Патриция Хайсмит - Те, кто уходят (litres)

В конечном счете оказалось, что он пришел не так уж и рано; было без десяти минут двенадцать, и, дойдя до «Флориана», он посмотрел в сторону «Гритти» и увидел на Пьяцце Инес. Шла она медленнее обычного, но голову по-прежнему держала высоко. Он пошел ей навстречу.

– Привет, Рей, привет, – сказала она, пожимая его протянутую руку. – Боже мой, какое ужасное утро!

– Все так плохо? Давайте выпьем чего-нибудь хорошего. Чинзано? Шампанское?

– Горячий шоколад. Мне нужно ощущение комфорта.

Они сели за столик внутри.

– Вы тоже уезжаете? – спросила она.

– Забрал сегодня чемодан из «Сегузо». Поздновато, – сказал Рей.

Он сделал заказ официанту.

– Что случилось вчера? Я думаю, Эдвард говорит мне неправду.

«Очень на него похоже», – подумал Рей и сказал:

– Он набросился на меня с обрезком трубы.

– С чем?

– С обрезком трубы. Водопроводной. – Он сделал колечко из пальцев, показывая размер. – Но ударить меня ему не удалось. Луиджи – итальянец, который меня сопровождал, – оттолкнул его в сторону, он упал и ударился локтем.

– И это случилось в Кьодже.

– Да. Вероятно, он провел там несколько ночей.

– Он сказал, вы искали его. Чтобы разделаться с ним.

– Понимаете, – сказал Рей, – я его искал, чтобы доказать, что он жив. Все очень просто.

– Он сумасшедший, – с надрывом произнесла Инес. – Совсем помешался на почве ваших отношений с его дочерью.

Рей помнил, что Инес сказала это и во время их первого разговора.

– А что случилось сегодня утром? – спросил Рей.

Инес неторопливо, но выразительно пожала плечами:

– Заявился, даже не позвонив. Я знала, что ночь он провел в больнице, и пыталась дозвониться до него, но это место похоже на сумасшедший дом, дозвониться невозможно. И вот сегодня утром он заявил: «Я пришел забрать мои вещи». Собрал все. А потом сказал: «До свидания».

В глазах у нее стояли слезы, но Рею показалось, что до рыданий дело не дойдет.

– Надеюсь, полиция его не задерживает? – спросил он.

– Не знаю. Он сказал, что уезжает в Рим, но я думаю, он бы так сказал независимо от того, куда собрался.

– Зордий с вами не созванивался?

– Да, он позвонил после ухода Эдварда. Он сказал… в общем, он считает, что во всем виноват Эдвард. В конце он сказал: сначала камень, потом кусок трубы. – Инес пустым взглядом смотрела в никуда. – Он не верит, что Эдвард ничего не сделал с вами той ночью на Лидо.

Значит, Коулман стоял на своем. Рей испытал необъяснимое облегчение, услышав это. И вдруг понял: он больше не боялся Коулмана и не злился на него, а потому мог ему сочувствовать, даже жалеть его. И еще Рей знал, что Коулман больше не предпримет попыток убить его. Во время последней попытки Коулман себя исчерпал. Рей представлял себе сопротивление Коулмана жестким, как наждак, вопросам Зордия, и в этом было что-то восхитительное. Коулман придерживался своих убеждений, пусть это выглядело безумием. Рей надеялся, что и он больше не подвергнется допросам Зордия или итальянской полиции, которая еще раз просила его позвонить им.

– Зордий уезжает?

– Да, кажется, сегодня. Он сказал, на Эдварда, вероятно, наложат штраф. Видимо, это означает, что в тюрьму его не посадят.

По ее глазам Рей видел, что она надеется: тюрьмы не будет.

– Я тоже так думаю. Вы же знаете, я не выдвигаю никаких обвинений против Эдварда.

– Вы очень добры, Рей.

Рею показалось, что она изображает переживания, которых нет и в помине.

– А Смит-Питерсы? Они все еще здесь?

– Да. Но сегодня уезжают. Я думаю, они даже не хотят видеть Эдварда. Плохо. Знаете, они теперь боятся его.

Рею это показалось смешным, но он не улыбнулся.

– И как они прореагировали?

– Ну, после того как я сказала им про водопроводную трубу… я не была уверена, о чем идет речь, пока вы не объяснили… Ведь тому были свидетели, верно?

– Да.

– Они сказали: «Это ужасно. Не сделал ли он что-нибудь с Реем в ту ночь на Лидо?» Я им ответила: «Нет, ведь сам Рей так говорит». Они думали… что вам сделали какой-то укол, чтобы вы заснули или все забыли.

– Правда? – Рей откинул назад голову и рассмеялся. – А вы? Вы еще будете встречаться с Эдвардом?

– Думаю, нет. Он из тех людей, которые живут сами по себе.

– Он очень неплохой художник, – вежливо заметил Рей, чувствуя, что разговор подошел к концу.

Он оглядел интерьер «Флориана», как оглядывал «Квадри», когда напротив него сидела Елизавета. Он запомнит эту сцену с Инес. Она не питала к Коулману сильного чувства, во всяком случае настолько сильного, чтобы это изменило ее жизнь. Должно быть, ей пришлось несладко с таким любовником, как Коулман. А вот он, напротив, испытывал к ней страсть. Рея вдруг охватило отчаянное ощущение бессмысленности подобных разговоров, и ему захотелось предоставить Инес ее судьбе, которая в любом случае не будет нищенской, а самому пойти своей дорогой. Инес сказала, что ей пора.

– Вы должны быть более уверены в себе, – сказала Инес на Пьяцце. – Найдите другую девушку и женитесь.

У Рея не нашлось ответа на ее слова.

Они обменялись рукопожатием.

– До свидания, Рей.

– До свидания.

Он провожал ее взглядом, пока она шла к выходу с Сан-Марко на Сан-Моизе. Ему нужно было туда же, и немного погодя он подхватил свой чемодан и пошел, но медленнее, чем Инес.

Вапоретто доставил его на Джудекку.

У синьора Чьярди Рея ждала телеграмма, которую он прочел в кухне.

В шесть вечера улетаю Нью-Йорк. Коулман на свободе. Не понимаю итальянских законов или, может быть, вас. С наилучшими пожеланиями.

Рей улыбнулся и сунул телеграмму в карман.

– Никаких дурных новостей? Это хорошо, – сказал синьор Чьярди.

Рей сказал, что, вероятно, уедет сегодня. Нужно позаботиться о билете на самолет. Синьор Чьярди заставил его выпить стаканчик вина, потом предложил ланч – Джустина приготовила лазанью, – но от ланча Рей отказался. Он машинально отвечал на вопросы синьора Чьярди о действиях полиции, почти не глядя ни на него, ни на Джустину, но в то же время глубоко понимая их, самую их суть, их доброту, их… Рей пытался найти слово, чтобы придать своим чувствам бо́льшую определенность, и смог подобрать только «их способность прощать». Они приняли его, он доставил им некоторое беспокойство, но они готовы были видеть в нем друга. Рей, смущенный своими эмоциями, поднялся к себе в комнату и с удовольствием надел другой костюм, хотя тот и помялся в чемодане. Он собрал свой недавно купленный чемодан и снова спустился, почему-то думая о двух зубных щетках, находившихся в большем чемодане: старой зеленой и новой голубой. Они лежали рядом друг с другом, и это не давало ему покоя; он пожалел, что не выкинул старую. Он оставил чемоданы в кухне и сказал синьору Чьярди, что должен позвонить и вернется через несколько минут.