Стивен Кинг - Страна радости

Конечно, дождь не позволял сказать наверняка, но у меня сложилось впечатление, что Энни плакала.

– Мне пришлось это сделать. Он собирался тебя убить, правда? Пожалуйста, Дев. Скажи, что он собирался тебя убить. Майк сказал , что собирался, и…

– Об этом можешь не волноваться. И я не стал бы первой его жертвой. Он уже убил четырех женщин. – Я вспомнил рассуждения Эрин о тех годах, когда жертв не было… или их не нашли. – Может, и больше. Вероятно, больше. Мы должны позвонить в полицию. Телефон в…

Я направился к «Особняку кривых зеркал», но она схватила меня за руку.

– Нет. Нельзя. Пока не надо.

– Энни!

Она наклонилась ко мне так близко, будто хотела поцеловать.

– Как я сюда попала? Ты хочешь, чтобы я сообщила полиции, что глубокой ночью в комнате моего сына появился призрак и сказал ему, что ты умрешь на чертовом колесе, если я не приеду? Майка в это втягивать нельзя, и если ты будешь возражать, я… я сама тебя пристрелю.

– Нет, не буду.

– Тогда как я попала сюда?

Сначала я не знал, что ответить. Еще не пришел в себя от испуга. Только испуг – слишком мягкое слово. Если бы. Я не пришел в себя от шока. Вместо «Особняка» я повел Энни к «универсалу», усадил за руль. Обошел автомобиль спереди и залез на пассажирское сиденье. К тому времени у меня уже возникла идея. Ее главное достоинство заключалось в простоте, и я подумал, что она нас выручит. Я закрыл дверцу и достал из кармана джинсов бумажник. Пытаясь раскрыть, чуть не выронил, так у меня дрожали руки. Собственно, меня всего била дрожь. Бумаги внутри хватало. Оставалось найти чем писать.

– Пожалуйста, Энни, скажи, что у тебя есть ручка или карандаш.

– Может, в бардачке. Ты должен позвонить в полицию, Дев. Я должна вернуться к Майку. Если меня арестуют за то, что я уехала с места преступления… или за убийство…

– Никто тебя не арестует, Энни. Ты спасла мне жизнь. – Я говорил и одновременно рылся в бардачке. Нашел описание автомобиля, чеки с бензоколонки, упаковку «Ролейдс», пакетик «Эм-энд-Эмс», даже буклет «Свидетелей Иеговы», вопрошающий, знаю ли я, где мне предстоит провести загробную жизнь, – но ни ручки, ни карандаша.

– Нельзя тянуть… в такой ситуации… так мне всегда говорили… – У нее стучали зубы. – Просто целься… и нажимай спусковой крючок, прежде чем сможешь… ты понимаешь… засомневаться… я целилась ему между глаз, но… ветер… наверное, ветер…

Ее рука метнулась к моему плечу, схватила, сжала до боли. Глаза стали огромными.

– Я задела тебя, Дев? У тебя ссадина на лбу и кровь на рубашке!

– Ты – нет. Он ударил меня пистолетом. Вот и все. Энни, мне нечем написать…

Но нет, я нашел шариковую ручку у дальней стенки бардачка. На корпусе виднелась надпись «ДАВАЙ КРОГЕРНЕМСЯ» [32]. Я не готов утверждать, что эта ручка спасла Энни и Майка Росс от серьезных неприятностей, но точно знаю, что она избавила их от множества вопросов, связанных с приездом Энни в парк развлечений темной, штормовой ночью.

Я передал ей ручку и визитку, которую достал из бумажника. Совсем недавно, сидя в автомобиле и замирая от мысли, что Энни и Майк погибнут из-за так и не купленного нового аккумулятора, я думал о том, что мог бы позвонить ей… если бы знал номер. Теперь я попросил ее записать этот номер.

– И под номером напиши: «Позвони, если планы изменятся».

Пока она это делала, я завел двигатель и включил обогреватель на полную мощность. Она вернула мне визитку. Я убрал ее в бумажник, бросил ручку в бардачок. Обнял Энни и поцеловал холодную щеку.

– Ты спасла мне жизнь. А теперь позаботимся, чтобы из-за этого с тобой и Майком ничего не случилось. Слушай очень внимательно.

Она слушала.

Шестью днями позже бабье лето вернулось в Хэвенс-Бэй в последний раз, чтобы потом уйти до следующего года. Погода позволяла пообедать за столиком на пляже, да только мы не могли этого сделать, поскольку там толпились газетчики и фотографы. Они имели на это право, потому что в отличие от двух акров земли, окружавших большой зеленый викторианский особняк, пляж являлся общественной собственностью. История о том, как Энни одним выстрелом сняла Лейна Харди (отныне и навсегда известного как Ярмарочный убийца), облетела всю страну.

