Карло Гольдони - Кофейная

Д. Марцио (с лорнетом). Ваш слуга, синьора!

Лизаура (сердито). Мое почтение!

Д. Марцио.Что с вами? Вы, кажется, сердитесь?

Лизаура.Я удивляюсь, как в гостиницу пускают таких людей.

Д. Марцио.О ком вы говорите?

Лизаура.Я говорю о пилигримке, она дурная женщина; у нас по соседству прежде таких глупостей не было.

Плачида (у окна гостиницы) и те же.

Плачида.Эй, синьорина, что такое вы про меня говорите? Я женщина честная. Не знаю, можно ли то же сказать о вас.

Лизаура.Если б вы были честная женщина, вы не стали бы скитаться по свету попрошайкой.

Д. Марцио глядит в лорнет то на ту, то на другую и смеется.

Плачида.Я пришла сюда за мужем.

Лизаура.А в прошлом году за кем приходили?

Плачида.Я прежде никогда не бывала в Венеции.

Лизаура.Вы лгунья! В прошлом году вы разыгрывали здесь очень жалкую фигуру.

Д. Марцио смотрит в лорнет и смеется.

Плачида.Кто вам сказал?

Лизаура.Вот кто: синьор дон Марцио.

Д. Марцио.Я ничего не говорил.

Плачида.Он не мог сказать такого вздору. Вот про вашу жизнь и ваше поведение он мне все рассказал. Он рассказал мне, чем вы живете и как потихоньку принимаете к себе разных гостей через заднюю дверь.

Д. Марцио.Я не говорил.

Плачида.Нет, говорили.

Лизаура.Возможно ли, чтоб синьор дон Марцио сказал обо мне такую неправду!

Д. Марцио.Уверяю вас, ничего не говорил.

Евгенио открывает окно в комнатах Пандольфо, другое окно открывает Ридольфо, третье Виттория и те же.

Евгенио.Да, он говорил это, он мне говорил то же самое и про ту и про другую. Про пилигримку, что она в прошлом году шлялась по Венеции; про танцовщицу, что к ней ходят гости через заднюю дверь.

Д. Марцио.Я это слышал от Ридольфо.

Ридольфо.Я неспособен говорить такие вещи. Мы даже поссорились за это. Я утверждал, что синьора Лизаура честная женщина, а вы настаивали, что она женщина дурная.

Лизаура.Ах, противный!

Д. Марцио.Ты лгун!

Виттория.Он и мне говорил, что мой муж в коротких отношениях и с танцовщицей и с пилигримкой, и описывал мне их как самых негодных женщин.

Плачида.Ах, злодей!

Лизаура.Ах, проклятый!

Леандро (у дверей гостиницы) и те же.

Леандро.Да, синьор, да! Вы произвели много беспорядков; вы очернили репутацию двух честных женщин.

Д. Марцио.И танцовщица тоже честная?

Лизаура.Да, и горжусь этим. Я была в дружбе с синьором Леандро единственно потому, что думала выйти за него замуж; я не знала, что он женат.

Плачида.Да, он женат, и я его жена.

Леандро.Если б я послушался синьора дон Марцио, я опять бы убежал от нее.

Плачида.Негодный!

Лизаура.Обманщик!

Виттория.Сплетник!

Евгенио.Болтун!

Д. Марцио.Вы это меня-то? Меня-то, самого честного человека в мире?

Ридольфо.Чтоб быть честным человеком, мало не воровать; нужно еще и поступать хорошо.

Д. Марцио.Я не сделал ни одного дурного дела.

Входит Траппола.

Траппола и те же.

Траппола.Славное дело сделал дон Марцио!

Ридольфо.А что он сделал?

Траппола.Он сделал донос на Пандольфо; его связали и, говорят, завтра будут плетьми наказывать.

Ридольфо.Он доносчик! Прочь от моей лавки! (Отходит от окна.)

Выходит мальчик из цирюльни.

Мальчик и те же.

Мальчик.Синьор шпион, больше к нам в лавку бриться не жалуйте! (Входит в лавку.)

Выходит слуга из гостиницы.

Слуга из гостиницы и те же.

Слуга.Синьор шпион, больше к нам обедать не жалуйте! (Уходит в гостиницу.)

Леандро.Синьор покровитель, между нами сказать, любя, доносить — дело подлое. (Уходит в гостиницу.)

Плачида.Вот вам и печеные каштаны, синьор доказчик! (Отходит от окна.)

Леандро.К позорному столбу, к позорному столбу! (Отходит от окна.)

Виттория.Ах, милый синьор дон Марцио! Те десять цехинов, которые вы давали мужу в долг, — это у вас была плата за шпионство. (Отходит от окна.)

Евгенио.Мое почтение, синьор поверенный! (Отходит от окна.)

Траппола.Честь имею кланяться, синьор доносчик! (Уходит в лавку.)

Д. Марцио.Я поражен, я унижен; не знаю, где я! Я шпион? Я шпион? За то, что я случайно открыл преступное поведение Пандольфо, меня будут считать шпионом? Я не знал полицейского, не предвидел обмана, я не виноват в этом бесчестном поступке. Однако все меня оскорбляют, все меня унижают, никто не хочет меня видеть и всякий гонит. Да, они все правы: язык мой, рано или поздно, доведет меня до большой беды. Он стал причиной моего бесчестия; уж хуже этого нет ничего. Оправдания тут не помогут. Я потерял доверие и уж не ворочу его. Уеду из этого города; уеду с сожалением; уеду потому, что мой несчастный язык заставляет меня бежать из этой страны, в которой все живут хорошо, пользуются свободой, миром и удовольствиями, все, кто умеет вести себя умно, осторожно и честно.

В литературном наследии Островского немалое место занимают переводы пьес иностранных авторов. Переводческой деятельностью Островский занимался на протяжении всей творческой жизни, начиная с 50-х годов и кончая 1886 г.

Последние часы жизни драматурга были посвящены работе над переводом «Антония и Клеопатры» Шекспира.

В 1872 и 1886 гг. Островским были выпущены в свет два издания некоторых из его переводческих трудов. Отдельные переводы он печатал также в «Современнике» и в «Отечественных записках». Публикации эти, однако, далеко не исчерпали всего фонда переведенных и переделанных Островским пьес иностранных авторов. Знакомство с этим фондом значительно расширилось после Великой Октябрьской социалистической революции, когда большое количество неопубликованных автографов Островского сделалось достоянием государственных архивов и библиотек.

В настоящее время мы имеем в своем распоряжении материалы, которые позволяют с достаточной полнотой судить о задуманных и осуществленных работах Островского как переводчика.

С 1850 по 1886 г. Островским было переведено с иностранных языков двадцать два драматических произведения. К этому числу следует добавить выполненный им и поставленный 6 октября 1852 г. на сцене Московского купеческого клуба перевод драмы классика украинской литературы Г. Ф. Квитко-Основьяненко «Щира любов» («Искренняя любовь или Милый дороже счастья»).