Самюэль Бьорк - Я путешествую одна

Бум. Марион открыла люк посмотреть, что на сегодня. В этот раз бутылка сока, это хорошо. Но еда выглядела так себе. Какая-то картошка и опять эти зеленые. Брокколи. Она взяла тарелку и бутылку и села за письменный стол. Поковырялась вилкой в еде. Вообще-то есть не хотелось. Хотелось только плакать. Не есть, а плакать. Слезы опять подкатили к горлу, но она плотно сжала губы. Нет никакого смысла плакать в этой комнате. Опять слезы. Теперь сдержать не получилось. Марион сидела с вилкой в руке, а в тарелку капали слезы.

Что, если она не будет есть еду? Она понятия не имела, откуда пришла такая мысль, она просто возникла в голове. Что, если не есть еду, что тогда? Она не уснет? И услышит, как лифт поедет вверх? Она бросила взгляд на люк в стене. Откуда пришла эта мысль? Как будто из ниоткуда возникла в ее голове. Очень хорошая мысль, правда? Она может оставить еду и тогда лифт поедет вверх? Она быстро встала и подошла к люку. Открыв, заглянула внутрь. Ей ведь хватит здесь места? Она же пряталась и в куда меньших местах? Как-то они играли в прятки, и она спряталась в шкафчике с кастрюлями на кухне. И никто так ее и не нашел, ей пришлось вылезать. Тот шкаф был и правда очень тесным, никто ничего не понял, и все были впечатлены. Она обманет лифт, вот что она сделает. Она притворится, что съела еду, выбросит ее в туалетное ведро, поставит тарелку в угол рядом с другими и ляжет в кровать. Лифт поднимался, пока она спала. Может быть еще и притвориться, что она спит? Она закрыла лифт спиной и взяла тарелку со стола. Важно, чтобы лифт не видел, что она делает, а то вдруг он передумает. Она аккуратно подняла крышку ведра и как можно быстрее выбросила туда еду. Быстро села обратно и огляделась.

– Вот, теперь я наелась, – сказала она вслух, погладив себя по животу.

Лифт ничего не сделал. Он явно ничего не заметил.

– А теперь я так устала, – сказала она и притворилась, что широко зевает.

Она поставила тарелку в кучу к другим и подошла к кровати. Легла, повернувшись лицом к лифту, и закрыла глаза. Она лежала тихо-тихо, с большим пальцем во рту. Она хорошо умела быть тихой. В тот раз, когда она спряталась в кухонном шкафу, она лежала тихо как мышка. Очень долго. Так долго, что мама с папой стали звать ее. Марион закрыла глаза и лежала в ожидании звука лифта. Но звука не было. Она почувствовала нетерпение. Тут совсем не то, что лежать в кухонном шкафу. Тогда она знала, что снаружи кто-то есть. Что кто-то ее ищет. Кто-то хочет найти ее. А здесь никто не приходил. Слезы опять подкатили к глазам, но она сдержала их. Если она плачет, значит, не спит. Лифт поймет это. Она положила палец еще глубже в рот и попробовала подумать о чем-нибудь другом. Когда она лежала в кухонном шкафу, она придумала свою маленькую игру. Маленькую историю. Из «Школы монстров», ее собственную историю, которую не показывали по телевизору. И тогда время пролетело очень быстро, не было никаких проблем. Она притворилась ДракуЛаурой, забывшей сделать уроки. Это было глупо, ведь скоро придет учитель, и тогда придется рассказать, что она их не сделала, а она не хотела этого рассказывать. ДракуЛаура могла показаться храброй, но на самом деле она хочет хорошо учиться в школе, может быть, другие в это не поверят, но она очень хочет. Так много дел. Марион собиралась выяснять, почему ДракуЛаура забыла сделать уроки, как вдруг услышала звук лифта. Бррр, врррр. Не задумываясь, она выскочила из кровати и подбежала к люку. Быстро открыла его и забралась в лифт. Он был очень маленький, и сначала у нее не влезала нога. Лифт уже тронулся вверх, а нога все еще была снаружи. Она рывком затащила ногу внутрь, и вдруг вся очутилась в нем. Она в лифте! И он идет вверх!

