Барри Лансет - Убийства в «Маленькой Японии»

– Что ж, пора приступать, – произнес я.

– Мы будем готовы.

– Отлично. Встретимся сегодня вечером.

– Да.

– Случилось еще кое-что. Они нанесли мне визит.

– Сколько их было?

– Всего двое. Но они опасно ранили моего помощника.

Я успел узнать, что за прошедшую ночь состояние Эберса не улучшилось.

– Расскажи подробности, – попросил Нода. Он выслушал мой отчет, потом надолго замолчал. – Ничего не поделаешь. Будем надеяться на медиков. Не теряй присутствия духа, не дергайся, старайся не попасть им на глаза.

– Таков мой план, но только кому-то все же придется за все расплатиться.

Нода попрощался со мной и положил трубку.

Вскоре я позвонил Ренне. После предупреждения Соги я не мог позволить себе быть замеченным в компании лейтенанта полиции или подслушанным во время разговора с ним, и не имело значения, что он был, помимо прочего, просто моим другом. Я сообщил, что направляюсь в Нью-Йорк, и поинтересовался, готов ли он к нам присоединиться.

– Ни за что на свете не упустил бы такой возможности, – сказал Ренна. – Я уже подал официальное заявление на краткосрочный отпуск по личным делам. Об этом даже написали в местных утренних газетах.

– Превосходно. Публикации непременно будут замечены Согой. Тогда увидимся на Восточном побережье?

– Да. О моей отлучке не будет знать никто, кроме шефа полиции и мэра.

– Хорошо. Что-нибудь еще?

– Тут многие считают нас параноиками.

– А ты сам?

– Я слишком много знаю, чтобы разделять это мнение…

Следующий звонок я сделал в Токио с оплатой за счет вызываемого абонента. Когда к телефону подошел Горо Козава, я произнес:

– Настало время открыть те двери, о которых вы упомянули.

– Что от меня требуется?

И я проинформировал его обо всем.

Потом, размахивая пакетом с заказанным бутербродом, чтобы его было видно издалека, я вернулся на заправку Эла, расплатился за топливо и двинулся обратно к магазину. Оказавшись в кабинете, я сделал то, что настоятельно рекомендовал мне Кейси: позвонил Лиззе Хара, разговаривая с ней нарочито игривым тоном. Она охотно согласилась на встречу, что вызвало у меня чувство вины. Ведь, как и отец, я собирался вслепую использовать ее.

Он хотел, чтобы она привлекла внимание Соги. А для меня она станет живым щитом.

Как только Джим Броуди отъехал от своего магазина в неизвестном пока направлении, четыре таких же неприметных микроавтобуса, как и его собственный, располагавшиеся по всем четырем сторонам света от «Антиквариата Броуди», тоже пришли в движение. Оборудованные приборами слежения, настроенными на «жучок», который заблаговременно прикрепили к шасси фургона Броуди, все они последовали за ним на почтительной дистанции. Пока он катил по Ломбард-стрит, две машины двигались по параллельным улицам слева и справа, третья держалась в трех четвертях мили впереди на случай перехвата, а четвертая пристроилась в полумиле сзади.

Когда же Броуди свернул на Ван-Нуйс, передний и задний микроавтобусы повторили его маневр, чтобы обеспечивать теперь боковое прикрытие, а два других тоже выехали на Ван-Нуйс спереди и сзади. Пока цель двигалась, в визуальной слежке не было необходимости. Ни один микроавтобус не приближался к ней менее чем на три квартала.

Но как только объект наблюдения достиг пункта назначения, преследователи ускорились. Следовавшая сзади машина нагнала Броуди, когда тот заезжал на заправку, и пристроилась в тени деревьев у противоположного тротуара, откуда у агента, сидевшего сзади, открывался через тонированные стекла превосходный вид на происходящее.

Три других фургона тоже встали, образовав между собой прямоугольник со сторонами от семидесяти до ста ярдов, и активировали параболические микрофоны, способные уловить любой шорох на расстоянии в двести ярдов. Потом и водитель ближайшей к месту действия машины включил аппаратуру с усилителями звука. Звонки Броуди оказались перехваченными тремя из четырех направленных примерно в его сторону микрофонов.

Причем две записи получились отменного качества.

Сквозь иллюминатор лайнера «Юнайтед эйрлайнс» передо мной открылся вид на Манхэттен с его устремленными в подернутое желтоватой дымкой небо высотными зданиями. Как только шасси самолета коснулись посадочной полосы аэропорта Кеннеди, я снял с полки свою дорожную сумку и устремился к выходу. Такси доставило меня в заштатный отель на углу Тридцать девятой улицы и Девятой авеню. Я прошел через мрачноватый холл, подсвеченный одной лишь запыленной люстрой, с полом, покрытым черно-белым клетчатым линолеумом, и с парой продавленных красных диванов с обивкой из винила. В противоположном конце холла находилась дверь, которая вела в старомодный коктейль-бар, тоже уставленный виниловой мебелью. В баре было почти темно, однако я сумел разглядеть спину мужчины в дорогом летнем пиджаке, но не его лицо. Что делал этот богатый человек в такой дыре?

Дребезжащий лифт поднял меня на пятый этаж, и я постучал в потрескавшуюся фанеровку двери, которую не меняли, наверное, лет восемьдесят. Мне открыли. Я вошел. Дверь захлопнулась у меня за спиной. В затененном углу стоял Нода с пистолетом в одной руке и мобильным телефоном в другой. Свет в номере был приглушенным, шторы на окнах плотно задернуты. Бо́льшую часть комнаты занимала двуспальная кровать с пурпурным покрывалом. Пол устилал коричневый ковролин с хорошо заметной протоптанной ногами дорожкой. В углу стоял уродливый письменный стол, на поверхности которого было больше царапин, чем железнодорожных путей перед Центральным вокзалом Нью-Йорка.

– Копы сидели у тебя на «хвосте», – сообщил Нода. – Наши партнеры вели тебя от самого аэропорта. По их словам, слежки не было.

– Это Джордж свил себе гнездо в баре?

– Разумеется.

Нода был в серых летних брюках и черной водолазке под пиджаком в полоску. Покрой пиджака позволял свободно прятать под ним кобуру.

– Как я погляжу, ты уже при делах, – заметил я, указывая на пистолет.

– Местные друзья одолжили. Джорджу тоже. А третий дожидается тебя.

Он протянул мне небольшой «браунинг», который я сунул в боковой карман ветровки.

Через пару минут в дверь снова постучали. Нода поднял пистолет и кивнул в мою сторону. Я посмотрел в «глазок» и открыл. В номер вошел Ренна в сопровождении незнакомого полицейского в штатском и невзрачного блондина с бледно-серыми глазами, худощавого, в оливкового оттенка итальянском костюме. От него пахну́ло дорогим одеколоном. Нода спрятал оружие в кобуру.

– Ты все-таки здесь, – сказал я Ренне вместо приветствия.

– Пока для меня это билет в один конец. Вчера прошел слух, что если мы оперативно не раскроем убийства в «Маленькой Японии», домой я уже потащусь пешком.