Софи Ханна - Эркюль Пуаро и Шкатулка с секретом

– Скажите, а вам знакома женщина по имени Айрис или, быть может, вы когда-нибудь слышали о ней? – спросил я его.

Вынув из кармана носовой платок, адвокат промокнул им лицо.

– Нет, – сказал он. – Не слышал.

Необходимость расспрашивать всех об этой Айрис, которой так интересовался Пуаро, раздражала, особенно потому, что я не знал, зачем она ему понадобилась. Так что, когда О’Двайер, Дорро и Гарри Плейфорды и я уселись побеседовать в библиотеке, я решил первым делом решить вопрос о ней.

– Айрис – красивое имя, – сказал Гарри Плейфорд. – Хотя я лично не знаю ни одной Айрис. А ты, Дорро?.. Хотя погоди-ка! Помнишь ту леди, что делала матери шляпку? Ну, такую, из розового тюля. У нее еще был белый терьерчик – Принц, что ли? Все время тявкал…

Выражение лица Гарри было расслабленным – он явно наслаждался жизнью. Похоже, что даже убийство, случившееся в его доме, никак не повлияло на его настроение. Если он и опасался попасть под подозрение или оплакивал безвременную кончину Джозефа Скотчера, то делал это неявно. Его жена, напротив, суетилась, как перепуганная мышь. Глаза у нее бегали так, что при одном взгляде на нее начинала кружиться голова.

– Ту леди звали Агнес, – сказала она. – Может быть, вас интересует также и Агнес, мистер Кэтчпул? Или вам нужна только Айрис? Кто она такая? Не припомню никого с таким именем. Может быть, Эти говорила когда-нибудь об Айрис? Или она – знакомая Джозефа Скотчера?

– К сожалению, я знаю о ней не больше вас, – сказал я.

Она была права – имя Агнес звучало похоже на Айрис. А вдруг Хаттон неправильно расслышал, что сказал ему Пуаро, и искать на самом деле нужно Агнес? Или Пуаро сам неверно расслышал чьи-то еще слова? Нет, надежнее будет считать, что все расслышали всё правильно.

– Но собаку-то звали все же Принц? – сказал Гарри. – Или Дюк?

Однако Дорро, вместо того чтобы ответить мужу, засыпала меня вопросами, как из пулемета.

– Это правда, то, что говорила Софи? Она действительно видела, как Клаудия убивала Джозефа Скотчера? Должна сказать, что я совершенно не могу представить себе Клаудию за таким делом. К тому же реши она убить, то ни за что не стала бы делать это там, куда кто-то может войти и увидеть. Скажи им, Гарри.

– Что я должен им сказать, старушка?

– Что Клаудия невиновна! И что Софи наверняка лжет!

– Никогда не слышал, чтобы Софи говорила неправду, – произнес Гарри задумчиво. – С другой стороны, моя сестра тоже никогда никого не убивала. И то и другое совсем не в их духе, – заключил он.

– Есть одно обстоятельство, которое, похоже, никому не приходит в голову, кроме меня, – заявила Дорро.

– Расскажите, – попросил я.

– Если Клаудию повесят за убийство, то Гарри останется единственным наследником всего состояния Эти. И я боюсь, что тогда что-нибудь случится уже с ним! Он станет следующей мишенью убийцы. Джентльмены, неужели вы и в самом деле не видите, что творится у вас прямо под носом?

О’Двайер открыл было рот, чтобы ответить, но его голос заглушили какие-то уж совсем безумные бредни Дорро.

– Сначала единственным наследником должен был стать Джозеф Скотчер, но его убили через пару часов после того, как Эти огласила новое завещание! Дальше нам говорят, что Клаудию – подумать только, Клаудию! – застали на месте преступления с окровавленными руками. Кто-то затеял нечистую игру, вот что я вам скажу! И если он добьется своего с Клаудией, то кто же тогда останется? Гарри! Я ни минуты не сомневаюсь в том, что, как только Гарри останется один, этот тип найдет способ с ним разделаться, и мне интересно одно – почему вы до сих пор не выяснили, кто унаследует все, когда ни Гарри, ни Клаудии, ни Скотчера уже не будет?

