Самюэль Бьорк - Я путешествую одна

– Девятый, это Дельта-один. Локация в сорока метрах от меня. Мишени нет.

– Дельта-один, это девятый. Оставайтесь на месте, не стреляйте, пока я не дам команду.

– Девятый, это Дельта-один, вас понял, отбой.

– Полная темнота, – прошептал Карри, наклонившись вперед между сидений.

Мунк достал прибор ночного видения и навел его на старое полуразрушенное здание перед собой. Ничто не указывало на то, что дом жилой. В этом и был смысл. GPS-координаты из видео привели их к нему. Он с теплотой подумал о Габриэле Мёрке, с помощью этого их товарища они выяснили местоположение в рекордно короткий срок. Габриэль – настоящая находка. Мунк снова нажал вызов.

– Дельта-два, это Девятый, прием.

– Девятый, это Дельта-два.

– Локация?

– Это Дельта-два. У нас два человека за домом, на востоке. Трое у входа, северо-запад. Сто пятьдесят метров до цели.

– Дельта-два, это Девятый, ожидайте дальнейших указаний. Отбой.

– Странно, что не горит ни одна лампочка, – заметил Ким Кульсе, взяв прибор у Мунка.

– Может быть, ее здесь нет, – сказал Карри.

– Может быть, они в подвале, – сказал Мунк.

Он забрал бинокль обратно и навел его на маленький домик. На месте было три бригады. Двое из аварийного отряда, Дельта, команда снайперов и пожарная бригада. Вдобавок к Мунку, Киму и Карри. Мунк улыбнулся. И Людвиг, и Габриэль настаивали на том, чтобы поехать с ними. Ладно еще Людвиг, он давно работает в полиции, но Габриэль? Он едва ли когда-нибудь из рогатки стрелял. Но очень смелый. Настоящий клад для команды. Мунк попросил их держать оборону, на месте было достаточно людей.

– Мы знаем, что Миа у нее? – сказал Ким.

– Мы не знаем, но все-таки знаем, правда? – сказал Карри.

– Ее машину нашли у дома престарелых. И последний сигнал ее телефона зафиксирован где-то на Драмменсвейен.

– Наверняка выкинули его в окно, – прорычал Карри.

– Ты что-нибудь выяснил про мальчика? Иверсена? – спросил Мунк.

Ким уезжал по своим делам и прибыл на место как раз вовремя.

– Я говорил с его учительницей, Эмилие Исаксен. Очень предприимчивая девушка. С глубоким чувством социальной ответственности. Побольше бы нам таких. Мальчика нет. Родителей нет. Она только что забрала младшего брата из дома, он жил один неделю без еды. Я попросил ее ничего не делать самой, но сомневаюсь, что она послушала. Скорее всего, она сейчас едет разыскивать мальчика.

– Поговори с Людвигом, – сказал Мунк. – Пусть пришлют кого-нибудь из Хёнефосса.

– Уже сделано, – кивнул Ким.

Мунк одобрительно кивнул. На кого всегда можно положиться, так это на Кима Кульсе. Карри, наоборот, надо тянуть за уши. Ким замер на переднем сиденье, в то время как Карри не мог удержаться на месте.

– Что мы делаем? – спросил он, перегнувшись к ним.

– Мы ждем.

– Чего мы ждем? Сумасшедшая дамочка там внутри, и неизвестно, что она делает с Мией! Почему нам просто не вломиться и не скосить эту суку?

– Карри, – сказал Ким, успокаивая его.

– Я знаю, что у нас на кону, – спокойно сказал Мунк. – Там моя внучка.

Он посмотрел на Карри взглядом, значение которого было нетрудно разгадать. Карри кивнул, как бы извиняясь, и снова откинулся назад.

Марион там, внутри.

Мунк взял себя в руки. Сейчас нельзя об этом думать. Нельзя становиться дедушкой. Миккельсон, конечно же, настаивал, чтобы Мунк остался дома и предоставил эту работу другим, но даже бульдозер не остановил бы его. Он снова навел бинокль на темный домик.

– Сколько нам еще ждать? – нетерпеливо спросил Карри.

– Карри, – опять начал Ким.

– Нет, он прав, – твердо сказал Мунк. – Ждать нечего.

Он снова нажал на кнопку рации.

– Дельта-два, это Девятый, прием.

– Девятый, это Дельта-два, прием.

