Коллектив авторов - Государственность – национальная идея Беларуси

В то время как Единая сельскохозяйственная политика ЕС затрудняла развитие и восстановление польского производства сельхозпродукции, реализуемые в Беларуси программы развития уже приблизили страну к достижению показателей, запланированных на 2015 год, как, например, в абсолютных цифрах, к росту стоимости экспортируемой сельскохозяйственной продукции до 7,2 млрд. долларов и внешнеторговому сальдо в сельском хозяйстве 4 млрд. долларов. Интегральный индекс оценки эффективности сельскохозяйственного производства, с учетом увеличения объемов производства сельхозпродукции, а также доходов от ее продажи, как ожидается, достигнет 11 процентов – и это вполне достижимый уровень, в том числе благодаря рациональной политике белорусских властей в условиях украинского кризиса и торговой напряженности в отношениях Россия-Запад.

С точки зрения сравнительного анализа, также необходимо хоть и с опозданием отметить фундаментальную, с точки зрения стабильности обществ, разницу между деклассированием и цивилизационным регрессом польских земель, выведенных их севооборота (что касается как остатков государственных аграрных хозяйств, так и индивидуальных хозяйств, обреченных на социальную вегетацию за счет базовых доплат в рамках Единой сельскохозяйственной политики), с инфраструктурными мерами, реализованными в рамках государственных программ развития в Беларуси. Их цель состоит, в частности, в развитии социальной сферы в сельских населенных пунктах, модернизации уже существующих агрогородков, а также расширение сферы их влияния на близлежащие деревни (в области инженерии, транспорта, коммуникации, объектов общественного пользования). Ведется и будет продолжаться в перспективе после 2015 года работа по строительству жилья, развитию жилищно-коммунального хозяйства, телекоммуникаций, здравоохранения, культуры, газификации и электрификации, улучшению дорожной сети и безопасности. Для сравнения, 90-е годы в Польше – это период беспрецедентного сокращения всех форм государственной или кооперативной организации околоаграрной инфраструктуры, таких как государственные машинные центры, государственные семеноводческие станции, сельхозкооперативы. Парадокс в том, что лишь сейчас, очень медленно и под диктовку «экспертов ЕС», под новыми названиями создается, по сути, то, что, по рекомендации этих же «экспертов», еще до вступления в ЕС ликвидировалось – например, «группы производителей» вместо старых сельхозобъединений или «оптовые рынки» вместо уничтоженных объединений гминных кооперативов, кампании по продвижению употребления рыбы по аналогии с высмеиваемым как коммунистический пережиток Главным управлением рыбной промышленности. Трудно привести более явные свидетельства поражения реформаторов польской (центрально-европейской) аграрной и продовольственной политики и признания превосходства белорусского пути.

Для порядка еще только обратим внимание на масштаб проектов по развитию в Беларуси в период 2011–2015. О нем свидетельствует финансовый план на 29.800.000.000.000 рублей бюджетных средств (в том числе на развитие производственного сектора – 27 трлн. рублей, а на социальные цели – 2,8 трлн. рублей). За последние 10–12 лет государство поддержало аграрный сектор на сумму 40 млрд. долларов.

Однако было бы неправильно признавать нынешнее состояние организации сельского хозяйства Беларуси (как и всей экономики) как нечто постоянное. Власти обнародуют ясные и четкие принципы начала сельскохозяйственной деятельности и создания хозяйств, в то время как президент А. Лукашенко летом 2014 также повторил заявление о приватизации сельскохозяйственных предприятий. Беларусь может постепенно сократить механизмы поддержки – в соответствии с ожиданиями партнеров из Евразийского экономического сообщества – в первую очередь, в связи с уже достигнутой высокой рентабельностью сельхозпредприятий, порядка 1,16 трлн. рублей в 2013 году.

Приведенный весьма поверхностный анализ аграрной политики в Беларуси показывает, насколько удивление ее зрелостью и эффективностью, которое выражают западные наблюдатели, связано с невежеством и анахроничным взглядом на «страну колхозов». Именно нынешний международный кризис, и особенно угроза «новой холодной войны», ясно доказывает, что как раз Минск не потратил последних 25 лет впустую, особенно в последние десятилетия, во время которых страной управлял Александр Лукашенко. Для автора из центрально-европейского государства, которое выбрало совсем иной путь трансформаций и реформ, этот вывод особенно болезнен, хотя и есть надежда на будущее, что кто-то и в моей стране в конце концов возьмет пример с Беларуси.

Процесс глобализации, начавшийся после распада СССР в 1991 г. и исчезновения двуполярного мира времен Холодной войны, вызвал иллюзию постепенного размывания границ национальной идентичности. Этому в некоторой степени способствовало искусственное вмешательство транснациональных корпораций, которые использовали свои неограниченные рыночные возможности, чтобы разрушить государственность как последнее препятствие на пути к новому международному глобализму с основополагающим принципом – «бизнес и ничего личного». Т. е. все национальные особенности, всякая идентичность, традиции многих поколений должны, были исчезнуть; все должно стать одинаковым и безличным.

Россия, Беларусь и Украина, движимые общей идеей отмежеваться от советского прошлого и советской идентичности, стали по-разному трансформировать свою историческую память. Все три нации берут начало в одной средневековой цивилизации – Киевской Руси. Это древнерусское государство принадлежало к православной церкви и соотносилось с европейской культурой посредством болгарской системы письменности. Кириллица была изобретена Климентом Охридским, который распространил христианство на Руси на славянском языке задолго до того, как протестанты объявили войну засилью латинского.

Татаро-монгольское нашествие раздробило государственное единство Древней Руси, предопределив развитие славянских народов в разных направлениях. Несмотря на то, что упомянутые события относятся к далекому прошлому, они оставили свой след в развитии национальной идентичности славян.

Развитие Украины и Беларуси после их выхода из СССР и обретения независимости стало предметом невольного сравнения. С одной стороны, сравнивались политические модели этих восточноевропейских государств, с другой стороны, в объективе внимания было их национальное самоопределение. Историческая память не вышла бы за пределы академических исследований, если бы раз за разом не реконструировалась в угоду вновь пришедшей власти. Кроме того, в самом факте противопоставления западными экспертами Украины и Беларуси слышится эхо Холодной войны.