Энн Перри - Улица Полумесяца

– Да, у меня тоже почти ничего, – отозвался Томас. – Ясно, что Кэткарт был чертовски талантлив, и я виделся с одним из его конкурентов, который признал это, хотя сам он тоже делает приличные фотографии.

– Не станете же вы убивать кого-то только потому, что Бог не дал вам такого же таланта, – мрачно заметил Телман. – Можно, к примеру, попытаться опорочить его или разругать его работы… – Он недоуменно покачал головой, глядя в свою уже опустевшую наполовину чашку. – Но у нас, похоже, особый случай личной вражды. Могу поклясться, что деньги тут ни при чем.

Питт взял чайник и подлил коллеге горячего напитка.

– Я понимаю, – спокойно произнес он, – так не поступил бы тот, кто просто хотел убрать его с дороги. Но пока мне не удалось выяснить, что в его жизни могло спровоцировать столь сильные враждебные чувства. Похоже, надо менять курс наших поисков.

– Ну, я-то уже в курсе всех его дел, – занимая оборонительную позицию, заявил Сэмюэль, слегка расправив плечи. – Он жил на широкую ногу! Причем тратил гораздо больше, чем зарабатывал, делая свои фотографии. Да еще прикупил тот дом, как нам известно… Откуда же у него водились недурные денежки? Шантаж, если вы спросите меня.

Томас был склонен согласиться. Они уже проверили версию возможных краж, учитывая то, что Кэткарт разбирался в произведениях искусства, имевшихся во владениях его заказчиков. Но никто из них не признался в каких-либо утратах.

– Должно быть, вы много беседовали со знакомыми ему людьми. – Суперинтендант взглянул на своего помощника. – Как они отзывались о нем?

Телман потянулся за чайником.

– Ну, они говорили, что он тратил кучу денег, но всегда вовремя платил по счетам, – вздохнул он. – Любил хорошие вещи, одевался роскошно, но умел носить их, не то что некоторые простаки. Общался он мало, но всегда вел себя обходительно с любыми людьми, то есть с теми, кто виделся с ним. Многое заказывал с доставкой на дом, а что-то ему доставляли постоянно. Похоже, он много работал.

– Насколько много? – спросил Питт. И его мысли вернулись к клиентам, о которых он узнал из ежедневника Кэткарта.

Инспектор удивился этому вопросу.

– Сколько часов? – задумчиво продолжил его начальник. – В среднем он занимался с одним клиентом целую неделю. Посещал их, возможно, два или три раза, а потом они приходили к нему в студию для съемок. В любом случае он не работал по десять часов в день.

– Ну, не работал. – Телман нахмурился. – Невозможно точно узнать, чем он занимался, уходя из дома, когда люди полагали, что он пошел работать. Может, он и не работал вовсе? Может, развлекался в свое удовольствие… И он не стал бы первым лжецом, утверждающим, что работал, когда на самом деле бездельничал.

– Чем бы он ни занимался, это приносило ему деньги, – мрачно заключил Питт, – и нам необходимо узнать род его прибыльных занятий. – Он допил остатки чая и встал из-за стола. – И только к этому выводу мы пришли на настоящий момент.

– Если только на самом деле это тот француз, а вовсе не Кэткарт, – возразил Сэмюэль, тоже поднимаясь на ноги. – Это могло бы все объяснить.

– За исключением того, где же тогда Кэткарт.

Томас налил немного молока Арчи и Ангусу и проверил, есть ли у них еда в мисках. Почуяв во сне запах молока, Ангус приоткрыл глаза, потянулся и заурчал.

– Ну а ежели это Кэткарт, то где же тогда француз? – продолжил Телман. – Он не отчаливал на корабле из Дувра, а отправился на поезде обратно в Лондон, но здесь так и не объявился.

– Пока служащие французского посольства утверждают, что им известно, где он находится, это не наша проблема.

Питт проверил, заперта ли задняя дверь.

– Давайте-ка навестим еще разок мисс Мондрелл, – сказал он. – Может, ей известно, где Кэткарт проводил основную часть своего времени.

Дверь им открыла испуганная служанка, которая очень твердо заявила, что мисс Мондрелл пока никого не принимает, но если они вернутся через час, то она выяснит, сможет ли хозяйка их принять.

Сэмюэль едва не задохнулся от возмущения и с трудом дождался ответа начальника. Время близилось к десяти утра, а по его мнению, было совершенно очевидно, что в постели в такой час могли находиться только больные.

По губам Томаса скользнула легкая усмешка.

– Сообщите, пожалуйста, мисс Мондрелл, что с ней хотел бы поговорить суперинтендант Питт по поводу кончины мистера Кэткарта, и, к сожалению, я не могу позволить себе ждать, когда ей будет более удобно принять нас, – повелительный тон его голоса ясно дал понять, что это приказ.

Служанка выглядела потрясенной. Упоминание о полиции и о смерти, которая, как ей уже стало известно, была насильственной, вынуждало к безоговорочному подчинению. Тем не менее она оставила полицейских ждать в прихожей, не проводив их в гостиную.

Лили Мондрелл спустилась минут через двадцать, одетая в красивый пеньюар розового цвета, отделанный черной тесьмой, который подчеркивал все преимущества ее роскошной фигуры. Рукава его почти повторяли форму рук, а подол с легким шелестом волочился за ней по полу. Ее облачение напомнило Питту модные наряды, подробно описанные Шарлоттой в ее последнем письме. Пеньюар выглядел идеально, в нем не было ни одного изъяна или пятнышка, и в голову суперинтенданта закралось основательное подозрение, что хозяйка дома впервые примерила эту обновку.

– Доброе утро, мистер Питт, – сказала она с ослепительной улыбкой и перевела взгляд на Телмана, вновь повергнув его в смущение. – Привет, дорогуша. Вы выглядите так, словно лондонские дороги вас совершенно вымотали. Присаживайтесь, выпьем чайку. На улице прохладно, не так ли?

Томас с трудом подавил смех, видя, как замешательство коллеги побеждает его яростное раздражение. Инспектору явно хотелось разозлиться, но Лили не дала ему на это ни малейшего шанса. Она не позволила себе выглядеть ни испуганной, ни обиженной и не собиралась замечать его неодобрение. Вместо этого, сойдя с последней ступеньки, женщина, шурша юбками, направилась в столовую, повернувшись к нему спиной и оставляя за собой в воздухе легкий шлейф изысканных духов.

Скромная по размерам столовая поражала утонченностью обстановки. Обои теплых желтых тонов гармонировали с золотистым деревянным полом, а мебель красного дерева вполне могла выйти из мастерских Адама [16]или его талантливых последователей. В вазе на буфете бронзовели хризантемы, а горничная уже накрыла стол, добавив дополнительные приборы для гостей.

Лили Мондрелл пригласила полицейских к столу. Телман принял приглашение с настороженной робостью, Питт – с интересом. Служанка принесла изысканный серебряный чайник в георгианском стиле, из носика которого поднимался легкий пар, и поставила его на стол с таким восхищением, что у Томаса опять возникло сильное подозрение, что этот чайник тоже новый.