– Дельта-два, это Девятый, готовьтесь к захвату.

– Девятый, вас понял, отбой.

Мунк снял свой пистолет с предохранителя и кивнул двоим коллегам.

– Мы готовы?

Ким кивнул.

– Всегда готовы, – сказал Карри.

Мунк аккуратно открыл дверь и выбрался из «ауди» так тихо, как только было возможно.

Марион Мунк опять проснулась со странным привкусом во рту. Ей снились такие хорошие сны. Что она дома, а мама и папа рядом с ней, как всегда было раньше. Она открыла глаза и увидела, что по-прежнему заперта в холодной маленькой белой комнате. В том же дурацком платье. Свернувшись калачиком под тонким одеялом, она заплакала. Она не знала, как долго уже здесь находится, ведь свет никогда не выключался. Она искала выключатель, но его нигде не было, только холодные стены, без окон и дверей. Марион плакала так много, что в глазах уже не осталось слез. Она стучала по стенам, кричала и ревела, но никто не пришел. Она не могла понять, почему. Ведь кто-нибудь всегда приходил, когда она плакала. Мама или папа, они же всегда приходят. Как в тот раз, когда у Марион была температура и ей снилось, что Вини-Пух превратился в огромного монстра и хотел съесть ее. Тогда пришли и мама, и папа, сразу же. А здесь никто не приходил. В этой комнате никто о ней не заботился. Она была совсем одна.

Марион Мунк положила палец в рот и свернулась под одеялом. Она давно уже покончила с этим, но сейчас начала опять. Она положила язык на палец, от этого было так хорошо и приятно. Облизала ноготь. На ногте было что-то странное. Вынув палец изо рта, она удивленно посмотрела на него. Кто-то что-то нацарапал на ее ногте. Там был символ, очень похожий на букву. Как буква Вивиан в садике, V. У нее на большом пальце была буква V. Марион засунула палец обратно в рот и стала водить языком по острым краям буквы.

Первое время она рисовала. Или пыталась рисовать, это было не так просто. Ведь некому было показывать рисунки. Она нарисовала маму, папу и дедушку. А потом нарисовала Супергероиню. Супергероиня – это девушка, с которой можно разговаривать и которая за ней присматривала. Тогда быть одной стало чуть легче. В белой комнате словно не было границ между днями. Дома каждый день были утро, день, вечер, и легко было догадаться о времени, а здесь такого не было. Здесь все время светло и тихо. Кроме тех моментов, когда еда приезжала через люк в стене. Через тот люк, где была заводная обезьянка. Еда была странной и не очень вкусной, но она все равно все съедала, потому что очень хотелось есть. Иногда там была бутылка сока, но чаще всего просто вода. Есть было очень глупо, потому что после еды хочется в туалет. А в комнате не было туалета, только мусорное ведро, от него все время очень противно пахло. Марион сделала небольшую крышку на него, из картонок от альбома, и тогда запах чуть уменьшился. Но она боялась каждый раз открывать ее и садиться, потому что внутри уже было довольно много и это все выглядело очень-очень гадко.

Несмотря на то, что свет не выключался, уснуть было несложно. Так странно. Каждый раз случалось одно и то же. После еды она засыпала. Даже не чувствуя никакой усталости. Как будто еда ее усыпляла. Как будто это волшебная еда. Она хорошо помнила Алису в Стране чудес, с которой происходили странные вещи после того, как съедала что-то. То она вырастала, то уменьшалась. Значит, волшебная еда существует. Может ли быть такая невкусная еда волшебной? Марион снова засунула палец в рот, и тут раздался звук за стеной. Бррр, вррр, волшебная еда спускалась. Она встала и подошла к люку. Стала ждать, когда спустится еда. Бррр, вррр, грр – и бам! Теперь можно открывать. Обычно там было картофельное пюре, морковка и эти зеленые штуки, которые ей не нравятся. Цветная капуста. Нет, брокколи. Ни разу не было пиццы, или сосисок, или томатного супа, или еще что-нибудь из ее любимого. Марион стояла и ждала звука бум , чтобы открыть люк. Она никогда не слышала, чтобы лифт шел наверх. Так странно. Она забирала еду, съедала ее, и лифт снова шел вниз. Это потому что она спала? Наверное, поэтому. От волшебной еды она засыпала, а лифт шел вверх, пока она спала и не слышала его.