Кен Фоллетт - Игольное ушко

Не выдержав искушения, он стал набивать трубку, когда зазвонил телефон. Пришлось трубку отложить в сторону и все-таки прикурить сигарету.

Его аппарат был напрямую связан с коммутатором министерства обороны. Оператор доложил, что с ним хочет говорить старший инспектор Далкейт из Стирлинга.

Он дождался щелчка, означавшего соединение, и сказал:

– Годлиман слушает!

– Мы нашли ваш «моррис-коули», – сообщил Далкейт без предисловий.

– Где?

– У шоссе А80 к югу от Стирлинга.

– Пустой?

– Так точно. И сломанный. Он пробыл в том месте по меньшей мере двадцать четыре часа. Машину откатили в сторону от основной магистрали и спрятали в кустах. Ее обнаружил местный деревенский дурачок.

– Там есть поблизости остановка автобуса или станция железной дороги?

– Нет.

– Значит, бросив машину, наш человек оказался вынужден идти пешком или поймать попутку.

– Похоже на то.

– В таком случае вам следует опросить…

– Мы уже обходим всех местных жителей, выясняя, не видел ли его кто-нибудь и не подвозил ли.

– Хорошо. Держите меня в курсе расследования. А я сейчас же сообщу новость в Скотленд-Ярд. Спасибо, Далкейт.

– Остаемся на связи. Всего хорошего, сэр.

Годлиман повесил трубку телефона и отправился в кабинет. Взяв атлас автодорог, он открыл его на странице с картой севера Великобритании. Лондон, Ливерпуль, Карлайл, Стирлинг… Фабер явно направлялся на северо-восток Шотландии.

И Годлиман уже начал сомневаться в правильности своего предположения, будто Фабер пытается покинуть страну. Наиболее удобный путь к бегству открывался на западе, через нейтральную Ирландию, а на восточном побережье Шотландии велись активные военные приготовления. Неужели у Фабера настолько крепкие нервы, что он решил продолжить сбор разведывательной информации, прекрасно осознавая, какую активную охоту ведет на него МИ-5? Подобная вероятность, конечно, существовала. Годлиман знал, Фабер не из пугливых. Но все же это представлялось крайне маловероятным. Никакие секреты, которые немецкий агент мог бы выведать в Шотландии, по степени важности и близко не сравнились бы с тайной, им уже раскрытой.

Стало быть, Фабер собирается удрать через восток. Годлиман мысленно перебрал все способы, какими мог воспользоваться шпион: легкий самолет, способный приземлиться на любой уединенной пустоши; переход в одиночку через Северное море на похищенной яхте; встреча с подводной лодкой у берегов Шотландии, о чем говорил Блоггз; тайник в трюме торгового судна и возможность добраться до нейтральной страны на Балтике – скажем, до Швеции, граничившей с оккупированной немцами Норвегией… Вариантов открывалось даже слишком много.

В любом случае необходимо сообщить последние новости в Скотленд-Ярд. Они мобилизуют всю шотландскую полицию на поиски того, кто мог подобрать попутчика в районе Стирлинга. Годлиман вернулся в гостиную к телефону, но не успел снять трубку, как аппарат снова зазвонил. Он ответил:

– Годлиман слушает.

– Вас вызывает некий мистер Ричард Портер из Абердина.

– Вот как? – Сам Годлиман предполагал, что звонок исходит от Блоггза, который находился в Стирлинге. – Что ж, соедините его со мной. Алло! Годлиман у телефона.

– А! Отлично. Вас беспокоит Ричард Портер. Я член местного наблюдательного совета.

– Да? И чем же я могу вам помочь?

– По правде сказать, я ужасно смущен.

Годлиман с трудом сдерживал нетерпение.

– Переходите к сути дела, пожалуйста.

– Короче, тот тип, которого вы ловите… Убийца с ножом и все такое… Уверен, это я подвез этого мерзавца в своем собственном авто.

Пальцы Годлимана крепче вцепились в трубку.

– Когда это было?

– Позапрошлой ночью. У меня сломалась машина. На А80 сразу за Стирлингом. Среди треклятой ночи. И вдруг появляется этот тип и буквально за минуту помогает ее починить. Естественно, я предложил…

– Где вы его высадили?

– Прямо здесь, в Абердине. Он сказал, что ему нужно в Банф. Штука в том, что я вчера весь день проспал, и до сегодняшнего вечера…

– Не надо себя корить, мистер Портер. Спасибо за звонок.

– Тогда всего вам…

Годлиман нажал на рычажок телефона, и снова отозвался оператор.

– Найдите способ связать меня с мистером Блоггзом, пожалуйста. Он должен быть в Карлайле.

– Он как раз у меня сейчас на другой линии. Дожидается возможности переговорить с вами, сэр.

– Очень хорошо!

– Алло! Привет, Перси. Какие у тебя новости?

– Мы снова взяли свежий след, Фредди. Его опознали на заправке в Карлайле, «моррис» он бросил на окраине Стирлинга, а потом его подвезли до Абердина.

– Абердина?

– Кажется, он пытается улизнуть через восточную калитку.

– Когда он добрался до Абердина?

– По всей видимости, вчера рано утром.

– В таком случае он едва ли успел выбраться отсюда, если только не действовал молниеносно. Тут свирепствует буря, какой старики столетние не упомнят. Она разыгралась вчера вечером и бушует до сих пор. Ни одно судно не выходит в море, и уж, конечно, ветер не позволит приземлиться никакому самолету.

– Отлично. Поезжай туда как можно скорее. А я тем временем поставлю на уши всю местную полицию. Позвони мне, как только доберешься до Абердина.

– Считай, что я уже еду.

Когда Фабер проснулся, уже почти стемнело. Сквозь окно спальни он видел, как последние серые просветы на небе закрашивает в черное наступающая непроглядная ночь. Шторм не унимался. Дождь барабанил по крыше, вода струями стекала по водосточному желобу, а ветер завывал все так же неутомимо и зловеще.

Он включил небольшой ночник рядом с кроватью. Даже это усилие утомило его, и он снова откинулся на подушку. Такая необычная слабость пугала. Человек, который живет по принципу: сила всегда права, – обязан всегда быть сильным сам, и Фабер достаточно ясно мыслил, чтобы осознавать оборотные стороны этой своеобразной морали. Страх всегда сидел где-то у самой поверхности его существа, и, возможно, именно поэтому ему удалось продержаться так долго. Он был патологически не способен чувствовать себя в безопасности. И понимал каким-то шестым чувством, которым люди иногда воспринимают основополагающие черты собственной индивидуальности, что именно эта постоянная обеспокоенность и заставила его избрать профессию шпиона. Она одна в этой жизни давала ему моральное право мгновенно убивать всякого, кто мог представлять собой хотя бы ничтожную угрозу. И страх утратить силу был присущ ему в такой же степени, как одержимость собственной независимостью, подозрительность и презрение к своему туповатому военному начальству.

Он лежал в постели, принадлежавшей ребенку, в спальне с розовыми стенами и проверял состояние своего тела. Оно все казалось одним сплошным синяком, но главное – ничего не было сломано. У него не поднялась температура – закаленный организм выстоял против простуды, несмотря на жутчайше холодную ночь на борту шхуны. Ощущалась только слабость. И у него возникло опасение, что ее источник не одно лишь переутомление. Фабер помнил мгновение, когда он добрался до конца мостков и ему показалось, будто он умирает. Теперь же перед ним встал вопрос: не нанес ли он себе тем сумасшедшим рывком наверх какого-то необратимого повреждения?