Анна Грин - Дело Ливенворта (сборник)

Мистер Грайс замялся и не отвечал так долго, что я уже начал сомневаться, собирается ли этот человек доверять мне, но неожиданно он поднял обе руки и с жаром воскликнул:

– Это не дело, а чертовщина какая-то! Если бы сама земля разверзлась и поглотила эту девицу, она бы и то не исчезла так бесследно.

У меня упало сердце. Элеонора говорила: «Ханна мне не поможет». Неужели она действительно исчезла? Навсегда?

– У меня задействована целая толпа агентов, не говоря уже о простых людях, но никто даже шепота не слышал о том, где она или что с ней случилось. Я только боюсь, что одним прекрасным утром она всплывет в реке без признания в кармане.

– Все зависит от ее показаний, – заметил я.

Он коротко фыркнул.

– Что об этом говорит мисс Ливенворт?

– Что Ханна делу не поможет.

Мне показалось, услышанное несколько удивило мистера Грайса, но он попытался скрыть это, для чего кивнул и произнес:

– Ее нужно найти, и я найду ее, если пошлю В .

– В ?

– Это мой агент, живой вопросительный знак, поэтому мы зовем его В – первая буква слова «вопрос». – И когда я повернулся, чтобы уходить, добавил: – Когда станет известно содержание завещания, приходите ко мне.

Завещание! Я совсем забыл о завещании.

Я пришел на похороны мистера Ливенворта, но не видел сестер ни до, ни после церемонии. Однако мне удалось поговорить с мистером Харвеллом, и этот недолгий разговор, хотя и не принес ничего нового, дал обильную пищу для новых предположений. Ибо он, едва заметив меня, первым делом спросил, видел ли я вчерашнюю вечернюю «Телеграм», и когда я ответил утвердительно, посмотрел на меня с такой тоской и мольбой во взгляде, что я не удержался и спросил, как такие чудовищные намеки, порочащие доброе имя благородной юной леди, могли попасть в газеты. Его ответ поразил меня:

– Чтобы виновная сторона раскаялась и назвалась истинным убийцей.

Интересное замечание для того, кто не знает ни настоящего убийцы, ни его характера, и я бы продолжил разговор, но секретарь, человек немногословный, после этого замкнулся в себе, и больше из него вытащить ничего не удалось. Очевидно, мне все же предстояло втереться в доверие к мистеру Клеверингу или к кому-нибудь другому, кто мог бы пролить свет на тайны этих девиц.

В тот вечер мне сообщили, что мистер Вили вернулся домой, но пока еще был не в том состоянии, чтобы разговаривать о таком болезненном деле, как убийство мистера Ливенворта. Также я получил записку от мисс Элеоноры, в которой она указывала свой адрес и одновременно просила не навещать ее без серьезного повода, поскольку она слишком плохо себя чувствует, чтобы принимать гостей. Это короткое письмо тронуло меня. Больная, одинокая, в чужом доме – не позавидуешь!

На следующий день, выполняя пожелания мистера Грайса, я отправился в «Хоффман-хаус» и занял место в читальном зале. Не прошло и минуты, как вошел джентльмен, в котором я мгновенно узнал человека, с которым разговаривал на углу Тридцать седьмой улицы и Шестой авеню. Он, должно быть, тоже меня вспомнил, ибо, увидев, несколько смутился, но, придя в себя, взял газету и вскоре, по всей видимости, углубился в чтение, вот только я чувствовал на себе внимательный взгляд его красивых черных глаз, изучающий мое лицо, фигуру, одежду и движения с интересом, который меня в равной степени поразил и привел в замешательство. Я чувствовал, что с моей стороны было бы неблагоразумно рассматривать его в ответ, хотя меня так и подмывало встретить его взгляд, чтобы понять, какие чувства вызвали у него интерес к совершенно незнакомому человеку, поэтому я встал, подошел в своему старому другу, который сидел за столом напротив, и завязал с ним разговор, во время которого, поинтересовался, не знает ли он, кто этот красивый незнакомец. Дик Фербиш был человеком светским и знал всех.

– Его фамилия Клеверинг, он из Лондона. Больше я ничего не знаю, хотя он постоянно попадается мне на глаза, где угодно, но только не в частных домах. Он до сих пор не представлен в обществе. Возможно, ждет рекомендательные письма.

– Джентльмен?

– Несомненно.

– Вы с ним разговаривали?

– Да, только разговор получается каким-то односторонним.

Я улыбнулся, когда увидел гримасу, которой Дик сопроводил это замечание.

– Что также доказывает, что он не так-то прост.

Рассмеявшись на этот раз во весь голос, я покинул его и через несколько минут неторопливо вышел из зала.

Снова смешавшись с толпой на Бродвее, я глубоко задумался об этом небольшом происшествии. Чтобы этот неизвестный джентльмен из Лондона, который бывал везде, кроме частных домов, мог быть каким-то образом связан с делом, которое я принимал так близко к сердцу, казалось не просто маловероятным, но абсурдным, и впервые мне захотелось усомниться в проницательности мистера Грайса, посоветовавшего мне обратить на него внимание.

На следующий день я повторил эксперимент, однако не с бóльшим успехом, чем в прошлый раз. Мистер Клеверинг вошел в зал, но, увидев меня, не стал задерживаться. Я начал понимать, что сблизиться с ним будет не так-то просто. Чтобы сгладить разочарование, вечером я зашел к Мэри Ливенворт. Она приняла меня почти по-сестрински радушно.

– Ах, – промолвила она после того, как представила меня стоявшей рядом с ней пожилой даме, какой-то родственнице, – вы пришли сообщить, что Ханну нашли, да?

Я покачал головой.

– Нет, пока еще.

– Но сегодня здесь был мистер Грайс, и он говорил, что надеется что-то узнать о ней в ближайшие сутки.

– Мистер Грайс приходил сюда?

– Да, рассказывал, как продвигаются дела… Хотя продвинулись они не так уж далеко.

– Но никто этого и не ждал. Не нужно так легко падать духом.

– Но я ничего не могу с собой поделать. Каждый день, каждый час, который проходит в этой неопределенности, горой давит сюда. – Она приложила дрожащую руку к груди. – Я всех заставлю работать, я не остановлюсь ни перед чем, я…

– Что вы сделаете?

– Ах, не знаю, – ответила мисс Мэри и вдруг изменилась в лице. – Возможно, ничего. – И прежде чем я успел ответить на это, добавила: – Вы сегодня видели Элеонору?

Я ответил отрицательно.

Мисс Мэри этот ответ, похоже, не удовлетворил. Она дождалась, пока родственница выйдет из комнаты, и лишь после этого с озабоченным видом поинтересовалась, здорова ли сестра.

– Боюсь, что нет, – ответил я.

– Разлука с Элеонорой – настоящее испытание для меня. Только не подумайте, – прибавила она, возможно заметив мой удивленный взгляд, – что я отказываюсь от своей доли вины в том, что все ужасно сложилось. Я готова признать, что первая предложила разъединиться. Только от этого не легче.