Каспар Хендерсон - Книга о самых невообразимых животных. Бестиарий XXI века

Термин «аммонит» восходит к Плинию, он называл их ammonis cornua, или «рога Амона». Египетский бог Амон обычно изображался со скрученными бараньими рогами. В средневековой Европе аммонитов считали окаменевшими змеями.

Иллюстрация ископаемых, выполненная Робертом Гуком около 1705 г.

Выводы Гука отражали фундаментальный сдвиг в мышлении европейцев. В течение следующего столетия естествоиспытатели продолжили еще более пристально изучать ископаемых и начали понимать, что единственное объяснение этих открытий – огромное прошлое, в котором не было места человеку. От открытия «геологического времени» просто захватывало дух – как у человека, который привык видеть все в двух измерениях и внезапно открывает стереоскопическое зрение – и понимает, что стоит на краю высокого обрыва. «Голова начинает кружиться, когда заглядываешь так глубоко в пропасть времени», – писал Джон Плейфэр, близкий друг пионера геологии Джеймса Хаттона, в 1788 г.

Эразм Дарвин, современник Хаттона и дедушка Чарльза, был одним из тех, кто отстаивал теорию длительной истории, которая бы позволила сложным формам жизни эволюционировать из простых форм. Однако как именно действует эволюция, Эразм Дарвин представлял довольно слабо: его девизом было E conchis omnia , то есть «все из раковины», и только его внук предложил идею естественного отбора. Хотя теория Чарльза Дарвина не возникла непосредственно из сравнения наутилуса и аммонитов, она могла появиться только благодаря признанию существования геологического времени и в конечном итоге опиралась на работы Гука и других ученых, первыми начавших задавать вопросы о сходстве между наутилусом и этими загадочными спиралевидными ископаемыми.

На самом деле наутилус не произошел от аммонитов. Этот моллюск является представителем еще более древнего подкласса головоногих, наутилоидей, которые появились в ископаемой летописи примерно 490 млн лет назад. С тех пор в разные периоды существовало около 2500 видов, но современные наутилусы принадлежат всего нескольким видам двух родов. Современные наутилусы разительно отличаются от других головоногих, таких как каракатицы, кальмары или осьминоги. Самое заметное отличие в том, что они по-прежнему живут в своих раковинах, хотя остальные головоногие отказались от такой практики десятки миллионов лет назад. Кроме того, их нервная система и мозг устроены намного проще. (В какой-то степени эту простоту они компенсируют мускульной силой: наутилус может иметь до 90 щупалец – намного больше, чем у других головоногих, – которые окружают двумя венчиками его клювообразный рот роговыми клювообразными челюстями.) В отличие от других головоногих, щупальца наутилуса не имеют присосок, зато они более крепкие и, хватая добычу (излюбленная пища наутилуса – омары, только что сбросившие панцири и потому мягкие), сдавливают ее до тех пор, когда можно будет приступить к еде – тогда наутилус начинает отщипывать по кусочку от своей жертвы. Наутилус плавает в воде благодаря заполненным газом внутренним камерам, и, хотя не очень хорошо держит курс, иногда врезаясь в препятствия, он бывает беспощадным охотником, когда подворачивается удобный случай. Наутилус может ускоряться, всасывая воду в мантийную полость, а затем, сокращая мускулы, выстреливая ее из воронки (иначе ее называют выходной сифон), которую он способен направлять в разные стороны.

Вода, которую наутилус втягивает, чтобы ускорить свое движение, проходит через жабры, прежде чем выйти из тела моллюска. Так он может дышать при движении.

Древние представители подкласса наутилоидей отлично умели использовать свои щупальца и превратились в опасных морских хищников в ордовикском периоде (примерно 488–443 млн лет назад). У многих видов, хотя и не у всех, раковина была конусовидной формы – как шляпа волшебника или некоторые дорожные знаки. Некоторые вырастали до гигантских размеров: ортоконы (Orthocone) и камероцерасы (Cameroceras) – остроголовые акванавты ордовика – в длину были с человека, если не с жирафа. Возможно, барочные шипы на спинах некоторых трилобитов, таких как Ceratarges, появились именно для того, чтобы сделать их менее привлекательной добычей для этих монстров.

Мир, в котором «царствовали» эти существа, был совсем не таким, как наш. Наша планета вращалась тогда вокруг своей оси быстрее, чем сейчас. Сутки продолжались 21 час, а в году было 417 дней. Кроме того, Луна находилась ближе к Земле. Можно представить ее себе: огромную, яркую, быстро перемещающуюся в небе над морем – кажется, что достаточно протянуть руку и можно до нее дотронуться (как это действительно удается в абсурдном и очень красивом рассказе Итало Кальвино «Расстояние до Луны»). Близость Луны делала приливы более высокими, а отливы более низкими, чем сегодня. Это все оказывало влияние на скорость роста и развития морских организмов. У современных наутилусов микроскопические слои (видимые как микро-ребрышки) раковины формируются ежедневно в соответствии с лунным циклом. Именно эти слои постепенно слагаются в спиральную раковину. Сегодня у этих моллюсков обычно примерно 29 пластин на каждую камеру, что соответствует количеству дней в лунном месяце. Но чем древнее раковина моллюска, тем меньше в ней слоев. В ордовикском периоде у наутилоидей, судя по всему, было 8–9 в каждой камере – это позволяет предположить, что лунный месяц тогда был лишь немногим продолжительнее нашей недели.

В течение десятков миллионов лет наутилоидеи были самыми многочисленными головоногими и самыми опасными морскими хищниками. Однако в конце силурийского периода все большее распространение начинают получать аммониты, и именно они эволюционировали в многочисленные разнообразные виды, которые так поразили Гука и его современников и позже помогли геологам реконструировать историю Земли. За свои примерно 335 млн лет существования аммониты «примерили» самые разнообразные формы и размеры, и так и эдак преобразуя свое морфологические пространство. Большинство раковин аммонитов имели форму плоской спирали. В основном они были маленького размера, но по крайней мере один из видов достиг более чем 2 м. Другие имели улиткообразную форму. Некоторые виды, такие как ниппониты (Nipponite), которые могут похвастаться очень необычным видом, развили невообразимые асимметричные формы (ниппониты заставляют вспомнить слова Сэмюэла Джонсона о Тристраме Шенди: «Ничто столь странное не может просуществовать долго»). Группа аммонитов оказалась отлично приспособленной, стойко перенося любые удары судьбы, в том числе пермское вымирание, когда исчезло примерно 95 % видов морских животных. Но в конце концов во время мел-палеогенового вымирания исчезли и они.