Анри Лефевр - Производство пространства

Насилие, неотделимое от пространства, вступает в конфликт со знанием, присущим тому же пространству. Власть, то есть насилие, разъединяет и удерживает по отдельности все, что она разъединила; и, наоборот, она смешивает и удерживает в смешении все, что ей угодно. Тем самым предметом знания становятся последствия действий власти, рассматриваемые как «реальность»: знание утверждает их в этом качестве. Противостояния знания и власти, познания и насилия больше не существует – равно как и противостояния пространства нетронутого и пространства разбитого. В подчиненном пространстве принуждение и насилие присутствуют повсюду. А власть становится вездесущей.

В подчиненном пространстве воплощаются военно-политические (стратегические) механизмы и «модели». Более того, благодаря действиям власти практическое пространство несет в себе нормы и правила. Оно превращается в нечто большее, нежели выражение власти: оно делается репрессивным во имя власти, а иногда и без всякого имени. Социальное пространство, сумма правил, условий, предписаний, достигает такой нормативно-репрессивной эффективности, связанной в качестве инструмента с его предметностью, что по сравнению с ней эффективность идеологий и репрезентаций как таковых выглядит просто смешно. Это пространство-ловушка может быть заполнено имитацией гражданского мира, консенсуса, ненасилия. Тем не менее это пространство господства и подчинения по-прежнему пронизано настояниями Закона, Отцовства, Генитальности. Латентное насилие маскируется логикой и логистикой; ему даже не нужно действовать в открытую.

Пространственная практика упорядочивает жизнь, но не создает ее. Пространство «в себе» не обладает никакой властью, а противоречия пространства обусловлены не им как таковым. В пространстве, на уровне пространства проявляются противоречия общества (между различными составляющими общества, например производительными силами и производственными отношениями); они и порождают пространственные противоречия.

Противоречия, выявленные в ходе предыдущего анализа, сформулированы в теоретико-концептуальном, внешне абстрактном плане, то есть вне связи с фактами, с эмпирикой. Разумеется, это не так. Все формулировки соответствуют фактам; в них сконцентрировано бесконечное множество опытов. Противоречия видны невооруженным глазом, в этом может убедиться даже самый рьяный позитивист. Но эмпиризм не желает называть их «противоречиями»; он признает лишь неувязки и дисфункции; отказываясь придавать констатациям теоретическую форму, он разбивает их на группы логически связанных фактов. Владельцы легковых (личных) автомобилей имеют в своем распоряжении пространство, которое каждому из них обходится дешево, хотя «коллектив» расходует на его содержание значительные средства. Отсюда – рост числа автомобилей, который весьма выгоден лобби производителей авто, которые требуют постоянного расширения этого пространства, и т. д. На производительное (производящее прежде всего прибавочную стоимость) потребление пространства выделяются ассигнования и огромные кредиты. Перед нами еще одна «вертушка», еще один порочный круг, которому оптимисты приписывают роль «регулятора»; подобные «системы» в самом деле обеспечивают «саморегулирование» данного общества при условии, что мы допускаем эту цепную реакцию. Далее. Если взять «зеленые пространства», деревья, площади, которые не служат перекрестками, городские парки, то они доставляют «коллективу» в целом определенные удовольствия; но кто будет за них платить? Как и с кого взимать за них пошлину? Эти пространства никому конкретно не приносят дохода (хотя и несут всем радость), а потому постепенно исчезают. Непроизводительное потребление не привлекает капиталовложений, потому что производит только удовольствие. Тогда как в потребление оружия и различных вооружений, в том числе ракет и снарядов, то есть в самое непроизводительное потребление из всех, инвестируются колоссальные суммы.

Противоречивый процесс направлен на рассечение, ухудшение и даже уничтожение городского пространства; он идет двумя путями: с одной стороны, разрастаются парковки, автострады, скоростные магистрали, гаражи, с другой – сокращаются зеленые насаждения, количество деревьев, частные и публичные парки и пр. Возникает противоречие между производительным (производящим прибавочную стоимость) потреблением пространства и его потреблением, производящим удовольствие, то есть непроизводительным. Между капиталистическими «потребителями» и «пользователями», принадлежащими к данному коллективу. Наш анализ опирается на книгу А. Сови «Нулевой рост?»; в ней автор воздерживается от выявления противоречий.

Можно привести множество примеров этого процесса; эмпирическое описание не доводит его до того уровня концептуализации, который позволяет увидеть в нем диалектику (конфликт). Вот еще один пример: быстро развивающиеся регионы и страны с легкостью уничтожают исторические пространства, рожденные ходом времени: дома, дворцы, военные или иные постройки. Стоит кому-то счесть произведение источником дохода или прибыли, как оно исчезает. Впоследствии, когда период ускоренного роста подходит к концу, те же страны открывают для себя возможности использовать пространства для культурного потребления, для самой «культуры», для туризма и досуга: этим индустриям уготовано большое будущее. Тогда в этих странах начинают ценой огромных затрат восстанавливать разрушенное в ходе «прекрасной эпохи». Недоуничтоженное «подновляют», затем создают имитации, копии, изобретают всякое «нео», восторгаются тем, что уничтожали в раже роста. Старые предметы обихода превращаются в редкие, ценные произведения искусства.

Возьмем пространство архитектуры и архитекторов, не придавая излишнего значения дискурсам об этом пространстве. В принципе можно предполагать, что архитектор, имея в своем распоряжении кусок или фрагмент пространства, выделенный из более обширного целого, примет его как «данность» и обработает в соответствии со своим вкусом и техническими возможностями, своими идеями и преференциями. Он получает свою часть и волен распоряжаться ею как угодно.

Однако на деле все обстоит иначе. Часть, отведенная архитектору (промоутерами или властями), зависит от расчетов, которые ему известны плохо, хоть он их иногда и предугадывает. Полученное пространство отнюдь не невинно. Оно состоит на службе у различных тактик и стратегий; оно – не что иное, как пространство определенного способа производства, то есть пространство капитализма, управляемое буржуазией. Оно состоит из «участков», «лотов», в нем заложено репрессивное начало в отношении ближайших сильных точек.