– Полегче на поворотах, старушка. – Гарри огорошенно смотрел на жену.

– Спросите у Майкла Гатеркола, и все увидите. – Дорро уже неслась вперед на всех парах. – Мне он никогда не нравился. Нисколько не удивлюсь, если в очереди за наследством он окажется следующим. Эти ужасно его любит. Понять не могу, за что. Поговорите с ним, и вы сразу поймете, кто убийца. Это либо он, либо толстый Орвилл Рольф. Толстяки не менее жадны до денег, чем до еды, это почти всегда так. Один из них двоих – убийца, вам надо только выяснить который. Сама-то я не могу – какие у меня возможности? Никаких! А между тем необходимо доказать, что Клаудия невиновна. Ведь как только преступник увидит, что между ним и огромным богатством не осталось никого, кроме Гарри… – С этими словами Дорро уткнулась лицом в ладони и зарыдала, а мы наконец получили желанную передышку от ее красноречия.

Решимость Дорро видеть в Клаудии гарантию безопасности Гарри означала одно: она будет отстаивать невиновность невестки независимо от того, верит она в нее сама или нет. В ее теории было немало слабых мест. Я, конечно, никогда не пробовал себя в роли убийцы, но думаю, что если б попробовал, то точно убрал бы сначала Гарри, а уж потом Клаудию. С сестрой наверняка пришлось бы повозиться, а вот к брату можно подойти и сказать: «Не возражаешь, если я тебя прихлопну, старина?» – а он только одобрительно хохотнет в ответ.

Между тем ладонь Гарри легла жене на локоть.

– Я тут вспомнил старину Принца и подумал, – начал он. – Почему бы нам не завести собаку? Разве не здорово бы было?

Дорро досадливо отмахнулась.

– Где вы были в тот вечер, когда убили Скотчера – с того момента, когда все вышли из столовой, и до того, когда нашли его тело? – спросил я.

– Мы же были с вами! – раздраженно откликнулась Дорро.

– Погодите, – сказал Гарри. – Сначала мать так огорошила нас своей новостью, что долго никто ничего не мог взять в толк. Потом, как и следовало ожидать, началась перепалка, а потом Скотчер окончательно нас добил, сделав предложение Софи. Вот уж этого от него точно никто не ожидал! Ему жить оставалось несколько месяцев, а он, оказывается, думал о том, как бы жениться… Что ж, любовь есть любовь, ничего не попишешь.

– Несколько месяцев? – сказал я. – Я слышал, счет шел на недели.

– Может быть, и так, – сказал Гарри. – С болезнью ведь никогда не знаешь.

– Не могли бы вы подробнее описать… э-э-э… перепалку, виконт Плейфорд? – попросил О’Двайер.

– Э-э-э… ну-у… Скотчер ужасно расстроился.

– Притворился расстроенным, – вмешалась Дорро. – Хотите знать, почему он всегда так заботился о чужом благополучии? Чистое притворство, вот что это было! Эти ничего не видела, но я-то понимала.

– Успокойся, дорогая. Я вовсе не думаю, что…

– Я все видела, Гарри. А ты, как мой муж, не должен сомневаться в моих словах! Джозеф Скотчер был ушлым типом, можешь мне поверить. Это он все подстроил, разыграл как по нотам: прикинулся бессребреником, и ему сразу все принесли на блюдечке с золотой каемочкой. На Эти его притворство действовало как заклинание. Разумеется, он должен был выглядеть расстроенным и даже огорченным после оглашения нового завещания. А что же еще он мог сказать? «Все тип-топ, все идет по плану», что ли? И Майкл Гатеркол одного с ним поля ягода! Вся его верная служба в течение многих лет – одна сплошная корысть, уж можете не сомневаться.