Джеймс Чейз - Оплата – наличными

Мы молчали.

– Он мертв? – Райзнер подтянул к себе стул и сел. – Ты убил его?

– Ты что, с ума сошел? – сказала Делла. Голос ее звучал так, словно она говорила стиснув зубы. – Он едет в Париж.

– В ад, ты хотела сказать, – ответил Райзнер. – С чего вы взяли, что сможете провести меня? Как только я тебя увидел, сразу понял – что-то не так. Пол ни за что бы не позволил ни Рикке, ни кому другому ехать с тобой через весь континент из Лос-Анджелеса до Линкольн-Бич без присмотра. Все знают, что ты готова перепихнуться с кем угодно, и Полу это известно так же хорошо, как и мне.

– Как ты смеешь так со мной разговаривать! – гневно воскликнула Делла.

– Вас в машине было трое – ты, Вертхэм и Фаррар. Один из вас умер, – продолжал Райзнер, положив ногу на ногу. – Этот парень не Рикка, значит, он – Фаррар. Таким образом, мервым оказался Вертхэм. Вся ваша интрига развалилась. Признайся.

– Погоди, Ник. – Делла подалась вперед, уперев стиснутые кулачки между коленями. – Ты, я и Джонни можем заключить сделку. Никто, кроме нас троих, не знает, что Пол погиб. Возьми нас в долю на половину дохода, и мы все сделаем. Теперь, когда Пола нет, тебе понадобится помощь. Ты знаешь, я многому у него научилась. Я смогу быть тебе полезной, Ник.

Райзнер, кажется, удивился. Он повернулся ко мне:

– А этот нам зачем? Почему я должен с ним делиться?

– Посмотри на него, – сказала Делла. – Разве ты не думаешь, что он может отпугнуть Рикку? Он хороший стрелок и боксер. Кто-то типа его обязательно потребуется, когда новость начнет расползаться.

Я сидел не шевелясь, удивленный не меньше Райзнера.

– А если я не захочу делиться? – тихо спросил Ник. – Что тогда?

Делла облизала губы. Она была по-прежнему очень бледна, но уже взяла себя в руки. Делла поставила последний доллар. Стоило только глянуть на нее, чтобы понять это. Она бросила на стол короля, которого побить можно только тузом, но она не знала, есть ли туз у Райзнера.

– Тогда мы все расскажем, Ник. Мы расскажем Хейму, Рикке, Итте и Зое, и пусть они тоже отхватят себе по куску. Думаю, со всеми тебе не справиться.

Райзнер улыбнулся:

– Значит, он действительно умер. Так-так, это лучшая новость, что я слышал за тридцать восемь лет жизни. Пол умер, а? И как удачно! Это то, о чем я молился.

Делла положила руку на красно-желтую подушечку, лежавшую рядом с ней на диване. Она стиснула ее, и на бледном лице появилась улыбка.

– Его выбросило из машины, когда мы столкнулись, – сказала она. – Он сломал шею.

– Это ты так говоришь, – возразил, улыбаясь, Райзнер. – А что, если вы двое убили его? Вам не приходило в голову, что я могу повесить на вас обвинение в убийстве и закатать в каталажку? Хейм оформит вас за штуку. У него сейчас туго с деньгами.

Я похолодел.

– Но ведь новость все равно начнет распространяться, – сказала Делла, однако ее лицо застыло.

– Верно, – согласился Райзнер, – но, видимо, ничего с этим не поделаешь. Послушайте, вот как мне все это представляется. Я случайно услышал ваш разговор и понял, что вы убили Пола. Я вошел к вам, а Фаррар вытащил пистолет. Но я его опередил – Хейм знает, что с пушкой я хорошо управляюсь. Тут ты тоже хватаешься за пистолет. Так что вы оба погибаете. Потом я прихожу к Хейму с предложением. Если он обо мне позаботится, то получает кусок от казино. Его даже можно уговорить засадить в камеру Зою и Итту, пока я устраиваю свои дела. Против них выдвинуть обвинение нетрудно. А к тому времени, как Рикка выйдет из запоя, – да, Голленгеймер мне об этом сказал, – окажется, что он уже опоздал вмешаться. Как вам?

– Ты не станешь брать в долю Хейма, – сказала Делла, сдвигаясь к краю тахты. – А то он все приберет к рукам. Ему это понравится, и ты это знаешь.

Райзнер прикусил губу и задумался.

– Может быть, – согласился он. – Но это выход.

– Есть еще один, – тихо сказала Делла.

– Какой?

Она повернулась и посмотрела на меня. Ее взгляд заставил мое сердце забиться.

– Мы можем убить тебя, Ник. Это будет самый лучший выход. Мы как раз об этом говорили, когда ты пришел.

Райзнер продолжал улыбаться, но взгляд у него стал ледяным.

– Да, я все слышал. Поэтому мне больше нравится мой план, и все будет по-моему.

– Нет, если ты не снимешь пушку с предохранителя.

Это была отличная уловка. Даже я посмотрел на его пистолет. Райзнер тоже опустил глаза. Одним быстрым, сильным движением Делла бросила подушку, которую сжимала в руке. Она попала Райзнеру в лицо. Слетев с тахты, Делла вцепилась в правую руку Ника, сжимавшую пистолет, и просунула палец под курок, чтобы Райзнер не мог нажать его.

Я прыгнул из кресла, когда Ник, тихо выругавшись, с трудом вскочил и занес кулак, чтобы оглушить Деллу, всем телом висевшую у него на руке.

Я достал скулу Райзнера ударом правой, который разбил ему челюсть, как паровой молот. Для таких ударов сложение у него было неподходящее. Я почувствовал, как хрустнула кость, когда он отшатнулся, увлекая за собой Деллу. Он врезался в стену, отлетел и начал оседать, когда я добавил ему прямым в голову. Он упал лицом на столик, где стояла большая стеклянная чаша, в которой плавали головки цветущих далий. Чаша разбилась, столик развалился. Вода и цветы разлетелись по всему полу и попали на Деллу.

Она завизжала, когда на нее брызнула вода, но не отпустила пистолет, пока я не схватил ее за руку и не поднял с пола.

Мы стояли рядом, глядя на Райзнера. Он перекатился на спину. Длинный осколок стекла, как кинжал, воткнулся ему в правый глаз. Его рот растянулся, обнажив зубы в оскале боли и страха, а правая щека представляла собой месиво из сломанных костей, выбитых зубов и кровоточащей плоти. Выглядел он ужасно.

Делла придвинулась ко мне. Я слышал, как она дышит, – короткие быстрые вдохи, хрипящие в пересохшем горле.

Мы не двигались. Мы смотрели на Райзнера.

А он был мертв.

В моей голове словно работал кинопроектор, выводя на белый экран памяти все новые и новые образы. Я снова увидел комнату и Деллу в голубом пеньюаре, который распахнулся, открыв ее длинные стройные ноги и красивое тело. Я увидел самого себя: кровь отлила от лица, кулаки сжаты, в душе – тошнота; я знал, что это я убил Райзнера и теперь до могилы буду вспоминать его изуродованное лицо.

– Он мертв, Джонни.

Она тихо вздохнула, шагнула назад, запахнув свой пеньюар, и повернулась ко мне.

Я ничего не говорил. Не мог. Убийство! Конечно, я не хотел убивать его, но убил – и вот он, мертвый, на полу, – значит, это убийство.

– У него кровь течет!

Она побежала в ванную и вернулась с полотенцем, сделав то, что я бы не мог. Взяв за волосы, она подняла голову Райзнера и подложила под нее полотенце.