Норб Воннегут - Боги Гринвича

Кьюсак схватил раздел «Купля-продажа» и обнаружил пачку совсем отупляющих бумаг — цена закупки, графики платежей «ЛиУэлл Кэпитал» и инструкции по переводу средств. Он пролистал документы, все время поднимая глаза на дверь. Он надеялся ответить на один вопрос: «Что же мы покупаем?»

Когда Кьюсак добрался до пачки «Гарантированное размещение», он нашел ответ. Но ответ оказался неожиданным. В нем не было вообще никакого смысла. Джимми начал набирать номер человека, к которому никогда не собирался обращаться за помощью.

— Фелпс слушает.

Было время, когда Кьюсак не выносил голоса своего тестя. После декабрьской неожиданности Джимми брюзжал Эми: «У твоего отца голос как у электрокардиографа».

Но не сейчас. Не после вечера в МСИ. Не после того, как Эми, при поддержке своей матери, заключила мир в семье. Два слова «Фелпс слушает» казались Джимми нежнее песен Роя Орбисона.

— Мне нужна ваша помощь.

— Джимми, что стряслось? У тебя ужасный голос.

— Позже. — Кьюсак взглянул на папку Генриетты Хеджкок. — Что вы знаете о прижизненных расчетах?

— Это развивающееся направление.

— То есть? — Кьюсак проверил дверь.

— «Прижизненный расчет» означает сделку, при которой владельцы продают свой полис страхования жизни — когда договор страхования уже заключен — третьему лицу. Обычно не известным им людям. Эта практика получила распространение в восьмидесятых годах, когда больным СПИДом требовалось много денег на оплату своего лечения.

— Виатикальные расчеты.

— Верно, — согласился Калеб. — Со СПИДом стали справляться лучше, так что в наше время уже не так много неизлечимо больных. Но практика продажи полисов третьим лицам сохранилась. И прижизненные расчеты процветают.

— Кто продает полисы?

— Любой человек, которому нужны деньги.

— Но страховой полис имеет денежную ценность, — продолжал Кьюсак. — Почему бы не снять деньги и сохранить страховку?

— Когда люди доживают до семидесяти, — пояснил Калеб, — они могут продать действующий полис дороже его ценности.

— Понял.

— Иногда семьи покупают больше страховок, чем нужно, — продолжал Фелпс. — Чтобы полис не истек бессмысленно, агенты организовывают продажу от имени своих клиентов. Ларри Кинг [45] Ларри Кинг (наст. Лоуренс Харви Цайгер, р. 1933) — один из самых популярных американских тележурналистов, ведущий ток-шоу. продал два или три полиса с суммарной выплатой в случае смерти около пятнадцати миллионов.

— Зачем он их продал?

— Джеймс, никто не отворачивается от свободных денег. Даже Ларри Кинг.

— А кто покупает прижизненные расчеты? — спросил Кьюсак.

— Хедж-фонды. Уоррен Баффетт. [46] Уоррен Эдвард Баффетт (р. 1930) — американский предприниматель, крупнейший в мире и один из наиболее известных инвесторов. Каждый, кто хочет получить прибыль.

— Вы тоже этим занимаетесь?

— Мы продали больше полисов страхования жизни в Новой Англии, — ответил Калеб, — чем любые три наши конкурента, вместе взятые. Но я не стану продавать свою страховку каким-то неизвестным людям. И не стану продавать полисы клиентов.

— Вопрос, — сказал Кьюсак, глядя на дверь в ожидании Лизера, — станут ли хедж-фонды вкладывать деньги в прижизненные расчеты, чтобы защититься от своих неудач?

— Это страховка, а не алхимия. Ты можешь потерять деньги.

— Как? — спросил Кьюсак. — Ведь все умирают, верно?

— Если человек проживет достаточно долго, ты можешь больше потратить на выплаты, чем получить в случае смерти. Сначала авансовый платеж за полис. Потом ежегодные платежи, которые все идут и идут.

— Ну да, конечно.

Кьюсак пробежался по документам из «Сертификатов».

— А средняя продолжительность жизни — восемьдесят шесть лет, так?

— Зависит от обстоятельств. Богатые люди живут дольше.

Когда умерла Хеджкок, ей было семьдесят шесть.

— Джеймс, а откуда такой интерес?

— Пока это можно назвать исследованием, — ответил Кьюсак. — Мне нужно задать еще один вопрос, который может оказаться немного бестактным.

— Задавай.

— Вы когда-нибудь думали о продаже своей компании?

— Я только недавно купил одну, — ответил Калеб.

— Но вы продадите свой бизнес?

— Все, что у меня есть, можно продать. Кроме моей семьи. Но теперь ты меня всерьез заинтриговал, — заявил Калеб.

— Я перезвоню вам позже.

В дверях кабинета Кьюсака стоял Сай Лизер.

Виктор Ли смотрел на свои терминалы. Рынок уже упал на 200 пунктов, и конца-края не было видно. Вниз, вниз и вниз. Все три экрана кровоточили красными маркерами.

— Вот дьявол, Сай. Я же говорил тебе продавать, — пробормотал Виктор себе под нос.

Три младшие трейдера пялились в свои мониторы.

Ли взглянул на «Премарин» под терминалом и подумал, действительно ли эстроген — такая хорошая идея. Он хорошо видел рынки, это верно. Он сократил издержки до нуля, и это тоже верно. Может, в долгосрочной перспективе женщины и вправду лучшие трейдеры. Но он сам не вспоминал о женщинах уже несколько недель.

— Где мой молоток?

Виктор взглянул на экран, потом на младших трейдеров.

— Ладно, парни. Устроим голосование. Доу упал ниже десяти тысяч. Кто считает, что к одиннадцати часам он дойдет до девяти тысяч?

Трое парней дружно подняли руки.

Лизер изогнулся на одном из гостевых стульев кабинета Кьюсака. Он наблюдал и выжидал. Зубы сжаты, синие вены на шее выпирают, как садовые шланги. Слова звучали негромко и с каким-то шипением, даже «с» длилась дольше обычного. Сая было непросто расслышать, но змеиный яд явственно стекал с каждой буквы.

— Ты искал в стеллажах Никки новых клиентов?

— Подождите минутку, — не раздумывая бросил Кьюсак.

Он взлетел с кресла и выскочил из комнаты. Его внезапный уход удивил Лизера, который остолбенело смотрел ему вслед.

Кьюсак вернулся через пару секунд. В руке он нес фотографию двойняшек Сая, взятую с его стола. Джимми держал фото так, чтобы девочки смотрели на своего отца.

— А, понял, — съязвил Сай. — Ты решил, что «ЛиУэлл Кэпитал» — это коммуна. Шкаф Никки, мой стол… Что у нас еще общественного?

— Такое даже вы должны понять, — бросил в ответ Кьюсак и, указывая на фотографию, прорычал: — Что вы будете делать, если кто-то угрожает вашим девочкам?

— При чем тут…

— Ответьте на вопрос, — рявкнул Кьюсак. — Что вы сделаете?

— Убью его, — без колебаний ответил Лизер, сухо и холодно. — Ты поймешь, когда станешь отцом.

— Защитить их любой ценой, верно?

— Верно.

— Потому что они — семья! — кричал Кьюсак.

— Верно.

— Так почему же вы вредите моей семье?

— Джимми, о чем ты?

— О видео из «Фокси леди».

Лицо Лизера смягчилось. Вены на шее немного опали, взгляд стал понимающим.