Джон Карр - Все приключения Шерлока Холмса

– Не позволить ему покинуть долину Вермисса, – сказал Болдуин.

Макмердо кивнул.

– Молодец, брат Болдуин. У нас есть разногласия, но сейчас ты сказал верное слово.

– В таком случае где он? Как его узнать?

– Высокий магистр, – заговорил серьезно Макмердо, – такое важное дело нельзя обсуждать всей ложей. Избави Бог, чтобы я усомнился в ком-нибудь из присутствующих, но если хоть малейший слух дойдет до ушей этого человека, мы лишимся возможности добраться до него. Я попрошу ложу избрать доверенный комитет, мистер председатель: вас, если я вправе это предлагать, брата Болдуина и еще пятерых. Тогда я смогу свободно говорить о том, что знаю и что советую сделать.

Предложение сразу же приняли, и комитет был избран. Кроме председателя и Болдуина, в него вошли Херрауэй, жестокий юный убийца Тигр Кормак, казначей Картер и братья Уиллоби, бесстрашные, отчаянные люди, не останавливающиеся ни перед чем.

Обычная пирушка ложи была недолгой и унылой, над людьми нависла тень, и многие впервые увидели тучу карающего закона, несущуюся по ясному небу, под которым они так долго жили. Они наводили на других ужас, и он стал частью их повседневной жизни. Мысль о возмездии маячила где-то вдалеке, а теперь, когда оно так приблизилось к ним, казалась особенно устрашающей. Разошлись они рано, оставив руководителей советоваться.

– Слушаем, Макмердо, – сказал Макгинти, когда они остались одни. Семеро людей сидели не шевелясь.

– Я сказал, что знаю Берди Эдвардса, – заговорил Макмердо. – Незачем объяснять, что здесь Эдвардс носит другую фамилию. Человек он смелый, но не безрассудный. Он скрывается под именем Стив Уилсон и живет в Хобсонс-Пэтч.

– Откуда ты это знаешь?

– Как-то разговорился с ним. Тогда мне это не пришло в голову, я бы и не вспомнил о том случае, если бы не письмо, но теперь уверен, что он тот, кто нам нужен. Назвался он репортером. Я поверил ему. Он хотел разузнать все, что возможно, о ликвидаторах и, как выразился, «беззаконии» для какой-то нью-йоркской газеты. Задавал мне разные вопросы, пытался что-нибудь выведать. Сами понимаете, я не выдал ничего. «Я бы заплатил, и притом щедро, – сказал он, – если бы раздобыл сведения, которые устроят моего издателя». Я наплел то, что ему понравилось, и он дал мне двадцать долларов. «Получишь в десять раз больше, – сказал он, – если сумеешь раздобыть все, что мне нужно».

– Что же ты говорил ему?

– Все, что смог выдумать.

– Откуда ты знаешь, что он не газетчик?

– Скажу. Он сошел с поезда в Хобсонс-Пэтч, я тоже. Я случайно зашел на телеграфный пункт, а он выходил оттуда.

«Знаете, – сказал мне телеграфист, когда он скрылся, – наверно, с него надо брать за это двойной тариф». «Наверно», – ответил я. «Он заполнил бланк какой-то галиматьей, мы ничего в ней не поняли. Он каждый день отправляет по целому листу такой ахинеи», – сообщил телеграфист. «Понятно, – ответил я. – Там зашифрованы экстренные новости для его газеты; он боится, как бы ими не воспользовались другие». Так думал телеграфист, и я тогда считал так, но теперь думаю иначе.

– Черт возьми! Пожалуй, ты прав, – сказал Макгинти. – И что, по-твоему, нам следует делать?

– Может, отправиться прямо сейчас и прикончить его? – предложил кто-то.

– Конечно, чем быстрей, тем лучше.

– Я бы ни минуты не медлил, если бы знал, как его найти, – сказал Макмердо. – Живет он в Хобсонс-Пэтч, а вот дома не знаю. Однако у меня есть план, если только вы согласитесь с ним.

– Хорошо, какой?

– Завтра утром я поеду в Пэтч. Найду его через телеграфиста – наверное, тот знает дом. Ну а там скажу этому «репортеру», что я сам член ордена. Предложу ему выдать все секреты ложи за деньги. Он, само собой, ухватится за это предложение. Я скажу, что все бумаги у меня дома, поэтому, если он придет, когда люди еще на улицах, это будет стоить мне жизни. Он увидит в этом здравый смысл. Пусть приходит часов в десять вечера, и я покажу ему все. На это он клюнет наверняка.

– А дальше?

– Остальное спланируйте сами. Пансион вдовы Макнамара стоит на отшибе. Она строгих правил и глуха как пень. В доме живем только мы со Скэнленом. Если получу от сыщика обещание приехать – и в таком случае сообщу вам об этом, – буду ждать вас всех у себя к девяти часам. Мы впустим его. И если он выйдет оттуда живым – что ж, пусть до конца дней рассказывает о везучести Берди Эдвардса!

– Если не ошибаюсь, в агентстве Пинкертона появится вакантное место. Договорились, Макмердо. Жди нас завтра вечером, в девять. Закроешь за ним дверь, а остальное предоставишь нам.

Как сказал Макмердо, дом, где он жил, стоял на отшибе и вполне подходил для задуманного преступления. Пансион находился на самой окраине города, в большом отдалении от дороги. В любом другом случае заговорщики вызвали бы на улицу нужного человека, как поступали уже не раз, и разрядили бы в него пистолеты, но тут было необходимо выяснить, много ли Берди разузнал, как разузнал и что сообщил своему нанимателю.

Могло оказаться, что уже поздно и вся работа сделана. Если так, ликвидаторы по крайней мере отомстили бы этому человеку. Но они надеялись, что сыщик еще не выведал ничего особенно важного, иначе, утверждали они, не стал бы записывать и отсылать пустяковые сведения, полученные от Макмердо мнимым репортером. Однако все это они узнают от него самого. Когда он окажется в их власти, они найдут способ развязать ему язык. Делать это им уже приходилось.

Макмердо, как и условились, поехал в Хобсонс-Пэтч. Полицейские проявили к нему в это утро особый интерес, и капитан Мервин, утверждавший, что давно знает его по Чикаго, обратился к нему на станции. Макмердо отвернулся и не стал разговаривать с ним. Вернулся он во второй половине дня и явился к Макгинти в «Дом согласия».

– Приедет, – сказал Макмердо.

– Превосходно! – ответил босс.

Гигант был без пиджака, на его шикарном жилете блестели цепочки с брелоками, сквозь жесткую бороду посверкивал бриллиант. Торговля спиртным и политические махинации сделали босса весьма богатым и могущественным человеком. Тем более жутким для него было видение тюрьмы и виселицы, возникшее перед ним накануне вечером.

– Как думаешь, много ему известно? – с беспокойством спросил он.

Макмердо угрюмо покачал головой.

– Он здесь уже давно – по меньшей мере полтора месяца. Насколько я понимаю, приехал в эти края не любоваться видами. Если он все это время работал, располагая деньгами крупных компаний, то, вероятно, получил результаты и передал их.

– В этой ложе нет ни одного слабака, – заявил Макгинти. – Все до единого преданы ей душой и телом. Хотя, черт возьми, есть этот червяк Моррис. Что скажешь? Если нас кто-то предает, то наверняка он. Надо бы послать к нему до вечера пару ребят, пусть зададут ему трепку и развяжут язык.