Дж. Лэнкфорд - Чёрная мадонна

По крайней мере, считала она, мужчина должен даже у шлюхи спросить разрешения, имеет ли он право сделать то, что Сэм сделал с ней. И вообще, женщин нехорошо называть шлюхами. Просто для этой ситуации ей требуется какое-то слово. То, что рассказал ей Сэм о своих «подвигах», было курам на смех, если, конечно, можно сравнивать содеянное со словами, только что услышанными ею. Как будто насилие по отношению к ней с его стороны и то, что пережила она, – это примерно одно и то же. Мэгги не требовалось подтверждения тому, что она была изнасилована. Она это знала и без него. Ее тело до сих пор помнило каждое унизительное мгновение.

На какой-то миг она подняла взгляд. По крайней мере, в Оропе, на стене не было никаких лиц. Наверно, именно поэтому она и согласилась остаться здесь. Никаких ухмылок, никаких высунутых языков. Она могла спокойно спать. И до этого момента Сэм сохранял дистанцию.

И все-таки ее душил гнев. Кто такой этот Сэм и что он о себе возомнил? С какой стати он вбил себе в голову, будто его тело способно загладить его же вину? Клин клином вышибают? Это он хочет сказать? Или же он мнит себя Господом Богом, чьи руки способны творить чудеса? Нет, его наглость не поддается описанию. Будь она в состоянии мыслить чуточку яснее, то наверняка придумала бы, как перерезать ему горло. Мэгги посмотрела на кровать и увидела, что Сэм лежит, скрестив ноги, и глядит в потолок. Вот наглец.

– Может, ты хочешь воды? – спросил он.

В ответ Мэгги лишь крепче стиснула зубы и вновь уставилась в пол.

– Или тебе хочется выпить чего-то еще?

Мэгги не ответила. Тогда Сэм встал с кровати.

– Пойду что-нибудь тебе принесу, – сказал он. – А заодно проверю, как там Джесс.

С этими словами он вышел из комнаты. Мэгги облегченно вздохнула и, распрямив руки, до этого сложенные на груди, посмотрела в окно на горы. После чего уснула прямо на желтом диване.

Когда она проснулась, день уже клонился к вечеру. Мэгги поняла это по тому, как падали на пол солнечные лучи. Под головой у нее было подушка. Кто-то накрыл ее одеялом. Откуда-то доносился запах пиццы.

– Я рад, что ты никуда не сбежала, пока меня не было, – раздался голос Сэма. – Впрочем, поступи ты так, я бы не обиделся.

И правда, подумала Мэгги, почему она никуда не сбежала?

– Я нашел Джесса. Он читал у себя в комнате. «Путешествие пилигрима», кажется, так называется эта книжка. Монахини покормили его. Он ел во дворе. Так что с ним все в порядке.

За окном раздавались детские голоса. Мэгги встала и, завернувшись в одеяло, выглянула на улицу. Джесс, вместе с другими мальчишками, гонял во дворе мяч. Такое Мэгги видела впервые. До этого он никогда не играл с другими детьми. Сейчас же Джесс, как и остальные его сверстники, с гиканьем носился по двору, и их лица светились счастьем.

– Я принес вина, – сказал Сэм. – «Кьянти». Оно, конечно, не идет ни в какое сравнение с вином Антонеллы, но на этикетке написано classico.

Мэгги вернулась на диван. Он поела пиццы, но к вину не притронулась. К этому времени уже наступил вечер, и Сэм распахнул ставни, чтобы полюбоваться на звезды. Комнату залил лунный свет.

– Мэгги, – прошептал Сэм, – с моей стороны было глупо привести тебя сюда без твоего согласия. Но ты не волнуйся. Если хочешь, можешь вернуться в свою комнату. Я знаю, что сейчас ты не можешь простить меня. И я от тебя этого не требую.

