Нил Стивенсон - Вирус «Reamde»

Похоже, Зула заснула прямо в кресле около часа ночи, пока остальные обсуждали план полета, а Джонс или кто-то еще перенес ее на кровать. Четверых «солдат», бездельничавших в хвостовом отсеке, выгнали в общий салон. Рано или поздно они забьют ее камнями до смерти, но до тех пор будут старательно уважать ее достоинство.

В памяти отчетливо всплыла фраза: «шесть часов». Столько нужно в Китае на согласование маршрута внутри страны. Видимо, Павел подал заявку, как раз когда она заснула, и только что получил добро.

Стали думать, как добраться до аэропорта Кинмена. Оливия открыла в мобильном карту, и оказалось, что до него всего три километра.

Оливия предложила идти напрямую. Соколов поразмыслил, неохотно согласился и пошагал вслед за ней в заросли. Узкую, как выяснилось, посадку, бежавшую вдоль северного берега острова, они прошли быстро и очутились у полей, разделенных проселками на участки. Всего в паре сотен метров справа виднелась деревушка из двух дюжин кучно стоящих домов. Инстинктивно избегая жилья, Соколов и Оливия двинулись в обход, пока впереди не возникло селение побольше. Они взяли к югу и вскоре вышли на дорогу, которая пересекала их путь с запада на восток. Ничего удивительного: люди жили в основном на широких сторонах острова (восточном и западном), а соединявшие их трассы жались друг к другу в узкой середине, где возвышался поросший деревьями хребет. Там на вершине стояли купола радарных установок времен «холодной войны».

Этот остров в отличие от основного, проступавшего по ту сторону пролива, цивилизация почти не тронула. Не тронула по китайским меркам: с любой точки маршрута виднелся какой-нибудь дом. Мимо проезжали люди на велосипедах – поодиночке и парами – и с любопытством рассматривали путешественников. Оливия не заморачивалась и шагала дальше, Соколова же встречи явно не устраивали. Сразу за второй дорогой с запада на восток он приметил канал, поросший по краям деревьями, и свернул туда. Эта то ли дренажная канава, то ли речушка с искусственным руслом проходила через каменную трубу под дорогой. Прежде чем погрузиться в заросли, Соколов еще раз оглядел совершенно ровную местность. Все как на ладони.

– Подходящее место для встречи, – задумчиво проговорил он.

Оливия поняла, что такой ландшафт одновременно плох и хорош: ее с Соколовым видно издалека, но по той же причине к ним не подкрадешься.

Двигаясь теперь вдвое медленнее, они прошагали на юг около километра. Затем узкая посадка превратилась в густой лес, поднимавшийся по склонам центрального хребта.

Всю воду они выпили прошлым вечером, а Соколов из осторожности не хотел покупать ее у местных. В один момент Оливия пожаловалась:

– У меня обезвоживание.

Соколов посмотрел на нее с таким удивлением, что она решила больше не поднимать эту тему.

Стало ясно, где находится аэропорт. Они забрались довольно высоко и увидели, как идет на посадку и скрывается за хребтом самолет. Оливия взглянула на часы: 10.45 – борт из Тайбэя. Хорошие манеры подсказывали ей поспешить и произвести на связного впечатление пунктуальностью. Однако Соколов и слушать не хотел:

– Подождет.

– Но…

– Ты не развлекать его идешь.

Крыть было нечем.

Соколов взял телефон. Оливия наблюдала из-за плеча. Он стал сверяться с картой, потом, не зная китайского, попросил подсказать, где паромный причал, – туда приходили регулярные рейсы с Сямыня. Причал нашелся на юго-западном краю острова. Очевидный путь туда – по главной из тех трасс, что шли с запада на восток Кинмена. Соколов и Оливия ее пока не пересекали – дорога тянулась с южной стороны хребта.

Они находились всего в километре – в тысяче длинных шагов – от аэропорта, однако Соколов настоял идти к востоку, то есть от причала, по самой непролазной местности, какую только нашел, пересекая, где нужно, горные тропы, до места, откуда просматривался перекресток главных дорог. Соколов отыскал себе укромное место, а Оливию отправил вниз – ждать автобус, чтобы приехать в аэропорт «как нормальный человек».

– Увидимся в условленном месте, – сказал он.

– Когда?

– Когда прибудешь.

Оливия еще раз попыталась хоть немного привести себя в порядок, подождала, пока дорога не опустеет, затем вышла из леса, отбрыкиваясь от четырехметровой цветущей лианы, которая прицепилась к ноге. Через три четверти часа подъехал автобус и повез ее по пути, который сама она проделала бы пешком за десять минут.

Оливия, пока ждала автобус, догадалась заглянуть в мобильник и увидела сообщение: «Побегу по делам – куплю племяннице свадебный подарок. Думаю, новый кухонный нож – самое то».

«Кухонный нож» и «свадебный подарок» – не кодовые слова. Фраза «побегу по делам» намекала, что связной уехал из аэропорта. Куда – она даже не могла представить. Вскоре подошел автобус до аэропорта, и Оливия устроилась на одном из трех свободных мест подальше от окна.

Пока она размышляла над сообщением, автобус приехал к главному терминалу. Из салона вышли человек двадцать местных – в основном сотрудники аэропорта. Оливия взглянула в окно, и ее внутренние сигналы тревоги включились разом. Все как в учебном шпионском фильме, описывающем наихудший расклад: на каждой скамейке, у каждого бара и контрольного пункта околачиваются настороженные люди, вроде как занятые своими телефонами. Некоторые даже не догадались снять в помещении солнечные очки.

Именно этого и ожидал Соколов. Утром полиция отправила на Кинмен целый паром людей в штатском, те разошлись по всем местам, где могли появиться Оливия и Соколов, и принялись следить за каждым белым человеком, особенно если тот в компании китаянки.

Оливия не совсем понимала их намерения. Арестовывать на тайваньской земле они не имеют права, устраивать стрельбу в людном месте вряд ли станут. Зато могут наделать снимков, и тогда случится скандалище.

Видимо, ее связной, сойдя с самолета, увидел все это и решил убраться.

Оливия не вышла из автобуса, а только сползла в кресле и выглянула поверх нижней кромки грязного окна. Коренастый человек в мешковатом пиджаке и зеркальных очках стоял, прислонившись к выставочному стенду, курил и рявкал в телефон. Автобус немного отъехал, и Оливия увидела, что стенд набит столовыми ножами – традиционными китайскими секачами. Тут она вспомнила, и все сложилось: в конце пятидесятых с Сямыня по Кинмену выпустили полмиллиона фугасных снарядов, а в следующие двадцать лет еще пять миллионов болванок с пропагандистскими листовками. Местные умельцы откапывали металл и делали из него ножи.

Фабрика ножей – идеальное место для приватного разговора. Это было промышленное строение. Посередине, в открытом дворе, лежали тысячи ржавых артиллерийских гильз в форме пули и размером с дыню. Их нарезали на куски не больше сигаретной пачки с помощью абразивных пил – те верещали, как души проклятых, и сыпали белым фейерверком адского пламени. Механический молот плющил заготовки, затем их совали в ревущую печь. Закаленные пластины подравнивали на каменном круге и точили на жуткого вида ленточных станках: такой тронь, и не заметишь, как оторвет палец. Производство ножей из гильз – дело довольно экзотическое, и потому на фабрику устраивали экскурсии. Оливия присоединилась к пятерым туристам, прилетевшим с Тайваня осмотреть достопримечательности и закупиться ножами.