Лифт дребезжал и гремел на пути вверх, и ей ничего не было видно. Марион сжалась как только могла и старалась не бояться темноты. Сердце быстро колотилось в маленьком теле, она почти не смела дышать. Брр, врр. Лифт ехал медленно. И вдруг, бум. Лифт остановился. Лифт остановился и не заметил, что Марион в нем. Она аккуратно толкнула крышку люка, и к ее радости она открылась. Марион вылезла из люка и оказалась посреди комнаты, открыв рот от удивления.

Она была в гостиной. В доме, который никогда раньше не видела. Здесь тоже не было окон, хотя нет, были, но закрытые шторами. Посреди комнаты на стуле сидела женщина. Марион огляделась и потихоньку подошла к ней. У нее были закрыты глаза и рот заклеен серым скотчем. К ней шла трубочка с водой или чем-то другим из пакета. Марион сразу узнала женщину, она много раз ее видела. Это Миа, подруга дедушки. Она была похожа на индианку. Марион нравилась Миа. Миа всегда шутила с ней, называла ее милашкой, всегда давала ей что-нибудь вкусненькое, пока дедушка не видит. А теперь она мертвая. Мертвая сидит на стуле с серым скотчем вокруг рта.

Марион в растерянности стояла на полу, лихорадочно оглядываясь по сторонам. Тут был коридор, с ботинками и сапогами, прямо как дома. И дверь. Дверь на улицу. Марион тихонько пробралась к двери. Дурацкое платье мешало двигаться и издавало дурацкие звуки. Осмелится ли она открыть дверь? Кто знает, что может быть за ней? В этом доме, где все такое странное.

– Стой!

Марион Мунк вздрогнула, услышав истошный женский крик сзади.

– Стой! Стой!

Марион взялась за дверную ручку, открыла дверь и побежала в темноту что есть силы.

Карианне Кулстад ненавидела продавать лотерейные билеты. Нет ничего хуже, чем продавать их… Четырнадцатилетняя девочка подумывала уйти из оркестра только из-за этих дурацких лотерейных билетов. Она не имела ничего против того, чтобы делать вещи, которыми можно заработать деньги, она собирала и камни, и клубнику, не любила только эти дебильные билеты. Карианне стеснялась, поэтому не любила продавать их. Нужно было звонить и разговаривать с кем-то.

Карианне Кулстад плотнее укуталась в куртку и пошла к дому Тома Лауритца Ларсена. Ларсену можно постучать в дверь, с ним все хорошо проходит. Свиновод был довольно странным, но добрым, она много раз с ним болтала. Последний раз он купил у нее почти всю пачку. Может быть, и сейчас повезет? Карианне открыла ворота и зашла во двор.

Том Лауритц Ларсен стал местной звездой после того, как кто-то отрезал голову одной из его свиней. Об этом написали в газете «Арбайдербладе» Хамара. Несколько раз! Первый раз, когда голова исчезла, и второй, когда ее нашли. «Свиная голова обнаружена в ходе расследования дела о детоубийствах» – такой был заголовок, и там была фотография Ларсена вместе со сменщиком.

Карианне Кулстад знала все о пропавших девочках, она читала все, что писали в газетах про это дело. В округе даже проводили встречи в связи с этим, сначала в школе, потом в колледже, а потом в доме культуры, где собрались все – не только те, у кого были дочки шести лет, но все-все в деревне. Они зажгли свечки за упокой девочек, а кто-то даже создал группу сочувствующих на фейсбуке. Создать группу на фейсбуке легко, просто сидя за компьютером, не то что сейчас, когда нужно с кем-то разговаривать. Она подошла к дому и постучала в дверь. Начинало смеркаться, и в окне кухни горел свет. Она услышала музыку, значит, он дома. Она еще раз постучала, и дверь открылась. Она сделала вдох и, взяв себя в руки, попыталась улыбнуться.