Гай Стэндинг - Прекариат: новый опасный класс

У пожилых явно есть и еще одно преимущество: в отличие от молодых им не нужны льготы и пособия предприятий. Им не нужен декретный отпуск, ясли, медицинская страховка, дотации на жилье, членство в спортклубе и т. п. Поэтому раз они обходятся предприятию дешевле, пожилые подрывают переговорные позиции молодежи.

В США корпорации держатся за детей бэби-бума предпенсионного возраста, придумывая разные поощрения, чтобы они больше работали, или используя налоговые послабления. Например, Cisco Systems, компания, производящая сетевое оборудование, связала свою элегантно названную «сеть наследия лидеров» (то есть сотрудников предпенсионного возраста) с «сетью новой смены» (тоже эвфемизм, но попроще) для поощрения передачи опыта и знаний. Это означает для пожилых – больше «работы ради работы» и больше трудозатрат. Придумали для этого даже красивое название: «менторство» (на деле – почти бесплатное натаскивание).

И поскольку пенсионеров становится все больше, нежелание сегодняшних работников платить за вчерашних будет все заметнее, особенно когда они поймут, что им самим в будущем на такую денежную поддержку рассчитывать не приходится. Выход – многокомпонентные пенсионные системы, с частными планами в качестве субсидируемого дополнения к съеживающимся государственным программам. Это шаг к пожизненным накопительным планам, которые теоретически будут удобны для прекариата и «квалифицированных кадров», добавляя источник гарантированного дохода в виде доступной ссуды в случае нужды. На практике эти изменения могут лишь увеличить количество незащищенных просто потому, что многие не могут делать отчисления регулярно или достаточно часто. Люди не способны достаточно накопить, чтобы покрыть пенсионные риски, и получится ограниченное взаимосубсидирование – вроде того, что мы видим в схемах социального страхования.

Пенсионные риски осложняются тем, что пенсионные фонды могут обанкротиться или сделать неудачные капиталовложения, как произошло после финансового кризиса. Рискуют пожилые, в том числе поэтому каждый раз во время рецессии они пополняют резерв рабочей силы, подстегивая безработицу и способствуя снижению уровня зарплат.

Призыв пожилых к труду может дорого обойтись государству. Больше работы может означать меньше бесплатной работы, которую обычно выполняют пожилые люди. Многие пенсионеры трудятся на общественных началах, ухаживают за больными, присматривают за внуками, немощными престарелыми родственниками и т. п. Активное выталкивание их в прекариат приведет к неизбежным потерям в этой области. Но самая большая проблема – в том, что пожилые получают дотации, в отличие от молодых работников, и охотнее переходят в статус прекариата. Чтобы разрешить эти противоречия, требуются дальнейшие реформы, о характере которых пойдет речь в седьмой главе.

Непонятно, всегда ли этнические меньшинства будут пополнять ряды прекариата. Мы упоминаем их здесь потому, что они оказываются перед высокими барьерами на рынке труда. Но очевидно, что этнические меньшинства пытаются воспроизводить свои профессиональные ниши из поколение в поколение, часто посредством семейного бизнеса и этнических контактов и связей.

Это ни в коем случае не относится ко всем меньшинствам. Так, в США во время рецессии после 2008 года наступила так называемая мужская безработица, от которой сильнее всего пострадали чернокожие. Половина всех молодых мужчин-афроамериканцев к концу 2009 года были безработными, и эта пугающая статистика основана лишь на показателях рынка труда, без учета заключенных, а в то время чернокожих за решеткой было почти в пять раз больше, чем белых.

Чернокожие американцы становятся жертвами жестокого стечения обстоятельств: это тюремное прошлое, концентрация в регионах с высоким уровнем безработицы, ограниченность связей в мелком бизнесе, а также низкий уровень образования. К 2010 году лишь около половины всех взрослых чернокожих были трудоустроены, причем молодых чернокожих мужчин – всего 40 процентов. Для белых взрослых мужчин этот показатель равнялся 59 процентам. Чернокожие, потерявшие работу, в среднем оставались безработными на пять недель дольше, чем остальные, – это влекло за собой потерю трудовых навыков, позитивного настроя, контактов и т. п. Шансы сделать карьеру и не попасть в прекариат для них очень невелики.

Понятие «нетрудоспособный» наводит на грустные мысли. У всех есть недостатки того или иного свойства. И многие из нас живут, не давая окружающим повода задуматься о своей ущербности: физической, умственной, психологической и т. п. Но многие страдают оттого, что их конкретное расстройство заметили и обращаются с ними соответственно.

В нашем наполненном электроникой мире мгновенной диагностики и коммуникации проще определить и классифицировать человеческий недостаток и навсегда приклеить к нему этот ярлык. А значит, больше людей попадает в поле зрения, чтобы их классифицировать, попытаться вылечить или проигнорировать. И здесь есть опасность дискриминации.

Так недееспособность и прекариат сходятся воедино. Те, кого сочли «особыми», вероятно, обнаружат, что круг их возможностей сузился до нестабильных прекариатских, более того, их, скорее всего, будут еще и подталкивать в ту сторону. А один из аспектов старения общества таков, что все больше людей доживают до глубокой старости, когда становятся недееспособными, а из-за того, что живут дольше, их ущербность дольше остается на виду.

Государство отреагировало на увеличивающиеся случаи недееспособности, создав целый политический арсенал. С точки зрения рынка труда есть утвержденная система квот, специальные рабочие места, антидискриминационные законы, поправки для обеспечения равных возможностей на рабочих местах и т. п. И государство всячески старалось выявить достойных несчастных, отсеяв лишних. В 1980-х во многих странах прибегали к пособиям по нетрудоспособности, зачастую не совсем оправданно: людей спасали от безработицы, не давая при этом работы. К началу двадцать первого века правительства стали смотреть на растущие счета пособий придирчивым взглядом счетовода и решили сократить их: пересмотреть статус инвалидности, найти среди инвалидов таких, кто дееспособен, и отправить их на работу. Многие через эту боковую дверцу попали в прекариат.

Теперь об аспекте, который редко обсуждается на публичных дебатах: о временной нетрудоспособности. Именно она служит важной и все более крепкой сцепкой между нетрудоспособностью и прекариатом. Миллионы людей время от времени испытывают болезненные состояния: причиной может быть мигрень или депрессия, диабет или эпилепсия. Вероятнее всего, они будут потеряны для всемирного гибкого рынка труда: работодатели не захотят таких нанимать и постараются поскорее избавиться от работников с ограниченной дееспособностью. Многие из них переключатся на работы прекариата, и для них начнется цикл разочарований и неуверенности в завтрашнем дне. Не исключено, что проблемы со здоровьем от этого еще больше усилятся и даже появятся новые. Люди с временной нетрудоспособностью могут наткнуться на заградительные барьеры в самой системе социальной защиты. Им могут сказать, что они способны работать, а это действительно так, и откажут в пособии. Возможно, большинство из них хотело бы получить постоянную работу. Но кто их возьмет, если есть другие, более «надежные»?