Не то чтобы статьи были плохими. Вовсе нет. Заголовок уилмингтонской газеты гласил: «ДОЧЬ ЕВАНГЕЛИСТА БАДДИ РОССА ЗАСТРЕЛИЛА ЯРМАРОЧНОГО УБИЙЦУ». «Нью-Йорк пост» ограничилась кратким «ГЕРОИЧЕСКАЯ МАМА!». К счастью, сохранились фотографии из тех золотых времен, когда Энни выглядела не просто великолепной, а фантастически красивой. «Взгляд изнутри», тогдашний наиболее популярный магазинный таблоид, выпустил специальный номер. Они где-то раскопали фотографию семнадцатилетней Энни, сделанную после соревнований по стрельбе в лагере Перри. В облегающих джинсах, футболке с надписью «НСА» и ковбойских сапогах, она стояла с переломленным антикварным ружьем «Парди» в одной руке и синей лентой в другой. Рядом была полицейская фотография двадцатиоднолетнего Лейна Харди, арестованного в Сан-Диего (под настоящим именем Леонард Хопгуд) за непристойное поведение в общественном месте. Контраст получился разительным. Заголовок соответствовал: «КРАСАВИЦА И ЧУДОВИЩЕ».

Несмотря на мою отнюдь не героическую роль, я все-таки удостоился упоминания в газетах Северной Каролины. Таблоиды меня проигнорировали. Думаю, я показался им недостаточно сексапильным.

Майк считал, что ГЕРОИЧЕСКАЯ МАМА – это круто. Энни от всей этой суеты тошнило, и она с нетерпением ждала того дня, когда пресса перекинется на новую сенсацию. Она досыта наелась газетной рекламы, когда, будучи диким отпрыском святого человека, приобрела известность, танцуя на барных стойках злачных заведений в Гринвич-Виллидж. Так что интервью она не давала. А последний пикник мы устроили на кухне. Собрались впятером, считая Майло, устроившегося под столом в ожидании мелких подачек, и Иисуса, который смотрел на нас с воздушного змея Майка, прислоненного к спинке стула.

Чемоданы ждали в прихожей. После трапезы мне предстояло отвезти их в международный аэропорт Уилмингтона. Оттуда на частном самолете, предоставленном «Бадди Росс министрис, Инк.», они улетали в Чикаго и из моей жизни. У полиции Хэвенс-Бэй и штата Северная Каролина, а также, возможно, ФБР еще оставались вопросы, и Энни, вероятно, придется вернуться, чтобы предстать перед Большим жюри, но пока все шло хорошо. Она была «ГЕРОИЧЕСКОЙ МАМОЙ», а благодаря сувенирной ручке «Крогер», найденной мной в глубинах бардачка, «Пост» никогда не напечатает фотографию Майка под заголовком «СПАСИТЕЛЬ-ЭКСТРАСЕНС».

В полиции мы изложили простую историю, и Майк не имел к ней ни малейшего отношения. Я заинтересовался убийством Линды Грей из-за легенды о ее призраке, который вроде бы обитал в «Доме ужасов» местного парка развлечений. Призвал на помощь свою подругу с аналитическим складом ума, которая летом тоже работала в парке, Эрин Кук. Фотографии Линды Грей и ее убийцы кого-то напоминали, но лишь после посещения Майком «Страны радости» мне открылась истина. Однако не успел я позвонить в полицию, как Лейн Харди позвонил мне и пригрозил убить Энни и Майка, если я без промедления не приеду в «Страну радости». Я сказал чистую правду, присовокупив лишь маленькую ложь: у меня был домашний телефон Энни, чтобы я мог позвонить ей в том случае, если изменятся планы, связанные с посещением Майком парка развлечений. (Я показал визитку возглавлявшему расследование детективу, но тот лишь мельком взглянул на нее.) Я сообщил, что позвонил Энни перед тем, как покинуть пансион миссис Шоплоу, наказал ей запереть все двери, позвонить копам и оставаться в доме. Двери она заперла, но в доме не осталась. Боялась, что Харди, увидев приближающиеся мигалки патрульных автомобилей, убьет меня. Поэтому она взяла одну из винтовок, которые хранились в сейфе, и поехала за Лейном, не включая фар, надеясь застать его врасплох. И ей это удалось. Отсюда – ГЕРОИЧЕСКАЯ МАМА.