Кэтрин Чантер - Тайна имения Велл

– Как вы себе представляете свое будущее с Марком? – однажды спросила она.

Мы шли по колее, оставленной трактором. Стебельки озимой пшеницы, пробиваясь из земли, щекотали босые ступни наших ног.

– Вы похожи на это растение, Рут. – Сестра Амалия нагнулась и сорвала один из молоденьких стебельков. – Люди такие же слабые и предрасположены к болезням, как эта пшеница.

Я ее не понимала.

– Вы его боитесь? – спросила она.

– Нет, конечно же нет! Сейчас Марк находится в состоянии постоянного стресса, это правда. Он немного раздражительный, но с какой стати мне его бояться?

Сестра Амалия молчанием выразила свое недоверие, а затем продолжила:

– Марк уедет отсюда со временем. Он должен уехать. Я волнуюсь о том, что же останется после него. Он заберет все, что захочет, и почти ничего после себя не оставит.

Женщина переломила стебелек пополам. Тот выпал из ее рук.

– Вы ошибаетесь, – возразила я. – Это я хочу уехать, а Марк, наоборот, желает здесь остаться.

Даже произнося это, я понимала, что немного кривлю душой.

Тропинка между полями сужалась. Мы продолжали идти: Амалия – впереди, я – сзади. Мы дошли до лесного ручья, протекающего по границе владений Велла. Даже он в последнее время обмелел, а местами высох. Все из-за того, что уже неделю, возможно, немного дольше, над Веллом не выпадали дожди. Я, признаться, принялась даже подумывать о том, не добралась ли засуха наконец и до нас. Думала ли я об этом с затаенной надеждой? Быть может. Сейчас трудно точно вспомнить, что я чувствовала тогда. Как бы там ни было, а кустарник на берегу ручья поражал буйством зелени, во мху виднелись цветы душистой фиалки и кукушкиного цвета, а ветви кустов шиповника переплетались с ветвями боярышника. Амалия вела себя так, словно все это принадлежало ей, словно она все здесь хорошо успела узнать.

– Вот ястреб летит! – воскликнула женщина, указывая куда-то в небо.

– Это не ястреб, – поправила я ее, возвращая права на мой мир. – Это козодой, птица еще более редкая. Марк когда-то показал мне козодоя. Мы потом следили за его полетом. Издалека он похож на ястреба, но обратите внимание, как он летит: взмахивает крыльями и парит, взмахивает крыльями и парит… Уже улетел.

– От козодоя жди беды, – заявила Амалия. – Согласно поверьям, он проникает в дома людей и крадет у них самое дорогое. У коз пропадает молоко, поэтому этих птиц и называют козодоями. А еще, – палец женщины теперь указывал на ограду позади ивы, – этот крапивник.

– Я без труда узнаю крапивника, когда вижу, – ответила я.

– Ну а что вы видите, смотря на крапивника? – спросила она, но, не дождавшись моего ответа, продолжила: – Люди говорят, что именно эта птица выдала своим пением святого Стефана [22]. Именно поэтому люди забивают камнями всякого крапивника, которого встретят на своем пути двадцать шестого декабря.

– Ужасно. Я этого не знала, – сказала я, а затем довольно зло произнесла: – Такими рассказами вы точно спугнете птичку.

Амалия меня не слушала.

– Но знаете, кого я вижу, глядя на крапивника? Я вижу наделенную божьей искрой птицу, короля птиц, посланника между нашим миром и миром нашей Матери.

– Я слышала, что моряки брали с собой перья крапивника в качестве талисмана, чтобы не утонуть в море, – сказала я.

– Велл полон посланий и предостережений, – говорила тем временем сестра Амалия. – Вам следует научиться их распознавать. Крапивник предупредил меня насчет Марка.

Пришло мое время задавать ей вопросы.

– Так расскажите мне о них. Что вас так тревожит в поведении Марка?

– Он подрывает ваш дух.

Вот только я не чувствовала ничего похожего. Если уж начистоту, то мой муж почти полностью скрылся для меня за облаками. Марк ничего от меня теперь не хотел, а вот сестра Амалия, напротив, с каждым днем становилась все более требовательной. Впервые мне в голову пришла мысль, что она, возможно, по-своему меня ревнует. Я сказала ей, что теперь на многое смотрю по-другому.

– Расскажите мне обо всем, – попросила сестра Амалия. – Господь разговаривает со мной посредством вас, Рут. Я назову вас моей маленькой крапивницей. Я вас внимательно выслушаю.

– В наших отношениях, моих и Марка, есть свои проблемы. Этого отрицать не стоит, но вы должны понять, насколько трудно нам всем здесь приходится. Со стороны моего мужа можно принять за вздорного ограниченного человека, но это не так. Он вдумчивый человек, говорит, что сама по себе наука не в силах все объяснить. Он это признает. Марк ни разу огульно не отрицал то, во что вы верите. Он говорит…

Амалия прикоснулась своими пальцами к моим губам. Я умолкла.

– Послушайте, что вы говорите, Рут. Он сказал то… он считает это… Это не голос Розы. Это не ваш голос.

Когда Амалия подалась вперед, я ощутила прикосновение ее волос к моим обнаженным плечам. Я теперь вспоминаю о том миге… Мы вдвоем сидим на камнях на берегу ручья. Ее пальцы касаются моих губ. Моя рука сжимает ее запястье. Я сижу, скрестив ноги. Амалия всем телом подалась вперед. Наши глаза встречаются… Преодоление… Возвращение на круги своя…

Очень мягко я отвела ее руку от своего рта, а затем высвободила из захвата.

– А разве я не могу говорить за саму себя? – спросила я.

Сестра Амалия молчала довольно долго. Не знаю, размышляла ли она над чем-то в это время, молилась или сожалела о том, что только что сделала. Я все же склоняюсь к тому, что она молилась. А что еще мне остается думать о том, что произошло между нами? Как еще я могу относиться к ее последующим поступкам? Что еще она могла сделать такого, о чем я сейчас понятия не имею? Я верю в то, что тогда она искренне верила и эта ее вера была единственным мотивом всех ее дальнейших поступков.

Наконец сестра Амалия нарушила затянувшуюся тишину:

– Я никому об этом не рассказывала. В первый раз, когда Роза явила себя мне, я подумала, что я та, кого она ищет, что я избранная. Тогда я была самонадеянной и не могла видеть дальше своего носа. Потом появились другие, но мы все равно ощущали свою неполноценность… А затем, когда мы услыхали о Велле, все сошлось. Ваше имя Рут, мы прежде жили в обители, принадлежащей ордену святой Бригитты, а ваша девичья фамилия – Роуз. Мое предназначение ограничивается тем, что я должна указать верный путь. Признаться, мне бы хотелось чего-нибудь большего, чем роль ясновидящей. Мне очень непросто во всем этом признаваться, Рут. – Она вновь взяла мою руку и крепко пожала на этот раз. – Вы избранная. Вас избрала Роза. Вы не должны близко сходиться с другими людьми, ибо вы принадлежите Розе. Вы не имеете права говорить от своего лица. Однако не думайте, что быть избранной – это легко. Пусть такая мысль ни на секунду не введет вас в заблуждение.