Нет, подумала Мэгги, она никогда не скажет Сэму, что способна простить многое, даже то, что нельзя простить. Просто когда он произносил эти слова, что-то произошло. Она посмотрела на простую дверь и представила себя по ту ее сторону. И вместо ощущения безопасности, неожиданно поняла, что ей там будет намного хуже. Она как будто лишилась чего-то жизненно важного. Проведя день в этой комнате, она изменилась, стала не такой, как прежде. И не была уверена, что ей хочется отсюда уйти. Уже только в этом было нечто позорное.

Ее собственные чувства предавали ее – точно так же, как ее предал Сэм. Из-за них она утратила бдительность. Наверно, ей стоит уехать отсюда. Мэгги посмотрела на дверь, пытаясь решить, что же ей делать. Но если она уедет, то это будет навсегда. И ей стало страшно при мысли, что ждет ее там, за этой простой дверью странноприимного дома. Это неведомое нечто постепенно заняло место ее врага, которое до этого занимал Сэм.

– Мне хотелось бы загладить свою вину, – сказал Сэм. – Стереть происшедшее из твоей памяти. Ведь стерлось же все из моей. И тогда бы ты ничего не помнила. И я бы сделал все для того, чтобы эти воспоминания никогда не вернулись к тебе!

И тут, стоя у окна, Сэм разрыдался. Прикрыв лицо ладонями, он, как огромная тряпичная кукла, опустился на пол и продолжал рыдать. Мэгги никогда не видела его таким – Сэм громко шмыгал носом, а его сильные, мускулистые плечи сотрясались от рыданий. Казалось, перед ней не взрослый мужчина, а маленький мальчик. Это было довольно странное зрелище, и Мэгги не могла оторвать от него глаз. Интересно, что значат эти слезы? Почему плачет тот, кто надругался над ней? А он рыдал так, будто разом исчезли все звезды во вселенной, словно солнце больше никогда не встанет из-за гор, как будто время остановилось. Но Мэгги видела, что звезды и луна на месте, а за окном ночь, всего лишь очередная ночь.

– Сэм! – Казалось, он не слышал ее. – Сэм!

Он встал. Грудь его тяжело вздымалась и опускалась, слезы стекали по щекам и капали с подбородка. Мэгги повернулась и посмотрела на своего врага – простую дверь комнаты в странноприимном доме. Она дрожала, набираясь мужества. И, наконец, собрав волю в кулак, произнесла:

– Если хочешь, прекращай лить слезы и подойди ко мне.

Сэм так и сделал. Сначала он сел рядом с ней, шмыгая носом и вытирая лицо. Затем какое-то время держал ее руку в своей, затем обнял ее за плечо. Их можно было принять за саперов, которые только что вдвоем пересекли минное поле. Мэгги сидела, крепко сжав колени, прижав руки к груди. Затем она робко прильнула к его боку. И провалилась в сон. Позднее, той же ночью ее разбудили прикосновения его губ – это Сэм целовал кончики ее пальцев. Она позволила ему заключить себя в объятия. Нет, его руки не стали ласкать ее, лишь губы нашептывали ей на ухо, как сильно он ее любит, как сделает все для того, чтобы она в это поверила.

Когда же на небе померкла последняя звезда, Мэгги прикоснулась к его лицу – там, где ее кулак оставил ссадину, – и сказала, что он ее убедил. Возможно, что-то хорошее поможет ей забыть то плохое, что случилось с ней. Сэм спросил, уверена ли она в своих словах. Мэгги ответила, что да, уверена. Он был так нежен с ней, что она расплакалась.

Они были как новобрачные. Сэм был уверен, что они разбудили призраков всех побывавших здесь до этого паломников. Мэгги была уверена, что они сделали все для того, чтобы не разбудить их. Сэм сжимал ее в объятиях, он пел ей ирландскую песню «Сонная Мэгги», под которую они когда-то давно танцевали с ней. Он насвистывал точно так же, как когда она была беременна Джессом. Они целовались несколько часов подряд. Он гладил ее, ласкал. И даже не пытался раздеть.