Блейк Крауч - Абандон. Брошенный город

Ну вот, вспомнил про ответственность… А если нас убьют?

– Что же ты хочешь делать? – спросила Эбигейл.

Профессор устало поднялся и протянул руку дочери.

– Я хочу, чтобы ты шла за мной и помалкивала.

Они подошли к Изумрудному дому со стороны западного крыла, и Лоренс помог Эбигейл подняться на подоконник того самого окна, бежать через которое они пытались несколько часов назад. Забравшись внутрь, журналистка увидела, что отец сам, несмотря на растяжение, вскарабкался на подоконник, и протянула руку, чтобы ему легче было спуститься в кухню.

Через застекленные двери они проскользнули в коридор – зияющую черную дыру, один вид которой заставил девушку на время забыть про боль в копчике.

– Ничего не вижу, – прошептал Кендал, – так что не торопись и постарайся ни обо что не споткнуться. Малейший шум – и все пропало.

– А пол здесь надежный? – спросила она с сомнением.

– Здесь все ненадежно.

Они двинулись дальше – со всей возможной осторожностью, проверяя половицы перед каждым шагом, чтобы не выдать себя предательским скрипом прогнившего дерева.

Темнота была кромешная, и идти пришлось вдоль стены, поскольку все прочие ориентиры отсутствовали, а включать фонари было слишком рискованно. Эбигейл шла за отцом, сохраняя дистанцию в несколько футов, и постоянно оглядывалась – ее не оставляло ощущение, что за ними кто-то крадется.

– Мне здесь не нравится, – прошептала она, когда Лоренс в очередной раз остановился. – Хочу выбраться отсюда прямо сейчас.

– Посмотри, – шепнул он в ответ и кивнул вперед. Футах в тридцати от них на мраморном полу фойе мелькнул мутный мазок света. – Это Джун.

С приближением к фонарю из темноты стали проступать очертания предметов. Вдова Эммета сидела на полу по другую сторону от лестницы, опустив голову, придавленная горем и привязанная спиной к упавшей с потолка балке.

Тело Эммета лежало неподалеку, у основания лестницы, нанизанное на толстую балясину. Эбигейл сразу же отвернулась, с усилием загоняя вглубь подступившую к горлу тошноту, и торопливо шагнула вперед. Задерживаться было опасно – безумие крылось в деталях.

– Где же Стю? – прошептал профессор.

Эбигейл пожала плечами и, осторожно расстегнув куртку, достала из внутреннего кармана кошелек, а из кошелька – монетку в десять центов. Потом она опустилась на колено и пустила эту монету по полу. Прокатившись с легким шуршанием, десятицентовик закончил свой путь в дюйме от правой ноги пленницы.

Джун подняла голову, и свет фонаря на мгновение ослепил Лоренса и Эбигейл.

– Скорее, – прошептала связанная женщина. – Он вот-вот вернется.

Они пробрались к Джун по заледенелому мраморному полу, и Кендал достал из кармана лыжных брюк нож Айзеи.

– Как ты, милая? – шепотом спросила Эбигейл, и ее слова разнеслись по фойе эхом, как молитва в огромном, высоком соборе. Фонарь едва светил, и лицо миссис Тозер оставалось в тени.

– Я сильно поранила левую ногу, – дрожащим голосом, сдерживая слезы, сказала она. Журналистка положила руку ей на плечо. Лоренс сел рядом и принялся резать веревку, которой Джун привязали к балке.

– Давно ушел Стю? – спросила Эбигейл.

– Минут десять назад, – ответила пленница.

– Следов возле особняка мы не заметили.

– Он в доме. Услышал какой-то шум на третьем этаже и отправился проверить.

– Что он услышал?

– Звук был такой, словно дерево треснуло. Громкий. А вы как? Что с вами случилось?

– Айзея и Джеррод мертвы. Оба. Они… – Эбигейл внезапно оборвала себя. – Послушай, эту историю я тебе потом расскажу. Скажи, те очки ночного видения и пистолет, Стю взял их с собой?

– Да.

Лоренс размотал веревку и отшвырнул ее в сторону.

– Можешь подняться и повернуться? Я освобожу тебе руки, – сказал он миссис Тозер. Нейлоновые шнурки не оказали сопротивления. – Думаю, было бы нелишним выключить фонарь.

После этого все трое какое-то время стояли в темноте тесной группой.

– Я все смотрю и смотрю на него, – негромко, дрожащим голосом заговорила Джун. – И все думаю, вот он встанет сейчас и подойдет ко мне. Или я проснусь в нашей квартире, потянусь к нему, почувствую в темноте его тепло… Но он ведь уже остыл, да? Как думаете, могу я подойти к нему? Посидеть с ним? Или это будет…

– Слышите? – перебила ее Эбигейл.

– Что? – насторожился ее отец.

– Слушайте, – повторила девушка. Из какой-то далекой части особняка донесся звук, похожий на приглушенный стук отбойного молотка. Фостер узнала его почти сразу. – Стю стреляет из пистолета.

– Ерунда какая-то, – возразил Лоренс. – Скотт в городе. Айзея и Джеррод мертвы и лежат где-то на перевале. В кого он может палить? Здесь же никого больше нет!

Стрельба прекратилась. Вверху, в одном из коридоров, послышались неторопливые, тяжелые шаги. Эбигейл посмотрела вверх – и остальные последовали ее примеру – но так и не увидела ничего в этом вакууме света. Шаги стихли, и журналистка схватила Джун за руку.

Все замерли.

Затаились, не смея даже дышать.

А потом что-то с шумом грохнулось на пол фойе, и женщины от неожиданности стиснули друг дружке руки.

Они стояли в оглушительной тишине, затаив дыхание, не шевелясь.

Наконец Кендал включил фонарь.

– Господи! – выдохнула миссис Тозер. Луч скользнул по растекающейся по полу луже крови и остановился… на Стю. Он лежал в неестественной позе, с разбитой головой, отвернув от них лицо.

– Думаете, упал случайно? – спросила Эбигейл. – Или спрыгнул? Помните, что про него говорил Айзея? Что он после войны не вполне в себе?

– Когда вы ушли, он выпил полбутылки водки, – сказала Джун.

Лоренс покачал головой.

– Посмотрите, пистолета нет, – сказал он, приглядевшись к трупу. – И очков ночного видения тоже.

– Может, он оставил их на третьем этаже? – предположила миссис Тозер.

Профессор направился к западному крылу.

– Подожди! – шепнула Эбигейл и догнала отца. – Ты что, серьезно собираешься подняться туда?

Поскольку центральная лестница в результате падения Эммета оказалась совершенно разрушенной, Лоренс и Эбигейл направились в кухню, чтобы воспользоваться лестницей западного крыла.

Поднявшись на третий этаж, они остановились в изрешеченном пулями коридоре, вызвавшем у журналистки ощущение, что она запуталась в каком-то повторяющемся кошмаре и раз за разом возвращается в один и тот же жуткий мир.

Лучи фонарей пробежали по дверям, по обшитым деревянными панелями стенам и по кучкам снега, скопившегося под дырами в потолке.

Кендал ступил в коридор и, сделав несколько шагов, остановился и прислушался.

Под ногами виднелись следы от пуль – здесь Айзея стрелял в них через потолок. Они обошли дыру, оставшуюся после почти смертельного падения Эбигейл, и добрались до руин центральной лестницы.