Кэтрин Чантер - Тайна имения Велл

– А что ты думаешь насчет того, что твоя мама туда ходит? Люсьен! Перестань!

– Ей так легче на душе. Она счастлива. Что плохого в том, что мама там бывает?

– Ну, счастливой она мне не кажется. Иногда у меня возникает ощущение, что Рут становится немного параноиком.

– Если выразиться другими словами, это означает: маме кажется, что ты на нее сердишься за то, что она обрела веру.

– Люсьен! Прекрати наконец! Ты так что-нибудь обязательно разобьешь. Ты что, сама уверовала в Розу?

– Кое во что…

– Из дома! Сейчас же!

– Не кричи на него.

– Очень типично для тебя. Разделяй и властвуй.

– Отстань, папа. Ты стал ужасным циником.

– И в чем проявляется мой цинизм?

– Ни в чем, папа, не волнуйся так.

– Люсьен! Ради бога! Забери этот мяч отсюда!

– Есть люди, которые отказываются верить даже тогда, когда доказательство веры смотрит ему прямо в глаза, – произнесла Энджи.

Захлопнулась дверца холодильника. Я услышала, как она уходит, но потом дочь, по-видимому, передумала.

– Кстати, папа, – услышала я ее голос. – Знаешь такое выражение: человеку, живущему в стеклянном доме, не пристало швырять камни?

– А ты просто не можешь взять и уйти спокойно? – крикнул ей в ответ Марк. – Что ты конкретно имеешь в виду?

Теперь их спор продолжился под окном моей спальни.

– Ты считаешь, что у нее паранойя, Марк. Посмотри на себя в зеркало! Ты приходишь в ярость по малейшему поводу. Если ты хочешь, чтобы она сходила к психиатру по поводу этой самой паранойи, тебе сначала следует пройти курс психотерапии, чтобы справиться со своим гневом.

– Ну, ты должна в этом разбираться! – закричал на нее Марк. – За все годы мы потратили на психиатров для тебя столько денег…

Голос ее понизился:

– Пошел к черту!

Я слышала, как хлопнула дверь. Звякнуло стекло бутылки.

Было одиннадцать часов дня.

Я даже не знала, что он уехал в Ленфорд. В последнее время я старалась не попадаться мужу на пути, когда Марк был в таком настроении. К тому же я была с сестрой Амалией. В ее обществе время текло незаметно. Когда мобильный телефон зазвонил в половине шестого, меня это удивило.

Звонил Марк. Он просил, чтобы я забрала его из полицейского участка.

«Оставь его там, – сказал мне Голос. – Зачем его выручать? Без него тебе лучше. Ему самое место за решеткой».

– Ты пропустишь час молитвы, – сказала мне сестра Амалия. – Тебе обязательно надо ехать? Однажды он должен ответить за свои ошибки.

Теребя ключ в кармане, я стояла, не зная, на что решиться.

– Если уж надо, лучше поеду я, – обнимая меня, вызвалась сестра Амалия. – Ты не справишься со злобой, которая царит во внешнем мире. Когда ты в последний раз покидала пределы Велла?

Отступив на шаг, она убрала волосы, спадавшие мне на лицо.

– А зачем тебе вообще покидать эту землю? Твое место здесь.

Она права. Ты не справишься. Ты имеешь право бояться. Ты слаба.

– Я не знаю, почему ты должна ехать…

Амалия подняла раскрытую ладонь:

– Ладно, пожалуй, ты права. Я принесу ключ от «лендровера», но после приходи и молись за него. Так ты сможешь ему помочь, Рут. Действие – это самый простой из возможных ответов. Лишь созерцание Бога обладает истинной силой нести в себе перемены.

На моем мобильнике появилось очередное сообщение: «Пожалуйста, приезжай. М.»

Муж никогда не поворачивался ко мне спиной, когда мне нужна была его помощь. Прикрыв глаза, чтобы заглушить Голос Фомы Неверующего, я перевела дух и написала в ответ: «Еду».

Уже усевшись на водительское место, я ощутила, как меня бьет дрожь. Дело было не в том, что я не знала, что же стряслось, и не в том, что я видела в зеркале заднего вида, как Амалия и Ева провожают меня, взявшись за руки, самым страшным было то, что я не помнила, когда в последний раз покидала пределы Велла. «Лендровер», заваливаясь на сторону, покатил по подъездной дороге. Мотор надсадно закашлялся. Голос советовал мне вернуться.

У ворот полицейские ругались с кем-то из автофургона.

– Я должна выехать, – заявила я. – Мне нужно поехать к Марку!

Кажется, полицейские уже знали, что произошло. Именно поэтому они здесь. Именно поэтому местная пресса уже рвется сюда. Полицейские заперли за мной ворота. Я сунула руку в кармашек на дверце со стороны водителя. Как ни странно, солнцезащитные очки оказались на месте. В последний раз я надевала их, когда мы ездили на рыбалку. Я надеялась, что очки станут какой-никакой защитой, смягчая ослепительный блеск этого пустынного голого мира. Ничего не вышло.

Голос стал безжалостно неумолимым. Ему почти не было сил сопротивляться.

Возвращайся. Ты не сможешь. Как ты сможешь выдержать Ленфорд? Все будут на тебя пялиться. Они и сейчас на тебя смотрят. Посмотри, как они сейчас на тебя глазеют.

Сущая правда. Когда я делала крутой разворот, Перри Клардл и какой-то подросток стояли в своем дворе. Они указывали пальцами на мою мчащуюся по дороге машину. Теперь, когда паб закрыт, подумала я, Перри относится к двадцати восьми процентам безработного населения страны. Далее, ниже по склону холма, мне пришлось сбавить скорость, когда я проезжала мимо пожилой пары, выгуливавшей своего песика. Я забыла, как их зовут. На их лицах застыло сильнейшее изумление, когда они меня узнали. Я вообразила себе, как они говорят друг другу: «Это она! Как она только осмелилась!» Набравшись храбрости, я покатила по пыльной дороге. По обе стороны тянулись чахлые живые изгороди. Сады вокруг дачных домиков, расположившихся вдоль главной дороги, превратились в серую пустошь. Мое раздражение еще больше выросло, когда я свернула направо у «Головы короля». Большие деревянные щиты закрывали окна заведения. Их уже успели исписать граффити. Я проехала по мосту в Ленфорд. Пересохшее русло внизу поросло чертополохом. Повсюду валялся мусор. Исчезли цветочные лавки, обувной магазин, закрылось туристическое бюро. Я подумала, что это скорее похоже на декорацию съемок какого-то фильма. Только Велл реален. Я остановилась на парковке перед полицейским участком и с минуту сидела, успокаивая бешеную скачку мыслей в голове.

Вход был заперт. Вам приходилось просить через домофон, чтобы вас впустили? Я нажала на кнопку звонка, а в ответ – молчание. Небольшая группка людей собралась на другой стороне улицы. Они смотрели на меня. На светофоре зажегся зеленый человечек, но люди не стали переходить улицу. Они стояли, сложив руки. Подбородки вздернуты. Я резко дважды нажала на звонок.

– Рут Ардингли, – сказала я. – Мне звонил муж.

Послышалось гудение. Дверь отворилась. Я вошла вовнутрь. Мое сердце немного успокоилось, когда замок щелкнул позади меня. Женщина в гражданской одежде позади стеклянной перегородки сказала, что я должна усесться на голубые стулья напротив и подождать. Я уселась. Слева стоял стеллаж, на котором валялись брошюры. Передо мной виднелась запертая дверь.