Патриция Хайсмит - Те, кто уходят (litres)

Рей купил лезвие, мыло для бритья, зубную щетку и пасту и пару туфель. Принес все это домой и сбрил щетину. Было около часа дня. Он вышел из дома и двинулся в сторону Кампо-Манин. По пути ему встретилась Елизавета, видимо шедшая домой на ланч.

– Boun’ giorno [30], – сказал Рей.

– Boun’ giorno. – Она остановилась. – Вы чувствуете себя лучше.

– Да. А почему вы так решили?

Они пошли в том направлении, куда перед этим шла девушка.

– Просто вчера мне показалось, что вы больны.

– Всего лишь промерз. И вы правы: мне сегодня лучше.

– Вчера вечером я видела синьору Каллиуоли в баре на углу. Она сказала, что у вас больной вид и вы рано легли спать.

– Верно. Два дня назад я сильно замерз. Простудился. – Он не знал, как по-итальянски «озноб».

– В Венеции бывает очень холодно.

– Очень.

– Извините, я должна купить хлеб.

Она исчезла в булочной.

Рей ждал ее на улице. Магазин был полон домохозяек и горничных – все покупали хлеб к ланчу. Рей подумал, что не должен выглядеть ослом, привязанным к девушке, и, когда она вышла, расправил плечи.

– Может, вы согласитесь поужинать со мной сегодня вечером? – сказал он. – Я благодарен вам и хотел бы вас пригласить.

Его скудный итальянский вынудил его резко оборвать предложение. Рей чувствовал, что говорит торжественно и натянуто, как чопорный старик. И стоило ему так подумать, как обаяние девушки, мгновение назад казавшейся ему неотразимой, исчезло, словно огонь погас. И все же он с нетерпением ждал ее ответа.

– Я сегодня не могу: тетушка приходит на обед, – беззаботным тоном ответила девушка и зашагала в прежнем направлении. – Спасибо.

– Жаль. А завтра?

Елизавета покосилась на него (ростом она не уступала ему) и улыбнулась приятной, мимолетной, веселой улыбкой.

– А впрочем, я могу и сегодня – тетушка приходит каждую субботу.

– Отлично! Какое время вас устроит? Восемь? Половина восьмого?

Они остановились у дверей ее дома.

– Половина восьмого. Я не должна вернуться слишком поздно. Нижний звонок, – показала она, не нажимая. – Arrivederci [31].

Ровно в половине восьмого Рей нажал на нижний звонок. Он надел все новое – рубашку, галстук, туфли. И заказал – на имя Гордона – столик в «Граспо ди Уа», поскольку решил, что вряд ли Коулман и Инес заявятся туда второй раз подряд.

Дверь открыла Елизавета. На ней было светло-голубое платье, светлее, чем ее рабочая одежда. Цвет шел ей.

– Buona sera [32]. Поднимайтесь. Через минуту я буду готова.

Рей поднялся по лестнице и познакомился с ее родителями и тетушкой, которые пили красное вино в столовой за овальным столом, накрытым на четверых. Глубокие суповые тарелки стояли в готовности на больших мелких. Сходство между тетушкой и отцом бросалось в глаза. Мать была крупной блондинкой, как и Елизавета, улыбка легко появлялась на ее лице, но Рей отметил, что она внимательно его разглядывает.

Его не пригласили сесть, и сразу же после представления появилась Елизавета в пальто.

– Я остановился по соседству, у синьоры Каллиуоли, – сказал Рей матери Елизаветы, хотя в этом явно не было нужды.

– Ah, si. Вы надолго?

– На несколько дней.

– К одиннадцати ты должна быть дома, – велел Елизавете отец.

– А то я не знаю – мне ведь просыпаться с голубями! – откликнулась Елизавета.

– Где вы собираетесь ужинать? – спросила мать.

Рей откашлялся – горло еще побаливало.

– Я подумал, в «Граспо ди Уа».

– Это очень хорошо, – заметила тетушка с каменным лицом.

– Да, мне кажется, ресторан там неплохой, – кивнул Рей.

– Ну, мы пошли, – сказала Елизавета. – До свидания, тетя Розалия.

Она обняла тетушку за плечи и поцеловала в щеку.

Елизавете – фамилия ее была Стефано – ресторан понравился. Это Рей понял сразу же, как они вошли.

Коулмана нигде не было видно.

Рей заказал себе виски, а девушке – чинзано. На взгляд Рея, ей было лет двадцать пять. Он все еще чувствовал себя неважно, нетвердо держался на ногах, и все тело у него побаливало, но он пытался скрыть это за неторопливым, вежливым поведением и вел разговор, задавая вопросы типа «Вы всегда жили в Венеции?».

Елизавета родилась в Венеции, как и ее мать, но ее отец был родом из городка к югу от Флоренции, о котором Рей и не слышал. Отец работал менеджером в магазине кожаных изделий близ Понте ди Риальто.

– Вы не агент полиции? – спросила Елизавета, глядя на него через стол с улыбчивой серьезностью.

– Dio mio, нет! С чего вы взяли?

– И не шпион? – спросила она, нервно хихикнув.

В этот момент бо́льшая часть ее очарования исчезла.

– И не шпион.

Но у нее был прекрасный цвет лица, просто потрясающий.

– Будь я шпионом, правительство предоставило бы мне все необходимое – паспорт, имя, отель.

Елизавета повесила свою сумочку на крючок, принесенный официантом. Крючок крепился на плоском диске на столе и выходил за край столешницы.

– Вы назвались своим настоящим именем?

– Да. Филип Гордон. Вы, наверное, не можете понять, почему я не остановился в отеле. Я пытаюсь избежать встречи с друзьями из Америки.

Она недоверчиво нахмурилась:

– Правда? Это почему?

– Они хотят, чтобы я вернулся с ними в Рим. А из Рима они собираются в Лондон. Если бы я остановился в отеле, они бы меня нашли, ведь они мне не поверили, когда я сказал, что улетаю в Америку. Вы понимаете?

Его слова прозвучали неубедительно, он чувствовал, что своим довольно примитивным итальянским лишь напустил еще больше тумана, вместо того чтобы внести ясность. Она ему явно не поверила, и ей было неловко из-за этого. Рей посмотрел на свои часы:

– Вы должны помогать мне следить за временем, если хотите вернуться домой к одиннадцати. Сейчас пять минут девятого.

Ее губы растянулись в улыбке.

– Ой, мои родные не такие уж тираны.

У нее были крупные белые зубы, большой красивый рот. В постели она была бы хороша, и Рей спросил себя: а не девственница ли она еще? Сколько ей – двадцать пять или только двадцать два? Он хотел сделать свою историю более убедительной, но тут подошел официант.

– Мои друзья – все молодые люди, – сказал Рей, когда официант ушел. – Мы вместе учились в университете. Грубоватая компания. Когда я сказал, что не полечу с ними в Рим, они сбросили меня в воду. Два дня назад. Поэтому я и простудился.

– Где сбросили? – с тревогой в голосе спросила Елизавета.

– В одном из каналов. Я сразу же выбрался на берег, но было холодно. И я долго добирался до места. До моего отеля. Я сказал друзьям, что уезжаю, собрал вещи, но…

– Они извинились?

– Да, в некотором роде, – улыбнулся Рей. – Но я знаю, они не поверили моим словам об отъезде. Чемодан я оставил в камере хранения на вокзале, а сам решил несколько дней отдохнуть от их общества.