Дик Фрэнсис - 2011, Азартная игра

Дождь немного стих, мы с Клаудией прошли к ограждению из белых пластиковых реек вокруг парадного круга - посмотреть, как на нем появятся вконец измотанные лошади.

Джен была недовольна.

- Она ведь могла выиграть, - говорила она про кобылу. - Я же говорила этой глупой маленькой заднице, не надо лезть вперед раньше времени! Придерживай до последнего решающего момента, а он что сделал? Господи помилуй!..

Мартин же Гиффорд улыбался во весь рот, он сделал свое дело, не подвел хозяина. И рассчитывал на призовые.

Виконт Шеннингтон, казалось, того гляди лопнет от злости. Вместо того чтоб поздравить жокея, он одарил его таким выразительным взглядом, что и дураку стало ясно: парнишка, как в свое время Билли Серл, выиграл забег, который должен был проиграть. Но теперь уже ничего не поделать. Видно, он не смог вовремя ни придержать лошадь, ни свалиться с нее. И ему ничего не оставалось, кроме как выиграть эту скачку.

А этот лорд Шеннингтон определенно «пижон». Да еще и мошенник к тому же.

Наверное, мне следовало бы взглянуть на записи, узнать, уж не скакал ли Билли Серл на одной из его лошадей.

- Я вся продрогла, - сказала Джен, подходя к нам после того, как лошадей увели с круга. - Не пропустить ли нам по стаканчику виски «Мак»? Я угощаю.

Тут снова стеной хлынул дождь, и мы бросились искать укрытия в баре «Аркл», что находился на первом уровне под трибунами.

- А ты хорошо знаешь виконта Шеннингтона? - спросил я Джен, потягивая смесь виски и имбирного эля.

- Знаю, конечно, - ответила она. - Но не настолько хорошо, чтоб подойти и заговорить.

- А мы сегодня гости у него в ложе, - вставила Клаудия.

- Вот как? - воскликнула Джен. - Сам он не слишком большая шишка в мире скачек, а вот его отец - один из старейших членов Жокейского клуба.

- И клиент нашей фирмы, - добавил я. - Но только не мой лично.

Джен улыбнулась. «Это я твой клиент и прошу этого не забывать», - говорила ее улыбка.

- А ты случайно не знаешь, испытывает он финансовые затруднения или нет? - спросил ее я.

- Да откуда мне знать про его финансы? - удивилась Джен. - Ты у нас специалист в этой области.

«Что верно, то верно, - подумал я. - Вот только он не мой клиент, а спросить у Грегори я не могу».

Четвертый забег мы смотрели по телевизору в баре, победитель снова пришел к финишу в полном изнеможении и заляпанный грязью.

- Они должны хоть что-то делать, когда такая погода, - укоризненно заметила Джен.

- Что делать? - спросила Клаудия.

- Ну, сократить время проведения скачек, к примеру, за счет взвешивания.

- Это нереально, - заметил я. - У половины из них и без того большой перевес. - Большинство жокеев-любителей были выше и весили больше, чем профессионалы.

- Тогда просто сократить время скачек. Бедные лошади по большей части приходят к финишу полумертвыми. Три с половиной мили по такой грязи - это слишком много.

Тут она была, конечно, права, но разве могли организаторы скачек предвидеть, какая будет погода, если скачки планировались за несколько месяцев?

- Ладно, - сказала Джен и одним махом допила свой виски. - Хватит с меня созерцания всего этого несчастья. Еду домой.

- Может, и мы поедем тоже? - спросила Клаудия, зябко поеживаясь.

- Пока нет, - ответил я. - Я еще должен поговорить с лордом Шеннингтоном.

Клаудия выглядела такой несчастной.

- Если хочешь, думаю, Джен будет не против подбросить тебя к маме, - сказал я. - Это недалеко отсюда, всего около мили.

- Без проблем, - кивнула Джен.

- Вот, - сказал я и достал из кармана ключи от маминого дома. - Вернусь около десяти, по дороге заезду к Джоан и заберу маму.

Клаудия взяла ключи и нервно завертела их в пальцах.

- Джен проводит тебя до дверей, - пытался успокоить ее я. - Потом запрешься изнутри и откроешь только мне.

И тут вдруг она забормотала нечто на тему того, что не так уж ей и хочется возвращаться в коттедж и сидеть там одной. Но я видел: она сильно замерзла, к тому же еще не до конца оправилась после операции. Честно говоря, мне было бы спокойнее отправить ее домой с Джен, чтоб я мог собраться и сосредоточиться на предстоящем разговоре с Шеннингтоном.

- Ну ладно, - протянула она. - Но только, пожалуйста, не задерживайся.

- Не буду, - кивнул я. - Обещаю.

Ложа Шеннингтона почти опустела, когда я вошел туда перед пятым забегом, и Бена тоже видно не было.

- Уехал в Оксфорд, - объяснил его отец, когда я снял плащ и повесил его на крючок у двери, дождевая вода ручейками сбегала по прорезиненной ткани, с рукавов капало на ковер. - Просил передать вам привет и попрощаться за него.

- Спасибо, - сказал я. - Очень славный молодой человек. Вы, должно быть, им гордитесь.

- Да, конечно, благодарю, - кивнул он. - Но временами Бен бывает таким идеалистом!

- Прекрасная черта, особенно для молодого человека, - заметил я.

- Не всегда, - протянул он, глядя куда-то в стену у меня над головой. - Ведь все мы живем в реальном мире. А для Бена он или белый, или черный, или правильный, или нет. Он не признает ни золотой середины, ни компромиссов, ни снисхождения к маленьким людским слабостям.

«Да, вот так заявление, - подумал я. - Очевидно, что продиктовано оно неким конфликтом между отцом и сыном. Возможно, Бен не одобряет увлечения отца азартными играми».

Тут вдруг Шеннингтон словно очнулся от транса.

- А где же ваша дама? - спросил он.

- Она замерзла, - ответил я. - И подруга вызвалась отвезти ее домой к моей матери. Я заеду за ней попозже. Извините, что она уехала, не попрощавшись с вами.

- Ее не в чем винить, - сказал он. - Вечер выдался холодный, большинство моих гостей разъехались. Остальные наверняка уедут еще до последнего забега.

Я подошел к краю балкона, стал всматриваться во мглу, наблюдать за тем, как усталые и грязные участники проходят еще одну длинную дистанцию, испытывающую их на прочность. Этот забег закончился эффектным финишем: один из двух лидеров поскользнулся, взяв последнее препятствие, и сбросил несчастного седока на мокрую траву. Я видел, как невезучий жокей сел, придерживая руку в знакомой манере: сломанная ключица - сущее проклятие и бич всех наездников.

Случилось это, как я заметил, невдалеке от того места, где восемь лет тому назад так круто изменилась моя жизнь. Ведь она могла сложиться совсем по-другому, если б я тогда приземлился на вытянутую руку, как только что сделал этот парень, а не на голову. Тогда бы я сломал ключицу, а не шею.

Как и предсказывал Шеннингтон, почти все его гости разъехались после этого забега, распрощались и приготовились к пробежке под дождем к машинам.

И вот наконец в ложе остались лишь сам виконт Шеннингтон, я и еще двое мужчин в унылых тускло-коричневых костюмах. Даже обслуживающий буфет персонал куда-то исчез.