца широкий пластырь. Тогда она не придала этому значения, но теперь-то она понимала, откуда взялся этот пластырь.

Во второй раз, когда она вызвалась помочь ему с письмом адвокату, пластыря уже не было, но на ладони алел сравнительно свежий шрам. Как же она сразу не поняла? И рюкзак на крыше – слишком маленький для взрослого, но в самый раз на худенькую спинку Оливера.

Случайность? Не исключено…

Она почти прибежала домой и бросилась к компьютеру. Перелистала фотографии рюкзака в материалах следствия, которые дала ей Нина. Нашла в Фейсбуке страничку Оливера.

Эмили прекрасно знала, что она ищет, хотя не была уверена, что находка ее обрадует. Хорошо бы это оказалось не так…

Но это оказалось так. На одном из снимков Оливер с рюкзаком за спиной.

С тем самым рюкзаком. Этот рюкзак не просто подходил ему по размеру.

Это был его рюкзак.

Уже стояла глубокая ночь, но она позвонила Нине Лей, потому что пока не могла связать все нитки в понятный узел.

– А вы знаете, который час? – спросила Нина матовым спросонья голосом.

Выслушала и пообещала перезвонить.

Нина позвонила через пару дней.

– Мы отпускаем Адама Тагрина, – мрачно сказала она. – Подозрения несостоятельны. Но его сын будет помещен в исправительное учреждение. Он подозревается в убийстве Кати. Оливер признался на предварительном допросе.

Эмили с трудом удержала слезы.

– Что он сказал?

Нина коротко пересказала содержание допроса: да, это он, Оливер, наблюдал за квартирой с крыши. Вы правы – рюкзак его. И при обыске нашли ключ от люка на крышу.

– Но этого мало! Что он рассказывает о самом убийстве?

– За этим стоит целая история…

– Какая история?

– Катя и Адам решили не продолжать допросы. Она собиралась отказаться от второго разговора. В то же время они понимали, что им спокойно жить не дадут. Не мы, так другая сторона. И решили уехать из Швеции. Просто-напросто сбежать. Оливер нечаянно подслушал этот разговор…

– И что дальше?

– Оливер понял, что они хотят уехать без него, и испугался, что потеряет отца навсегда, и виновата в этом Катя. Он практически переселился на крышу и наблюдал, что происходит в квартире. В тот день он увидел, что Катя в квартире одна. И решил попробовать уговорить ее не уезжать или уехать без отца.

– И?

– Тут он путается. Вроде бы они долго разговаривали, он просил Катю оставить отца в покое. Они поссорились… Оливер говорит, что он «чуть не сошел с ума от страха», схватил кухонный нож и начал им размахивать. Описать само преступление он не может. Говорит, не помнит. Но так или иначе, он ударил ее ножом. Думаю, и в самом деле временное помешательство. И страх потерять отца.

– И никто не реагировал на повреждение ладони? Или не заметили?

– Заметили, но не придали значения. Вы же тоже видели, и тоже не придали значения. Он же еще ребенок… его даже в тюрьму нельзя посадить.

Эмили судорожно перевела дыхание, чтобы не заплакать.

– Через несколько минут Адам пришел домой. Тут же понял, что натворил его сын и попытался его разоружить. Тогда он и получил рану на ладони. И понятно, что следы его крови обнаружены на полу и на ноже. Вчера перепроверили анализы ДНК – выяснилось, что кровь в гостиной не только Адама, но и Оливера. У близких родственников различия минимальны. Оливер пришел в себя, и они с отцом попросту сбежали из квартиры.

У Эмили был еще один вопрос. Но он уже знала на него ответ, поэтому не стала задавать, а ответила сама.

– Вот поэтому Адам и не звонил в полицию. Прятался, а когда его поймали, молчал на допросах. Хотел защитить сына.

– Убийство – всегда кошмар, – сказала Нина. Голос ее звучал спокойно и убедительно. – Вот что делает с людьми страх и ненависть. А что удивляться – мы это видим ежедневно, и во все больших дозах. Страх и ненависть.