Норб Воннегут - Боги Гринвича

Кьюсак осознал, что Гик не прикоснулся к выпивке.

— Ты закончил?

— У меня от тебя похмелье, — сказал Джимми.

— Сколько мы с тобой дружим?

— Если ты затеял сеанс дружеских наставлений, можно было обойтись без трех бутылок кабаре в «Фоксвудсе», — начал злиться Кьюсак.

— Каберне.

— Пофиг.

— Твои расходы, — продолжал Гик, — по меньшей мере сто восемьдесят тысяч. Это без учета еды, поездок или расходов на будущего ребенка. Без учета страховки, электричества и денег, которые ты тратишь на дом матери в Сомервилле.

— Ты взломал мой банковский счет? — выпалил Кьюсак. — Откуда ты все это знаешь?

— Могу поспорить, что после уплаты налогов у тебя остаются как раз те полтора процента. И отсюда следуют три пункта. Во-первых, у тебя отрицательный денежный поток. Во-вторых, ты не покрываешь расходы без премии.

— А третий?

— Джимми, тебя поимели. У тебя нет времени, потому что рынок — большая дыра. Ты не получишь премии. Ты не заплатишь долг по ипотеке. И ты не продашь свою квартиру, потому что не можешь снизить цену.

— Ладно, ты выиграл. Я чувствую себя полным дерьмом.

— Я могу помочь, — повторил Гик.

— И что это значит?

— Узнай, как хеджирует «ЛиУэлл Кэпитал», — ответил он, — и скажи мне.

Сейчас Гику было неуютно. Он дергал правым коленом вверх и вниз; привычка, памятная по Уортону.

— Ты хочешь, чтобы я шпионил за своей компанией? — начиная трезветь, спросил Кьюсак.

— Я хочу, чтобы ты удержался на ногах. Твой босс разозлил неподходящих людей. И его контору скоро может постигнуть судьба «Кьюсак Кэпитал».

— Сай с кем-то воюет?

— А ты видел последние цены на «Бентвинг»?

Кьюсак долго молчал, трезвея с каждой секундой. И наконец, просветленный философскими размышлениями, виноградом и текилой, произнес:

— Думаю, у всех есть цена. У тебя, у меня, у любого.

Невысокий умник из хедж-фонда моргнул за толстыми линзами круглых очков. Он, такой всесильный в казино, сейчас напряженно ждал хода Джимми, не замечая своего стакана.

Кьюсак прищурился, его взгляд совсем чуть-чуть недотягивал до оскорбления действием.

— Кто заплатил тебе за танцы на коленках?

— Да ладно тебе.

— Гик, мы берем свои два и двадцать, но ты взял грязные деньги.

— Все не так.

— Не надо, у меня самого докторская степень по части отмазок, — продолжал Кьюсак. — Тебя достал главный инвестор?

— Да забудь ты о шейхе. Тебе нужен друг.

— Слушай, парень, это тебе нужен друг. Трепло, которое сболтнет нужную инфу. И тогда ты сможешь спалить «Бентвинг», да еще заработать деньги.

У Кьюсака голова шла кругом. Наконец он ухватил главное в словах Гика.

— Кто твой шейх? Мы никогда не атаковали Ближний Восток.

Гик молчал.

— Кто? — потребовал ответа Джимми.

И в эту секунду, среди машущих ногами полураздетых стриптизерш, он все понял.

Гик перестал моргать. Он снова натянул бесстрастную маску, давшую почву легендам о его подвигах в Монте-Карло. Даже колено больше не дергалось.

— Твой главный инвестор — катарский шейх, который купил акции «Хафнарбанки», — выкрикнул Кьюсак; во рту было кисло от выпивки и предательства. — Он решил, что ты сможешь использовать нашу дружбу, чтобы раздавить «Бентвинг».

Обычно у Кьюсака от спиртного поднималось настроение. Подходящий парень для славных посиделок. На него можно рассчитывать, даже если собутыльники выпьют слишком много и скажут что-нибудь лишнее. Но сейчас ему было невесело. И он изо всех сил старался избавиться от алкоголя.

Оба мужчины не замечали ход времени. Оба молчали, их мысли тонули в грохоте музыки и шелесте сбрасываемой одежды.

Наконец Гик произнес:

— Убедись, что ты выбрал правильную команду.

Будто в ответ на эту реплику появились трейдеры из «Ю-би-эс». Следом за ними шли Бэтгерл и еще трое стриптизерш, все без топов. Один из трейдеров заявил:

— Парни, пошли с нами в VIP-зал.

— Я ухожу, — объявил Кьюсак.

— Не будь занудой, — отозвалась Бэтгерл.

По ее команде все четыре женщины облепили Джимми. Одна уселась на колени, двое других обвились вокруг, зажав его голову между своих грудей. Он потерялся в волнах силикона и сосков, пирсинга и татуировок, обнаженной кожи и ареол всех цветов и размеров.

— Мы как Канадская конная полиция, — заявила одна из стриптизерш. — От нас не спрячешься.

Хвост, водя маленькой видеокамерой, любовался спектаклем из своего угла. Почти незаметное устройство, особенно учитывая обстановку стрип-клуба. Поначалу лицо мужчины было равнодушной маской. Солнечные очки, даже в темноте. И никакой выпивки, чтобы не привлекать внимание девочек из клуба.

Но когда четверо стриптизерш содрали с Джимми рубашку, Шэннон, известный также как Брендон Андерсон, широко улыбнулся.

— Попался, Кьюсак. Так вот почему ты проводишь столько времени с Димитрисом Георгиу.

С 7.45, когда он приехал на работу, Лизер сидел у себя в кабинете за закрытой дверью. Его ухо прилипло к телефону. Черные глаза горели, как угли. Он набрал Никки письмо: «Скажи Виктору запускать стратегию без меня. Меня на совещании не будет».

Всю свою жизнь он мечтал о такой возможности. Огромная сделка или инсайдерская информация — случайный поворот судьбы, который меняет все. Однако этот разговор не был мечтой. Прямо сейчас он обсуждал бессмертную славу.

Сначала Сай подумал, что Сигги звонит поблагодарить его. В соответствии с традицией, восходящей к эпическим битвам Зевса, лидер хедж-фонда отправил в Исландию ящик шираза «Sine Qua Non the 17th Nail in My Cranium» 2005 года. Все олимпийские боги предавались возлияниям в честь своих побед. На старых картинах крылатая Ника держала чашу именно для таких минут.

И, по мнению Сая, полученный миллион долларов требовал пары бокалов.

— Сигги, «Seventeenth Nail» — это классика. Его невозможно достать.

— Спасибо, Сай. Мы с подругой поднимем бокалы в вашу честь.

— Я вам очень признателен, — сказал Лизер. — Присылайте предложения, когда захотите.

— Это плохо, — вздохнул арт-дилер.

— В каком смысле?

— У меня кое-что есть. Но сделка не быстрая.

— Все равно рассказывайте, — подгонял его Сай.

— Обстоятельства подразумевают долгосрочную перспективу. О такой возможности мечтает каждый коллекционер, но мало кто ее видит.

Несмотря на растущее любопытство, Лизер разыгрывал партию хладнокровно. За долгие годы он сотни раз слышал такое начало. «Долгосрочная перспектива» походила на большой начальный платеж и неопределенные результаты.

— Сомневаюсь, что мне захочется надолго замораживать деньги.

— Может, вы и правы. В любом случае Высокое Возрождение — не ваш профиль.